Нитка бус

Лето. В жарком воздухе тоненько звенит мошкара. На берегу под деревом стоит белая «восьмерка» с открытыми настежь дверями. Машина свежее вымытая, на траве сушатся резиновые коврики, внутри салона тоже мокро. Постиранные чехлы с сидений лежат на горячем галечнике, рядом сушится одежда. Три хозяйки вещей радостно плещутся в речке. Точнее не в самой реке, а в одном из многочисленных рукавов, «проток» по-местному. Вокруг кроме нас не души.

На одеяле около машины после купания отдыхают двое, я и Оксана. Ксюха лежит на животе, положив голову мне на колено, и жмурится от довольствия. По ее нагретой солнцем спине лаково гуляют мои руки.

 — Еще чуть, выше почеши. Ох, хорошо!

Спина у Ксюхи горячая, загорелая, с тонкой полоской от купальника. Сейчас купальник снят и Оксанка блаженствует. Она закрыла один глаз, вторым хитро смотрит на меня. Ее пальчики щекотят мою руку, перебегают на шею, грудь, потом жмут на мышцы живота.

 — Не плохой пресс.

 — Еще бы, через день тренирую: то одну приведу, то другую.

 — Хорошо помогает?

 — Медики говорят, что энергия потраченная при одном полноценном половом акте, равна энергии, затрачиваемой при разгрузке половины товарного вагона.

 — К разговору о сексе, — ее пальчики перебежали с живота на плавки, — тебе эрекция рулить не мешала?

 — От куда ей взяться?

 — Ну как же, — пальцы Ксюхи переползли на мой член, — четыре голых девушки в машине, а у тебя даже не встал?

 — Хм, для начала из четырех там не было ни одной девушки, ну если только Леночка:

 — Хам! — пальцы Ксюхи крепко сжались в кулак.

 — А чего стыдиться, если все и так знают, — спародировал я ее голос, — Светка замужем, с Каштанкой все ясно, а о присутствующих говорить не будем. И во-вторых,... четыре это перебор, я не маньяк, мне достаточно одной.: Такой как ты.

Оксанка подобрела, член был выпущен на свободу. Ксюха передвинулась и придавила меня прохладной, ослепительно белой грудью.

 — Ты почему топлес не загораешь?

 — С такими арбузами? Весь пляж сбежится глазеть.

 — А по мне очень даже хорошо, — я перевернулся, подмял Оксанку под себя и начал тискать ее необъятные груди.

 — Славик, прекрати мне же нельзя.

 — А так можно? — я поцеловал один сосок, потом лизнул другой.

Оксанка зажмурилась, ее пальцы заплелись в моих волосах. Она застонала, прижала к груди мою голову, обвилась ногами вокруг бедра. Тело ее напряглось, потом выгнулось дугой, резко расслабилось. Выждав несколько секунд, Ксюха оттолкнула меня.

 — Уйди, противный! Из-за тебя опять потекла. Ведь только что вымылась, теперь опять идти подмываться. Вот погоди, у меня завтра заканчиваются месячные. Денек еще вытерплю, а потом в понедельник заманю тебя домой и ответишь за все.

 — Ой, ой. А что же скажет мама?

 — Мама говорит, что ей давно пора внуков нянчить.

Оксана поднялась, взяла из машины сумочку и направилась в сторону прибрежных кустов. Глядя на ее рельефную фигуру я почувствовал, что разговор о внуках мне не понравился. Не хотел бы я попасть под такой каблук.

Свежий воздух хорошо нагоняет аппетит. Почувствовав голод, я решил раздобыть в машине чего-нибудь съестного. Но меня опередили, из багажника уже торчала Леночкина попка. Пока джинсы сохли, она переоделась в шорты, вместо лифчика использовала шейный платок, очки и кроссовки завершали девичий гардероб. Ленка достала бутылку лимонада, распотрошила пачку печенья.

 — Славик, ты чего хмурый?

 — Кто тебе такое сказал?

 — Сама вижу. Ты стоишь и со мной не разговариваешь. Вот.

 — Я, кажется, ни кого развлекать не нанимался.

 — Ты тоже меня осуждаешь? Тоже считаешь меня развратной?

