Коник (Очень грустная история)

 — Не переживай. Это нормально. Все получится. У нас впереди еще столько времени. Не уходи. Останься во мне.

Поток ее ласковых слов вернул ему уверенность. Его орган вновь стал стремительно наливаться кровью. И во второй раз все действительно получилось! Сергей не знал в то время даже такого слова — «оргазм». Но тогда у Манюни точно был именно он! Ее эмоции были настолько сильны, что даже напугали его. Она забилась в судорогах, со всей силы обхватила его тело ногами, а ее ногти впились в его спину. Сергей начал испуганно трясти ее за плечи. Марина пришла в себя не сразу:

 — Дурачок, мне просто было хорошо. Ты даже не представляешь себе, КАК хорошо!, — и она счастливо засмеялась.

От этих волнующих воспоминаний сердце старика вновь защемило. Но на этот раз совсем по-другому. Нечеловеческая боль охватила все его истерзанное годами тело, и старик провалился в темноту. Он уже не почувствовал, как повалился на лавочку и не услышал громкий незнакомый женский голос: «Помогите! Дедушке плохо! Скорую! Вызовите скорую!!».

* * *

 — Очнулся, голубчик! Ну и слава богу. Полежи, милок, сейчас доктора позову.

Сергей смотрел на незнакомую пожилую женщину в белом халате и мучительно пытался понять, что с ним происходит. Белый потолок, синие свежевыкрашенный стены и бьющий в нос характерный карболовый запах явно указывали на то, что он в больнице. «Милок? Какой я ей к черту милок?! Она ж мне в дочери годится!» Но эти мысли тотчас сменились другими: «Черт! Неужели не помер? Да сколько ж можно?! Когда это закончится?!». Слабость была настолько сильной, что он не мог пошевелиться, просто смотрел в потолок и ждал. Вскоре над ним склонилось добродушное лицо доктора средних лет в круглых старомодных очках.

 — Ну что, герой, очнулся? Удивил ты меня, молодой человек, удивил!

 — Где я?, — язык еле слушался Сергея, и он не узнавал собственного голоса.

 — В больнице, где ж еще! Неужели не помнишь, как сюда попал?

 — В парке... сознание потерял...

 — В па-арке?!, — удивился врач, — да нет! Путаешь ты чего-то! С вокзала тебя привезли.

 — С к-какого вокзала?

 — Вопросы потом. На молоточек смотрим, — эскулап поводил перед его глазами серебристым инструментом, проверил пульс, уколол булавкой по очереди каждую руку и ногу, — Реакции нормальные. Очень странно. Видно, мало мы еще знаем про человеческие возможности. С такой травмой, и сам в себя пришел! После месяца в коме! Поразительно!! Недаром, видно, тебя Виктором назвали. Виктор — значит Победитель!

 — К-какой Виктор? Меня Сергей П-петрович зовут...

 — Да нет, парень!, — доктор взял в руки какую-то карточку, — Тебя с документами нашли. Анисимов Виктор Иванович. Герой-фронтовик, орденоносец. Бумаги твои из окружного госпиталя, где ты наблюдался, к нам переслали. И сослуживцы тебя опознали. Приходили недавно.

 — Вы что-то путаете. Я Бояршинов Сергей Петрович. Вы дочери моей сообщили?

 — Подмена личности? Очень интересно! Не знаю, огорчу или нет, но дочери никакой у тебя нет. Вообще родных нет. Детдомовский ты. А, кстати, сколько тебе, по-твоему, лет, «Сергей Петрович»?

 — 79

 — Мда... Но это ничего. Это пройдет. Если уж силы нашлись из такой передряги выкарабкаться, то и с этой напастью справишься.

 — Какой напастью? Что со мной?

Врач вновь посмотрел в карточку:

 — Так вот тебе не 79, а всего 27 лет. Сильная контузия головного мозга. Обширная внутренняя гематома в правом полушарии. Ранение получено 5 мая 1945 года. Частичная амнезия. Несколько лет по госпиталям потом мотался. Так ничего и не помнишь?

 — Нет.

