Рыжая ворона

всякие там выпуклости, она подросла одновременно со своими ножками, теперь подчеркнутыми каблуками и короткой, обтягивающей округлившуюся попку, юбкой. Только копна рыжих волос и веснушек по-прежнему сохраняли ее «рыжей» Маринкой, а глазки вспыхивали рыжим блеском, когда я натыкался на нее во дворе.

В институте у меня не было проблем с женским вниманием. Привлекательный внешне, да еще с репутацией «мажора», я легко сходился с девушками, обогащая свой сексуальный опыт. Все получалось. Даже задумываться не хотел о серьезных отношениях. Голова была забита исключительно предстоящей карьерой и предстоящей раскруткой на секс очередной смазливой студентки. Так продолжалось до одного дня, пока я не проголодался. По-настоящему.

— Тридцать рублей, — услышал я прайс буфетчицы в школьном буфете, когда я уже запихнул в рот добрую половину хот-дога. Ну конечно, надо рассчитаться, но руки порылись в карманах и отметили лишь пустоту. Деньги то ли забыл дома, то ли не заметил, как потратил ранее. Когда тратишь не считая, такие приколы возможны. Блин, терпеть не могу подобные ситуации. С набитым ртом что-то пытаюсь решить с буфетчицей, как тут раздается за моей спиной.

— Возьмите, пожалуйста, за мальчика, — и обладательница этого чудного, как шум речной волны, голоса протягивает тетке-буфетчице мятые купюры. Я смотрю на нее и чувствую, как хот-дог вываливается со рта. Она рассмеялась. Яркие голубые глаза смеялись вместе с ней, в такт с ее слегка припухлыми изящно очерченными губами, светлыми длинными волосами и изумительной фигуркой. Девушки никогда не платили за меня, а такие — тем более. Таких у меня даже не было. Словно принцесса из сказки, она появилась вовремя. Долго же я ее ждал.

— Лена, — представилась она, после того как я взял ее номер телефона для отдачи денежного долга. Повод был смешным, но хотя бы естественным.

Леночка была старше меня на два курса. Настоящая интеллигентка, с профессорской семьи, будущий филолог, умница и красавица. Я впервые в жизни потерял голову, а нашел чувство. Я начал ухаживать, отчаянно, напористо, так, словно важнее ничего нет. Наверно, так и было. Она ответила на мои ухаживания. Но с рядом условностей. Сразу дала мне понять, что ее интересует в парнях помимо высоких мужских качеств (коими я, надеюсь, обладал) исключительно серьезные намерения. И что делить с другой женщиной мужчину, претендующего на ее взаимность, вне ее правил. Понять природу Лениного воспитания я смог, когда она после трех месяцев отношений (без интима, разумеется) познакомила меня со своими родителями. Папа, профессор университета, любезно меня принял, долго и с интересом расспрашивал, пробивая мои увлечения, цели, эрудицию, в общем все. Я отвечал максимально сконцентрировано, боясь ляпнуть что-то не то, пытался отследить реакцию на свои ответы. С людьми старой формации, коим, безусловно, являлся Леночкин отец, произведение впечатления было ключевым моментом в перспективе отношений с его дочерью. Моей любимой.

— Ты, похоже, понравился папе, — шепнула мне она, когда он удалился на кухню, чтобы помочь маме приготовить их фирменный семейный чай. Лена до меня не приводила в дом парней. И серьезных романов у нее раньше не было. Пуританские правила Лениной семьи наложили отпечаток на ее поведение с мужчинами. Леночка была девственницей.

Другой бы удивился, как девчонка в двадцатилетнем возрасте осталась в ее статусе. Но это тот, кто не знал Леночку. Она жила принципами и от близких людей требовала того же.

— Нет, Влад, — объявила мне она, когда я, оставшись с ней наедине за городом, куда мы выехали на выходных, полез к Лене под юбку. Пальцам передалось тепло ее бедер. Факт того, что мы одни, и что рядом со мной самая прекрасная девушка на свете, опьянили меня. И я начал действовать. Сходу получил решительный отпор. Она объяснила мне, что ее чувства ко мне — самые прекрасные, что я ей сильно нравлюсь и общество никакого парня не приносило ей столько удовольствия, как мое. Что я не должен обижаться и думать, будто она... ну, в общем, будто с ней что-то не в порядке. Но ЭТО произойдет у нее в первый раз только с одним человеком. С ее, Леночкиным, мужем.

