Свидание. Часть 1: Жестокость на первом свидании

Пробуждение было худшим из кошмаров. Я бы подумала, что это все еще сон, но... Но слишком реальными были мои ощущения. Я, абсолютно голая, стояла раком на собственном столе, опираясь на его поверхность близко поставленными ладонями. Можно было бы попытаться для устойчивости расставить их пошире, но запястья были скручены тонким кожаным ремешком. Судя по ощущениям, лодыжки также были связаны. На шею давил ошейник, привязанный к большой потолочной лампе, наподобие тех, что висят над бильярдными столами. Хм... Я так гордилась этой хромированной лампой, вносящей изюминку в строгую обстановку кабинета. К тому же чуть откинувшись в кресле, можно было уйти в тень, присутствующие же сотрудники при этом оставались как на ладони — в полосе яркого света. И вот теперь я, словно провинившаяся дворняжка, голышом пристегнута к любимой детали интерьера, ярко освещающей к тому же все интимные подробности моего тела.

Попытка ослабить давление на шею привела к неожиданному и неприятному открытию — мои соски, обвязанные грубой толстой нитью, крепились к тяжелому пресс-папье. Так что мое неустойчивое положение усугублялось тем, что мне было практически не пошевелиться — ослабляя удушающее воздействие ошейника, я страдала от боли в сосках, а если пыталась хоть немного уменьшить режущую боль в сосках, то начинала задыхаться.

Последнее, что я помнила, было, как я, отпустив сотрудников, собиралась выпить остывшего кофе. Неужели моя секретарша так мне подгадила?... В принципе, кабинет был открыт — это мог быть кто угодно.

Как бы там ни было, все сейчас разрешится — дверь открылась, и в мой кабинет вошел мужчина. Это точно был мужчина или очень крупная женщина. Рассмотреть подробности было невозможно — сама я находилась в полосе яркого света, а остальное освещение было выключено. Факт в том, что чувствовала я себя отвратительно. Будь это мужчина или женщина, конкуренты, стряпающие компромат, или сотрудники, решившие отомстить излишне, по их мнению, строгой начальнице. В любом случае, предстать перед кем-либо в голом виде под ярчайшим светом, стоящей раком на собственном столе, пристегнутой к лампе и с вытянутыми сосками, было жутко унизительным. Особенно если учесть, что по своему положению это я обычно унижала других...

— Освободите меня немедленно! — прошипела я, насколько хватало сдавленных связок. — Это не пройдет для вас даром! Ваше самоуправство выходит за всяческие границы!

Я добавила пару крепких словечек, обозначая свое отношение к происходящему.

Человек, держащийся за границей света и тьмы, ничего не ответил, но вдруг протянул руку и шлепнул меня по заднице!

Шлепок был увесистым, и возможно показался бы мне болезненным, если бы мое тело не повело вперед, и я не захрипела, пытаясь ослабить боль в горле, стянутым ошейником. Инстинктивно я отпрянула вверх и тут же взвизгнула от жгучей боли в сосках. С трудом восстановив хрупкое равновесие, я с ужасом поняла, что не смогу больше противиться воле насильника. Я была полностью в его власти и даже не могла помышлять о сопротивлении — воля была подавлена почти полностью — слишком просто решался вопрос о наказании за строптивость.

— Зачем же Вы так себя ведете, Виктория Игоревна? — голос явно принадлежал мужчине, хотя и звучал глухо — похоже, из-под маски, изготовленной из вязаной шапочки — что-то такое я успела заметить, не смотря на окружающую темноту. — Как-никак у нас первое свидание. А на первом свидании мы должны флиртовать, обмениваться комплиментами, но не ругаться...

Меня коснулась рука в перчатке. Я сжалась от страха и унижения — мое тело, до которого я допускала лишь после долгих и красивых ухаживаний, сейчас бесцеремонно исследовали. Ласкающими движениями мужчина прошелся по моим плечам, провел пальцами по позвоночнику, погладил попку:

— У меня для вас, например, множество комплиментов. Вы бесподобно сложены, образ вашего ангельского лица хочется впитывать и впитывать. У вас чувственные губы и упругая грудь (мои шары были сдавлены так, что я едва не запищала). Жаль, что такая потрясающая внешность досталась такой суке.

