Хозяин и рабыня

Цок, цок... цок, цок, — звук каблуков гулко разносится по широкому полукругу подземного перехода и легко опережает свой источник.

Она всегда надевает именно эти сапожки, когда отправляется на встречу с ним. Их звук странным образом подготавливает её ко всему, что случится позже. Но оставим будущее будущему. Её зовут Марьяна. Она одинокая состоявшаяся женщина, с престижной работой, широким кругом друзей, десятилетним сыном и престарелыми родителями, о которые ещё не требуют пристального ухода, но уже нуждаются в её помощи.

Она следит за собой и регулярно посещает курсы аэробики, солярий и парикмахерскую. Ей нравится играть со своим маленьким сыном и дарить ему свою ласку, впрочем, это вовсе не значит, что она уж приближается к порогу старости. Вовсе нет. На первом курсе института она забеременела и, взяв академический отпуск, родила. Так что сейчас ей всего тридцать с небольшим. Её жизнь размерена и спланирована и потому именно сегодня, именно сейчас она идет на встречу, которой ждала целый месяц. Эти встречи продолжаются уже больше года и являются её маленькой тайной, которую ей успешно удаётся скрывать от всех, кто её знает.

Её волосы аккуратно собраны в пучок на затылке. Большие темные очки закрывают пол лица. На шее поблескивает тоненькая золотая цепочка с простым крестиком. Стильное пончо скрывает её тело пестротой своих узоров. Кожаные штаны плотно облегают стройные ножки и прячутся в высоких черных сапожках до колен.

Цок, цок... цок, цок, — она поднимается по лестнице и выходит на тротуар оживленного проспекта. Ещё немного и она дойдет до нужной ей подворотни. Она пройдет её и, оказавшись во дворах, пойдет в глубину квартала. Вскоре она подойдет к сталинской пятиэтажке грязно желтого цвета. Там она присядет на скамейку и выкурит одну сигарету. Вообще она бережет свое здоровье и не курит, но это особенный случай.

Марьяна докуривала длинную дамскую сигарету, когда мобильный телефон в её сумке заиграл чарующую мелодию Моцарта. Женщина выудила трубку, и раскрыв её сказала.

— Алло.

— Где тебя носит? — осведомился грубый мужской голос.

— Я уже подхожу, — пролепетала она.

— Шевелись! — крикнул динамик телефона и сигнал оборвался.

Марьяна убрала трубку в сумку и, затушив сигарету, бросила её в урну стоявшую неподалеку, затем встала со скамейки и направилась к пятиэтажке. Рядом с одной из парадных была лестница, ведущая в подвал. Туда она и направилась.

Дверь в подвал была крепко заперта магнитным замком и женщина нажала на единственную кнопку домофона расположенного рядом с ней. После пары гудков послышался щелчок, и грубый голос из телефона осведомился.

— Кто?

— Это я, — ответила она, и магнитный замок открылся.

Марьяна вошла в небольшую прихожую и плотно закрыла за собой дверь. Хозяина видно не было, но она знала, что он ждет её в следующем помещении, а потому начала раздеваться. Пончо заняло свое место на вешалке у двери, сапоги расположились под небольшой скамеечкой, штаны легли на неё сверху, а больше одежды на неё не было. Она никогда не надевала ничего лишнего, идя на встречу с ним. Оставалось только распустить волосы, и она легко выудила из них шпильки. Слегка кучерявая волна упала на плечи.

Марьяна закрыла глаза и глубоко вздохнула, мысленно готовясь, но резкий голос оторвал её от этого занятия.

— Какого черта ты там возишься, — вопрошал он.

— Я уже иду, — откликнулась она и открыла вторую дверь, отделявшую прихожую от основного помещения.

В центре него, в широком кресле сидел одетый в кожу мужчина. Кожаная жилетка на голое тело позволяла разглядеть легкую волосатость его груди и живота. Широкие напульсники закрывали оба предплечья почти до локтей. Черные штаны грубой кожи делали ноги бесформенными, но чуть ниже колен были заправлены в узкие голенища высоких, черных ботинок, что делало их похожими на форму гестапо. Сами же ботинки плотно обтягивали икры и голени, но имели широкие носы и высокую подошву. Его внешний вид каждый раз заставлял женщину трепетать. Вот и сейчас она невольно замерла, видя его недовольный взгляд.