Я уважительно отнесся к ее отказу от секса. Этому уважительному пониманию было только одно объяснение. Одно, самое логичное — я ее, Леночку, полюбил.

Никаких отношений у меня с другими девчонками уже не было. Свидания с Леной приносили душевные, но не физические удовольствия. Вскоре желание секса, познанного на тот момент жизни, перешло в навязчивое желание. И мне лишь оставаясь верным Лене, приходилось подавлять его в себе. Спустя два месяца я, когда мы были у нее дома одни, сделал еще одну попытку. Результат тот же. Дальше поцелуев в губы дело не пошло. Леночка возбужденно дышала, когда я целовал ее шейку и гладил сквозь майку упругую девственную грудь, но затем она резко вырвалась.

— Владик, ну мы говорили об этом. Нельзя. И я обещала родителям. Извини.

Извини... Я помрачнел. Если дело касалось родителей и ее обязательств перед ними, все становилось на свои места. И на секс без свадьбы с Леной нет смысла рассчитывать. Такой жесткий вывод я сделал, чувствуя, как ноет мой неудовлетворенный член. Неудовлетворенное тело. Неудовлетворенное самолюбие. В грустных чувствах я возвращался поздним вечером от Лены к себе домой. Вдруг, уже заходя в подъезд, замечаю знакомую фигурку. В темноте словно вспыхивает от огня ее волос. Конечно же, она.

— Здравствуй, Влад, — приветливо здоровается Маринка. Чувствую себя одиноким, даже злым. Я не готов жениться на Лене, в девятнадцатилетнем возрасте не хочется ответственности, хочется другого. Но я хочу и ее любви. Маринка отрывает меня от моих мыслей.

— С Ленкой своей поссорился? — спрашивает это чудо. В курсе моей жизни, все как всегда. Она по-прежнему влюблена в меня, хотя я не дал ей ни одного шанса. Злость от своего неудовлетворения я выплескиваю на нее.

— А ты хочешь меня утешить? — с сарказмом спрашиваю я. Маринка одета в короткое легкое платье с вырезом, открывающем колобки ее грудки. Взгляд опускается ниже, и я лицезрю ее ровненькие соблазнительные ножки. Не такие изящные как у Лены, но очень даже ничего. Она замечает мой взгляд и, мне кажется, еле заметно улыбается. Маринка почувствовала мой голод, мелькает у меня в голове. Вдруг думаю, что она всегда чувствовала мои мысли и настроение. Иначе как бы она сегодня подкараулила меня здесь? О том, что мы встретились случайно, я не хотел думать. Не мог. Мне было слишком грустно.

— Хочу, — ответила она, мягко, тихо, как бы в тон моей грусти. Ночная прохлада еще больше усилила желание тепла. Во всяком случае, торчать двум молодым подросткам в подъезде ночью было смешно.

— Пойдем, — сказал я. Почти приказал. Она послушно поплелась со мной. Инстинкт сам определил место прогулки. Мы оказались на речке, на том самом обрыве, с которого она так борзо прыгнула вниз. Тогда мы познакомились. Никого вокруг, и обрыв, и пляж констатируют пустоту. Даже луна сегодня тусклая, обрезанная, словно не хочет меня замечать. Не хочет помешать мне. Что ж, значит такая судьба. Маринка, что-то говорившая всю дорогу с целью меня развлечь, замолкла, как только мы оказались на краю обрыва.

— Вспоминаю, как ты меня тогда спас, — говорит она и смотрит мне в глаза. Нежно, тепло, с обожанием. Которое я всегда отталкивал. Я не замечаю в темноте ее рыжих веснушек, которые меня так всегда раздражали. Она подходит совсем близко. Я вдыхаю ее запах, смесь духов и девичьей кожи, разбавляемый легким ночным ветерком. Она берет меня за руку. Я резким движением дергаю ее к себе и опускаю вниз.

— Ну, давай, утешительница, — вырывается у меня фраза, которую сам не ожидал услышать. Я рывком ставлю ее перед собой на колени. Тело действует самостоятельно, само по себе, будто не мое, подчиняясь не мозгам, а какому-то чертику внутри. Марина же послушна, лишь наливается влажным блеском ее взгляд. Я не хочу считать, что это слезы, мозги отключаются, а рука,...  Читать дальше →