Прелести круиза

Позвольте представиться: меня зовут Алла. Мне тридцать лет, я не замужем и, как говорят, хороша собой. Я женщина-предприниматель. У меня свой небольшой бизнес. Экологически чистый, как сейчас модно говорить. Три года я вкалывала, не жалея себя, работала без выходных, ни разу не брала отпуск, но этим летом, когда погода стояла как никогда жаркая, решила: а была не была! Связалась с Мариной и Наташей, своими закадычными подружками, обзвонила несколько туристических фирм, и вот мы уже летим в Анталию, откуда начинается наш средиземноморский круиз.

Анталия встретила нас адской жарой (градусов сорок в тени), улыбчивыми лицами, приставучими турками и разноязыкой многоголосицей. Нас тут же запихали в автобус и потащили на обзорную экскурсию по городу. Так, нечто среднее между Алуштой и Сочи, разве что складчатого минарета у нас нет. Накормив шиш-кебабом с экмеком и неизменным пивом «Эфес» (пиво хорошее, но другого в Турции и не варят), нас повезли в порт и благополучно погрузили на корабль.

Сейчас июнь, но на борту «Шота Руставели», колоссального океанского лайнера, как ни удивительно, пустовала почти половина кают, поэтому путевки нам достались почти за бесценок. Больше того, всех нас расселили по отдельным каютам, в которые обычно набивали сразу по четверо. Погода стояла великолепная, шестиразовое питание устроило бы и самого взыскательного гурмана, так что мы с подругами оттягивались на полную катушку.

Первое запоминающееся приключение поджидало нас уже в первый день круиза, когда мы бросили якорь у небольшого греческого островка Кронос. Народ повалил по сходням на берег. Едва мы сошли, к нам подошел греческий бог. Так во всяком случае мне показалось. Молодой, статный, златокудрый и голубоглазый. Настоящий Аполлон. На неплохом русском он предложил нам ночную прогулку на яхте с собственным шкипером. Как выяснилось, яхт таких у Алкидиса (так звали бога) было около десятка. Мы быстренько посовещались и решили: чем ползти за всей толпой в таверну, нажираться мясом и салатами, пить узо и танцевать бесконечное сиртаки до рассвета, уж лучше мы на яхте покатаемся. Однако Аполлон меня не слышал. Он уставился на Наташку с отвалившейся челюстью. Я проследила за его взглядом и поняла, в чем дело.

Наташка, конечно, и без того была девка на загляденье. Высокая, под метр восемьдесят пять, натуральная блондинка с синими глазами, которые при определенном освещении приобретали зеленоватый оттенок, и с ногами, растущими от подбородка. Добавьте прелестную мордашку (а ля Брижит Бардо в юности), тугую грудь номера этак четвертого-пятого, и вы получите довольно точный портрет моей лучшей подруги. Так вот, Наташка была в абсолютно прозрачной блузке, надетой на белый лифчик «анжелику». Сходя по трапу она споткнулась и не заметила, что чашечки лифчика сползли и обе роскошные груди полностью оголились, представ перед ошалелым взглядом грека во всем своем великолепии.

 — Мы согласны, — терпеливо повторила я Аполлону. — Где ваша яхта?

Облизнув пересохшие губы, Алкидис промямлил что-то вроде «растудык, мать вашу», но, как ни странно, мы его поняли и послушно затрусили следом. Наташка, хохоча во все горло, поправила небрежности в своем туалете, а грек, красный как рак, вскоре подвел нас к яхте. Шкипером оказался здоровенный малый ростом под два метра. Киреа, так его звали. Алкидис втолковал ему задачу, взял у нас пятьдесят баксов (столько же мы уговорились отдать утром по возвращении) и пожелал счастливого пути.

