Страницы дневника

ее в меня излить.» А я в ответ: «Повременить Я Вас прошу. Сочиться быстро Простительно теченью Истры. Но для мужчины — это грех!» В ответ я слышу Катин смех. Она уж преклонив колени Сосет мой член, забыв о лени. Не отпуская этой штуки, Она с меня снимает брюки И приспускает платье с плеч: «Не соблаговолите лечь?» Заботой трогательной Кати Перемещаюсь я к кровати. Тут начинается стриптиз: Ползет с Катюши платье вниз И оголяет грудь девицы. Наполеон по Аустерлицем Был меньше напряжен, чем фаллос, Что тело Катино касалось Грудями сразу с двух сторон! Во истину, шикарный трон Для инструмента сластолюбца! Следы такие остаются Надолго между складок платьиц, А в памяти — навечно, братец! Меж тем качает Катя телом Коричневатым, загорелым, И трется член в тугую грудь! И вдруг она мне: «Не забудь, Ты не один на этом свете. Ждут очереди Леша с Петей». Я отвечаю: «Не беда! Зови же их скорей сюда!» Катюша хлопает в ладоши, И входит в комнату Алеша. Он абсолютно обнажен. И хоть лежу я полуголым, С торчащим вверх горячим колом, Он тем ничуть не поражен. Мне Катя говорит, маня Рукой: «Скорей раздень меня!» Встает средь комнаты она, Во власть мужчины отдана. Алешу возбуждать не надо: На пенисе уже помада, Он, сделав томное лицо, Секунды лишней не теряет, Вверх-вниз по фаллосу гоняет Из пальцев узкое кольцо. Я с Кати туфельки снимаю, И с восхищеньем предвкушаю, Как Катя, лежа на боку, Поднимет ножку к потолку. Вот, оголив живот и спину, Я наблюдаю Катерину: Остались трусики с чулками; Вот я касаюсь их руками И сдергиваю все за раз, Как и со всех иных зараз! Открыта в мир волшебный дверь — Катюшка голая теперь. И вот головку запрокинув, И ножки широко раздвинув, Она ложится на столе И нам командует: «Алле!» Я член вонзил ей между ног Так глубоко, как только смог. Но Катин сладострастный стон В груди остался погребен, Ведь было Лешиной головке Нетрудно пасть заткнуть плутовке. Войдя в азарт, как-будто дети, Мы не заметили, как Петя (Как Катенька ему велела) Вошел, и принялся за дело. Он Кате в руки член свой дал, Над нею на колени встал, Она его что было силы Ласкала, терла и доила, И до конца пройдя свой путь Излился Петя ей на грудь. Такое видя откровенье, Алеша не сдержал волненья, И член, покинув нежный рот, Забрызгал Кате весь живот. Уж был и я терпеть не в силах При этих трепетных картинах — Я вынул орган из Катюхи — Как клипсы капельки на ухе, На волосах и по лицу... А мне приятно, подлецу! Но трет себя руками Катя: «Ах, как вы кончили некстати! Всю перепачкали меня! Какой позор — средь бела дня! Но — стоп! — довольно изголяться, Как говорят, любил кататься — Люби и саночки возить. Я вам велю сейчас излить Златой воды свои запасы!» Да, Катя любит эти пассы. И три струи смывают семя, И Катя ловит струи ртом, Чтоб «золото воды» потом Своим почувствовать на время... 13 Устав от наших потных туш, Катюша принимает душ, А мы знакомимся пока — Их руки жмет моя рука. Люблю я, чтоб у мужика Уж коль стоит — до потолка, А коль свисает мягкий член — Так чтобы ниже был колен. Хоть я такого не имел, И без него любить умел, И комплексами не страдал — Итак я много дамам дал! Зато, что Леша, что Петро, Легко прощупают нутро Любой изысканной девице, Что не способна удивиться Размерам, кажется, любым... В минуту превратится в дым Та неспособность удивляться. Но только, как им не стараться, Не сдастся и на склоне дней Им часть способности моей Иметь так много славных дам, Что мне не раз сказали:"Дам!...» А между тем моя Катюша Уже вернулась из-под душа, И вновь любовная межа Была прекрасна и свежа. Я, как Катюшкин господин, Уверен был: конец един Любого Катиного акта. Три в вальсе четверти у такта; Четвертой Катенька всегда Готова быть. И вот тогда Я лег спиною на кровати, Позволив обнаженной Кате Чуть пососать, наверх залезть И на меня самой насесть. Она, обняв меня за спину, Прижалась крепко, и тогда Алеша смазал вазелином Свой член. Без малого труда Он ввел его Катюшке в зад. А Петр, такому