Его мощные руки были скрещены на груди, а пальцы правой недовольно постукивали по левому бицепсу, покрытому черной вязью кельтских рисунков. Ах, эти пальцы, как она любила их, их искусность, их силу, их грубость. Тем временем мужчина окинул её злым взглядом из-под черных бровей и поднялся со своего места. Широким, размашистым шагом он подошел к ней и без лишних разговоров схватил за волосы. Она вскрикнула.

— Заткнись, — сплюнул он и потащил её вглубь помещения.

Большая комната была разделена по центру бордюром сантиметров десяти в высоту и повешенным над ним плотным, брезентовым занавесом. За занавесом вся комната была покрыта кафелем, пол, потолок и стены устилали синие совершенно одинаковые квадраты, напоминавшие ущербную отделку советского времени.

Мужчина затащил её за занавес и швырнул на пол.

— Ты опоздала, сука, — оскалившись, прорычал он.

— Прости меня...

— Ах ты тварь! — проревел он и бросился к ней.

Он обхватил её голову руками и притянул её лицо так близко к своему, что она легко могла ощутить его разгоряченное дыхание. Впрочем, как и он.

— Ты что, курила? — разыграл удивление он.

— Прости меня... — вновь повторила она.

Он грубо встряхнул её.

— Сколько раз тебе повторять, сука. Я что, по-твоему, попугай твердить раз за разом? — он ещё раз тряхнул её, и женщине показалось, что вот сейчас он оторвет её голову от тела.

— Прости меня, хозяин, прости меня, — затараторила она.

Он отпустил её и поднялся во весь свой рост.

— Ты знаешь, что прощение нужно заслужить, — сказал он, не скрывая презрительной ухмылки.

Хозяин легонько толкнул её ботинком в бок, и женщина распласталась на холодном кафельном полу.

— Посмотрим, сможешь ли ты это сделать, — произнес мужчина и поставил ногу ей на голову.

Широкая подошва легко закрыла большую часть лица и придавила кончик носа. Женщина принялась лизать подошву, стараясь выслужиться перед господином, но тот ещё больше рассвирепел.

— Безмозглая шлюха! Я разве давал тебе команду делать это?

— Нет, господин...

— Но я дал тебе шанс получить прощение, ты же настолько отбилась от рук, что не смогла заслужить его и теперь мне придется вновь воспитывать тебя.

Он убрал ботинок с её лица и, взяв за голень, потащил к одной из стен, вдоль которых были расставлены всевозможные пыточные приспособления. Он подтащил её к одному из них и отпустил.

Марьяна сжалась в комок. Она прекрасно знала назначения странной тумбы, около которой лежала и то, что должно было вот-вот произойти.

— Что с тобой? — осведомился мужчина, — поднимайся, сука.

Женщина нехотя подчинилась и замерла в ожидании дальнейших указаний.

— Ты прекрасно знаешь, что нужно делать.

— Прости меня, господин, — вновь пролепетала она.

— Скотина, — выкрикнул он.

Его широкая рука с размаху легла ей на затылок и легко перегнула женщину пополам. Хозяин загнал её голову в специальное отверстие в верхней части тумбы, и задвинул заднюю крышку, фиксируя шею. Затем он сковал руки у неё за спиной и пристегнул их к стене так, что плечевые суставы чуть не вывернулись из ключиц.

— Раздвинь ноги, — приказал он и женщина, повинуясь, встала так, что её голени оказались у углов тумбы.

Господин пристегнул её ноги специально расположенными на углах ремнями и произнес.

— Поза настоящей шлюхи, такой как ты.

Погруженная в темноту внутреннего пространства деревянной конструкции она слышала гулкие шаги хозяина, который отошел от неё. Женщина прекрасно понимала, что теперь ей придется находиться в этой неудобной позе, пока он не вернется, но вместе с болью суставов и затекающего тела в ней вскипало неописуемое возбуждение.

Неожиданно резкая боль обожгла всю поверхность её широкой попы. Хозяин беззвучно вернулся ...