В отличие от своего хозяина Киреа по-русски не знал ни слова. Более того, он не говорил и по-английски. Объясняться нам приходилось языком жестов. При попытке высадиться на берег произошло досадное, хотя и забавное недоразумение. А было дело так. Заприметив открывшуюся впереди совершенно изумительную бухточку — уединенную, закрытую со всех сторон, с лазурной водой, белоснежным песком и, главное, без единого человека вокруг, — мы сразу замахали руками и принялись, прыгая как обезьяны, громкими возгласами и жестами объяснять Киреа, что хотим бросить якорь именно здесь. Добродушный гигант понимающе кивнул и, улыбнувшись до ушей, повернул штурвал в сторону устья бухточки. И тут черт дернул Маринку вылезти со своим вопросом. Еще в самолете она призналась, что мечтает позагорать на нудистском пляже. Настоящем, где все голые, но никто не обращает друг на дружку внимания. Единственный предыдущий опыт в Москве, в Серебряном бору, закончился для моей подружки крайне неудачно. С трудом разыскав заплеванный пляж, она выбрала относительно уединенное местечко и, избавившись от одежды, легла на живот и храбро подставила голую попку нежным майским лучам. Не прошло минуты, как вокруг начали собираться мужики. Разумеется, в чем мать родила. Поначалу они просто прогуливались, постепенно подходя ближе и ближе. Затем начали подсаживаться, причем всякий раз таким образом, чтобы продемонстрировать Маринке свои половые органы. Отворачиваясь от одного, она неизменно наблюдала другие фаллосы: дряблые и не очень. Затем сначала один, за ним второй, а потом и все остальные мужики начали онанировать, вызывающе поглядывая на Маринку и плотоядно ухмыляясь. Когда один из них кончил прямо ей на попку, а двое или трое предложили устроить групповичок здесь же на пляже, моя подруга не выдержала. Она быстро встала и, даже не удосужившись одеться — ее уже хватали за грудь и прочие чувствительные места, — поспешила унести ноги.

Так вот, придя в страшное возбуждение при виде столь замечательной бухточки с прозрачной лазурной водой, Маринка на ломаном русском (почему-то именно на такой язык часто переходят наши соотечественники, общаясь с иностранцами) спросила Киреа, можно ли здесь купаться и загорать голышом. В ответ Киреа только радостно улыбнулся и развел руками. Маринка перешла на английский. — Мей ай купаться ин голий видоу? Киреа снова не понял. Тогда Маринка указала на свой купальник, затем на плавки Киреа и жестом показала, что снимает все. Киреа обомлел. Вытаращив глаза, он уставился на Маринку, затем перевел взгляд на нас, покорно кивнул и — стащил с себя плавки! Мы обалдели, а Маринка чуть в обморок не упала. У меня в жизни было много мужчин, но такого я еще не видела. Член Киреа напоминал слоновий хобот — он был длинный и гибкий, как удавчик. В спокойном состоянии он достигал, по-моему, тридцати сантиметров, свешиваясь едва ли не до колен. Впрочем, в спокойном состоянии он оставался совсем недолго и начал быстро подниматься, увеличиваясь в толщине прямо у нас на глазах. Мы переглянулись.

 — Девки, что делать? — быстро спросила Наташа.

Глаза моей подруги разгорелись, она едва заметно проводила язычком по губам. Чувствовалось, что ее так и подмывает попробовать «хобот» Киреа хотя бы на ощупь. Маринка же заметно смутилась. Я вам не рассказывала, но моя двадцатидевятилетняя подруга была еще по сути девственницей. То есть не совсем, конечно, но практически — да. Невинности ее лишил еще в далеком детстве учитель физкультуры, однако случай этот настолько травмировал детскую психику, что с тех пор Маринка не подпускала к себе мужчин. Физкультурник организовал секцию гимнастики, которую посещали ученицы пятых-шестых классов. Поначалу все шло нормально, учитель оказался умелым и заботливым, и родители школьниц в нем души не чаяли. Но однажды, когда одна из девочек вернулась домой в окровавленных колготках, разразился страшный скандал, и вот тогда и выяснились жуткие подробности этой истории.

А началось все с того, что как-то раз после занятий учитель предложил девочкам принять душ. Те, ничего не подозревая, согласились. Андрей Федорович в трусах мыл голеньких девочек, не пропуская ни одного, самого интимного места. Вдруг он как бы случайно облился водой и с возгласом: «Черт, трусы намочил!» снял трусы, оставшись голым. Девочки с любопытством уставились на штуку, которая сперва свешивалась у него между ног, а потом вдруг поднялась и теперь торчала вверх. Намыливая девочкам спину, он как бы случайно водил своей штукой у них между ...