 — Ленка прекрати истерику и перестань размахивать бутылкой. Давай лучше пройдемся, — предложил я. — На ходу думается легче, да и нервы успокаиваются.

Мы пошли по тропинке вдоль реки. Снизу раздавались визги Светы и Юли. Они продолжали купаться. Слышно было, как Оксана завет их на берег погреться.

 — В тот раз, когда комиссия работала, меня Оксанка к тебе затащила. Помнишь? Я бы умерла со стыда, описалась бы где-нибудь в уголке, но сама к тебе не пошла. А она спокойно заходит, снимает трусы и мочиться в ведро. Все так просто. Мой уже пузырь трещал, тогда я решила, что тоже смогу. А Оксанка все ссыт и ссыт. Как в нее столько помещается? — Леночку видимо прорвало. И теперь она тараторила, стараясь по-быстрее иповедаться. — Чувствую трусы промокают, еще немного и по ногам потечет. Стала себе руками помогать. Стыдно до ужаса, а что делать? Не писаться же у тебя на глазах. И только коснулась, меня как током пробило, представляешь. Пощупала — там все мокрое и пульсирует. У меня такого ни когда не было, раньше минут двадцать приходилось тереть, что бы оргазм получить. Да какой там оргазм, это я раньше так считала. Ну, думаю, буду последней дурой, если упущу такой случай. Стала играть с клитором, а сама смотрю на тебя. Ты же уставился на Оксанкину попу, как будто укусить! ее хочешь. Как представила, что ты на меня так же смотреть будешь, так меня морозом обдало и сразу от низа живота теплая волна пошла, руки, ноги стали ватными, колени подгибаются, по руке моча потекла. Я совсем забыла, что писать хотела. Вот, думаю, мой позор и наступил, а самой так хорошо, так приятно, от письки тепло волнами идет, во рту так сладко-сладко стало. Потом чувствую кто-то мои руки отводит и на ухо шепчет, что бы писать начала. Очнулась, вижу Оксанка голая стоит, я — тоже без трусов, ты на нас смотришь, глаза чуть на стол не выпадают. Убежала я, потом ревела в коридоре от позора.

 — Где ты позор нашла? Тебе Ксюха рассказывала как она у меня на складе обоссалась? И ничего.

 — Рассказывала. Так это правда была? Ксана постоянно что-нибудь выдумывает, я не знаю где ей верить, а где нет. Она, наверное, и про машину наврала.

 — Про машину не знаю, а про склад — правда.

 — Славик, понимаешь, мне ни когда в жизни не было так хорошо, как в твоем кабинете. Только тогда я поняла, что такое оргазм. А до этого была просто разрядка. Повторись история, я бы поступила так же. Я бы все бы отдала за такие ощущения. А там, в туалете, когда ты Свету спасал, я почувствовала похожую волну. Понимаю, что нужно помочь, а остановиться не могу. Вот только Оксана прибежала, весь кайф сбила.

 — Закрылась бы в соседней кабинке и продолжила, — посоветовал я.

Леночка остановилась и обиженно посмотрела на меня. — Ты меня за нимфоманку держишь? Пойми, дурачек, мне живые эмоции нужны, это вы мужики можете, глядя на фотографию, раз-два и готово. Я долго сама не своя была, на людей огрызалась, причем зря. Вот Юля, к примеру, меня из себя вывела своими шуточками. Ведь я ее специально щекотала, чтоб описалась, хотя понимала, что не надо так делать. Я ее щипаю, а у самой такое же чувство, как бы теплая волна нарастает, и страшно и самой писать хочется. А когда Оксана стала про машину рассказывать, меня «повело». Вот представила как Оксанка такая большая, сильная и писается под себя, как промокает ее одежда. Светка ей что-то кричит, а с сидения моча льется, прямо мне под ноги, так меня и заколотило, стало хорошо и сладко. Потом слышу Ксана смеется, хотя должна плакать. Над кем думаю она смеется? Оказалось надо мной, это я, а не она описалась на сидение. Ужас правда? А мне до сих пор хорошо.

 — Писец, — подумал я, — Ленку повело на туалетной теме, вот даже сейчас ее глаза заблестели от воспоминаний. Пятен еще нет, хотя соски уже напряглись,...