 — Так это ж хорошо! Такое и правда лучше не помнить! Все! Напрягаться тебе нельзя. Лежи, отдыхай. А завтра с утра пришлю к тебе твоего ангела-хранителя. Весь месяц с тобой возилась. Понравился ты ей чем-то. Не теряйся, — доктор подмигнул, — девушка хорошая! Поживешь еще!

Он собрался было уходить, но Сергей остановил его.

 — Подождите... Какое сегодня число?

 — 12 апреля, — пожал плечами доктор.

 — А... год?

 — И год не помнишь? Дела-а... 52-й на дворе. Все! Хватит с тебя вопросов. Сказано — отдыхай!

 — Подождите!, — чуть не взмолился пациент, — зеркало! Зеркало можете принести?

 — Принесут.

Мысли бешено крутились в голове. Что это? Бред? Галлюцинации? Ведь такого просто не может быть! Вернулась недавнишняя пожилая сиделка и поднесла небольшое треснутое с краю зеркало. Оттуда на него смотрело чужое небритое лицо молодого человека, обезображенное шрамом от уха до переносицы.

 — Спасибо. Уберите.

Сергей закрыл глаза. Он очень устал. Даже думать сил не осталось. Вскоре он погрузился в глубокий сон.

Утром его разбудило прикосновение чего-то влажного к лицу. Открыв глаза, Сергей опешил. На него смотрела с улыбкой его Манюня! Молодая, красивая, такая, какой она была в день их первой встречи. Сердце ухнуло куда-то вниз, к горлу подкатил комок. Он не находил слов. Просто смотрел на нее и улыбался. Глаза наполнились слезами, сделав любимое лицо расплывчатым. Сергей сморгнул, но это не помогло.

 — Ну, милый, зачем плакать? Я ведь не больно делаю. Просто обтираю. Как Вы себя чувствуете?

 — Очень хорошо... Ты даже не представляешь себе как...

 — Я тоже так обрадовалась, когда Павел Иванович сказал, что Вы очнулись. Сразу к Вам побежала. Никто не верил, что Вы поправитесь! А я точно знала! И всем говорила!

Смотреть на нее, слышать ее голос, вдыхать ее запах было высшим наслаждением. Сергею было плевать, бред у него или нет, сон это или явь. Главное — он снова был с ней! И если Господь захотел, чтобы это случилось, значит он будет хоть Виктором, хоть кем угодно!

 — Говорят, Вы ничего не помните?

 — Кое-что вспоминаю.

 — И имя свое вспомнили?

 — Да.

 — Здорово! Теперь Вы точно поправитесь и больше никогда-никогда не будете болеть!

С этого дня его дела действительно стремительно пошли на поправку. Врачи удивлялись. Собиралось несколько консилиумов, но ни один так и не смог определить, почему он до сих пор жив. Приезжал даже седой смешной старичок-профессор. Он долго рассматривал рентгеновские снимки, вчитывался в историю болезни и все время забавно качал головой. Закончив осмотр и изучение документов, доктор задумчиво почесал свою жидкую бородку и скрипучим голосом обратился к Сергею:

 — Ну что, голубчик... Порадовать мне тебя, к сожалению, нечем. Но ты человек сильный, воевал, поэтому скажу все, как есть...

 — Сколько мне осталось?

 — Хм-м... По всем законам медицины, ты вообще сейчас не должен бы со мной говорить. Есть у нас такой термин: «Паталогия, несовместимая с жизнью». То, что ты жив — это уже чудо. Поразительное, необъяснимое чудо! А сколько осталось? Этого тебе никто не скажет. Кризис может наступить через неделю, или через месяц, или... через 5 минут.

 — То есть месяц максимум?

 — Сожалею. Хотя рад буду и ошибиться. Ты ведь уже опроверг все медицинские учебники, выйдя из комы.

 — Спасибо, доктор, — Сергей отвернулся к стене

 — Ну-ну, не раскисай. Ты же солдат! — сочувственно произнес профессор.

На этом разговор был окончен.

Сергей сидел на скамеечке больничного ...  Читать дальше →