делу рад, Раскрыв руками рот Катюшин, Ее взял голову за уши И стал тогда, немного сбоку, Свой пенис ей толкать за щеку. Когда до этого за час Катюшка разрядила нас, Она хотела нас заставить Подольше ей вторично вставить, И это Катьке удалось. Алешка прыгал в ней, как лось, Сама она Петра сосала, А снизу тазом поддавала. И я не вру — вам не придраться — Минут, пожалуй, эдак, двадцать Любили Катьку три мужчины, Стремясь достичь своей кончины. Но первой кончила Катрин Среди искомканных перин. И видя Катины оргазмы Мы трое облегчились разом, Излив в нее любовный сок... Вот это сладкий был кусок!... 14 Чтоб интерес ты не утратил, Я вкратце о себе, читатель Мой драгоценный, расскажу. Но не о том, как я служу, Кто мать моя, а кто отец И мой какой длины конец. Но рифмы легкие тасуя, Себя я малость обрисую. Что обо мне уже ты знаешь? Какие чувства ты питаешь? Ты малой частью знаешь круг Моих знакомых и подруг. Ты знаешь маленькую Зину — Мою забавную кузину. О Галке знаешь и об Ирке — Они мне подставляли дырки. Олега знаешь ты и Настю — Обитель дикой вольной страсти. Алешку знаешь и Петра — Им уделил я взмах пера. Ты знаешь Катю, наконец, Что мой соленый огурец Могла засунуть иногда С двумя другими хоть куда. Из всей наружности моей Ты знаешь только, что длинней Бывают члены моего. Но ты не знаешь одного: Такой распутный образ мой Был создан верною женой. Ведь я обмолвился однажды, Что раз, томим любовной жаждой, Я эту глупость совершил: Стучало в голове: «Жениться!» И окольцованный, как птица, Жизнь холостую завершил. Но до женитьбы был я тих, О чем не говорил мой стих. И в эти «сердца именины» Я быть прекрасным семьянином И верным собирался быть... Да только вот нельзя любить Лишь только днем свою жену. Она ж мне говорила: «Ну! Опять ты пристаешь, невежда! Уж коли снял свою одежду — Пижамой тело скрой свое, Ты, наказание мое!...» Когда ее я добивался, Я весь порыву отдавался — Она ж при этом все равно Лежала молча, как бревно. Скажи, читатель, мне на милость: К чему ведет сия стыдливость? Ответ известен всем вполне: Несчастный муж на стороне Найдет своей натуре выход. Меня ж моя соседка лихо Вкруг пальца как-то обвела И отимела, как могла! При том могла она не плохо: Я то стонал, то громко охал, И в тот момент, когда в нее Вливал я в естество свое, Заходит милая жена. И рот открыв, поражена, Не знает даже, что сказать... Ее пришлось мне потерять. Чтоб компенсировать потерю Я распахнул разврата двери, И соблазнял и там, и тут, О чем и говорит сей труд. Сосите ж, жены, у мужей! Давайте им своих «ежей» Головкой члена трогать чаще! Ведите их в такие чащи, Где ваши алые соски Дрожат от мужниной руки. В аналы приглашайте пальцы, И язычком шершавым яйца Любимым трогайте своим. Любовь дарована двоим!... Чем больше в жизни будет оргий — Тем больше можно вспомнить в морге. 15 Мой праздник приключился летом — Под теплым и лохматым пледом За девять лун до торжества Я был зачат в тебе, Москва. Здоровый дух в здоровом теле — В тот день изрядно попотели Любимые mama с papa Едва покинули попа. И получился я неплох: Я в детстве не страдал от блох, А позже в зрелости своей Я обходил любых парней По соблазнению девиц И член вгонял в них до яиц. Решил я всех своих гостей В свои праздник затащить в постель — Я не из тех, кто ждет подарки. День, как нарочно, вышел жаркий, Холодный сок моим гостям Служанка часто разносила. Она-то знала, что «коням Для кобылиц сегодня сила Сильней обычного нужна!» Остра на язычок она. Мою служанку звали Аней, Мы с ней частенько на диване Играли в «диких лошадей», Полны новаторских идей. Она и нашептала в ухо: «Давай большую групповуху На твой устроим юбилей!»... Такие женщины — елей! Меж тем в моем веселом зале Собрались люди всех мастей. Все вам знакомы. Не узнали? Я ж описал своих гостей В строках сего произведенья! Здесь Галя с Ирой, и Олег С Настасьей; двух моих коллег Должны вы помнить бес сомненья: Алеша с Петей — ими Катя По кругу пущена в ...  Читать дальше →