Я молча проглотила оскорбление, дав себе слово — во что бы то ни стало, найду потом мерзавца. Но пока мне приходилось покорно выслушивать незнакомца, даже не пытаясь воспрепятствовать его совершенно бесстыжим намерениям.

Я сжалась и, закусив губку, плотно зажмурилась, когда перчатка коснулась моих лепестков, наверняка сейчас бесстыдно рассматриваемых незнакомцем. А потом я почувствовала, как палец продирается внутрь. Но что я могла сделать? Я даже глубоко дышать боялась, а меня продолжали исследовать, причем так глубоко, что костяшки впились в мои беззащитные лепестки.

— Увы, Виктория Игоревна, я очень огорчен — моя любимая женщина не течет от одного моего присутствия. Пускай это и лишь первое свидание.

— Что же я могу сделать? — пролепетала я, страшась наказания.

— Все очень просто, — насильник стоял уже передо мной, демонстрируя перчатку и, правда, совершенно не испачканную моими выделениями. — Я был бы очень доволен, если бы любимая женщина кончила от одного моего присутствия, даже без полового акта со мной.

— И что? Секса не будет? — мое сердце обрадовано затрепетало — пусть помучает, пусть потискает, но хоть не изнасилует. А там уж я вычислю урода!

— Ну, Виктория Игоревна, вы же не шлюха какая — давать на первом свидании! Я лишь буду надеяться на что-то на втором свидании — хоть вы и не шлюха, но прогрессивная и раскованная женщина.

— А вы уверены, что второе свидание будет? — не удержалась я и сжалась, кляня себя за длинный язык — вдруг мерзавцу не понравятся мои слова?

Но обошлось.

— Конечно, будет. Ведь вы и на первое в общем-то не собирались...

— И как я смогу кончить? Ведь, как вы успели заметить, я даже не возбуждена. — Идея побыстрее отвязаться от насильника овладела моим мозгом, поэтому я и правда могла бы попытаться.

И тут перед моим носом очутился некий предмет, выполненный из прозрачных шариков, словно насаженных один на другой. Причем если первый был диаметром сантиметра два, то последний — все шесть.

— Вот с помощью этой игрушки, назовем ее стимулятором...

Мое сердце рухнуло в пропасть. Только что я едва не светилась от счастья, что удастся избежать изнасилования, а тут такой облом — меня все-таки трахнут. Причем насильник может иметь меня этой штукой так долго, насколько захочет!

В полной прострации я даже не заметила, как мужчина зашел сзади. Возвратило меня к действительности то, что прохладный пластик коснулся моих лепестков. И не успела я как следует испугаться, как «стимулятор» направили в меня. Мой ротик открылся, а я, инстинктивно стремясь не допустить посторонний предмет в себя, до боли натянула поводок и нитку на сосках. Впрочем, это помогло мало — насильник был беспощаден и медленно, но неумолимо проталкивал игрушку внутрь. «На сухую» это было еще менее приятно, чем палец в перчатке. Я просто чувствовала, как уступая безжалостному напору, мои лепестки раскрываются перед первым шариком, затем смыкаются после него, а потом растягиваются чуть больше на втором...

Я, дрожа, облизывала губы, стараясь как можно более услужить насильнику, проталкивающему стимулятор в меня. Но получалось плохо. Видимо поэтому мужчина остановился, а потом стал безжалостно расширять мою дырочку, совершая круговые и поперечные движения. Не могла бы сказать, что мне понравилось столь жестокое и бесцеремонное обращение, но тело меня не спрашивало, отозвавшись неохотной истомой, пока далекой от возбуждения, но весьма приятной.

Между тем мужчина, немного разработав мою несчастную киску, вдруг вытащил стимулятор, а потом сунул его мне под нос.

— Виктория Игоревна, смочите его слюной, вам же легче будет.

Я побоялась возражать, чтобы избежать повторного шлепка по заднице. Кроме того, наверняка эта проклятая штука действительно легче проникнет в меня. И я унижено старательно принялась облизывать прозрачные ...