Нимфа, сопротивление и покорение. Часть 1

— Д-да папа... я... я постараюсь... — запинаясь, проговорила Кэтрин, сглотнув подступивший к горлу ком.

— Я вижу, молодые люди, несомненно, понравились друг другу! — прощебетала баронесса и вновь затараторила какую-то чушь, которую ни граф, ни девушка не слышали, продолжая каждый думать о своем. — Идемте же!

Генри заставил себя вернуться к реальности и понял, что их пригласили за обеденный стол. Столовая была уютно обставлена с красивой мебелью, на стенах была цветочная лепнина, потолок покрывал замысловатый узор, а пол блестел идеальной чистотой. Стол был сервирован на четверых, и ломился от избытка блюд. Граф медленно подошел к Кэтрин и, взяв ее дрожащую руку, подвел к стулу. Помогая сесть, он невзначай коснулся ее обнаженного плеча, отчего по телу девушки вспыхнули искры желания. Сейчас на ней было одето платье, скрывающее ее женственную грудь и руки. Юбка была длинной и каркасные кольца, доставляли девушке огромные неудобства, но такова мода. Кэтрин абсолютно не любила такие вещи, в которых не то что ходить, но и дышать удавалось с трудом, а о еде и вообще нечего говорить, когда корсет туго затянут и грудь перетянута железной пластиной, то каждый проглоченный кусочек был просто пыткой. Именно поэтому девушка пользовалась каждой возможностью, чтобы переодеться в мужской костюм и беспрепятственно мчаться на своем жеребце.

Граф же в это время пытался вслушиваться в беседу барона, односложно отвечая на его вопросы, пока глазами медленно раздевал свою невесту, которая сидела прямо и пылала, словно пламя от смущения, очевидно разгадав его мысли. Он криво усмехнулся ей, приподняв бокал вина в приветливом жесте, отпил и вновь ответил ее отцу.

— Дорогая, не хочешь ли ты показать графу оранжерею? — проговорила ее мама, ласково намекнув, что им бы не мешало остаться наедине, хоть это и нарушало правила приличия. Но они, уже, по сути, почти муж и жена, и баронесса была уверена, что молодым людям на данный момент нужно пообщаться наедине, чтобы свыкнуться друг с другом. Барон немного поворчал, но его женушка знала каким образом на него повлиять, и вот уже молодые шли по длинному коридору, ведущему в оранжерею. Оба молчали, каждый думая о своем, лишь мельком поглядывая друг на друга, словно малые дети.

Оранжерея была довольно большой и уютной, стеклянные стены, увитые различными растениями, всевозможные цветы, распространяющие аромат, по центру фонтанчик и скамеечки. Они остановились подле фонтана и продолжали хранить тягостное молчание. Наконец, граф заговорил первым и его слова словно кнут хлестнули девушку:

— Так значит, моя будущая жена оказалась местной шлюхой?! Как интересно... И позволь узнать, милая, сколько же мужчин перебывало между твоих ножек?

От таких резких и необоснованных обвинений Кэтрин потеряла дар речи, лишь широко распахнутыми глазами смотря на графа, который сейчас был похож на затаившегося тигра, готового в любую минуту разодрать свою жертву, если та неверный шаг сделает. Девушка была рада тому, что на ней в данный момент было надето проклятое платье, сковывающее любое ее движение, и она не может дать достойный отпор этому болвану, который так посмел оскорбить ее. Нет, он конечно прав в своих упреках по поводу ее аморального поведения на берегу озера, но это не дает ему права считать ее падшей женщиной! «Мерзавец! Да как ты мог только подумать?!... « — она мысленно осыпала его всеми знакомыми ей словами, которые не подобает знать молодой леди, но сейчас ее мало это интересовало.

— Неужели у моей ненаглядной невестушки отсох язычок? — ядовито спросил Генри, приблизившись вплотную к гордо поднявшей голову девушке, и взял пальцами ее подбородок, закинув голову немного назад. Его большой палец стал медленно очерчивать контур дрожавших губ Кэтрин, которая словно онемевшая статуя стояла перед ним, пока его вторая рука скользнула по спине и спустилась к ягодицам, прижав тело девушки к себе. Граф впился в плотно сжатые губы девушки, заставив ее приоткрыть ротик и его язык словно коршун ворвался во внутрь, начав неистово исследовать влажные глубины рта. Кэтрин была шокирована, смущена, взбешена и в тоже время, возбуждена. Девушка не могла поверить, что такой резкий натиск мог настолько ее возбудить, пробудить в ней раннее спавшее желание неистовой силы, отдававшееся между ног горячим пламенем. Мысли путались и растекались, тело горело, а голова шла кругом, пока губы графа терзали ее рот. Девушка стала задыхаться, и вот он на миг оторвался от ее распухших губ, дав возможность вдохнуть воздух, и вновь впился жгучим поцелуем, в то время как его умелые пальцы быстро расшнуровали шнуровку лифа, освободив из тесного плена груди Кэтрин, которая аж вздохнула с облегчением. Не переставая целовать девушку, Генри принялся ласкать напрягшиеся соски, отметив про себя, что молодая леди уже вся пылала в огне страсти, а он лишь поцеловал ее. Значит, в постели эта крошка должна быть просто фурией, если она так быстро воспламеняется. Это его радовало, что его будущая жена будет прекрасной любовницей в их супружеской постели и к черту всех ее бывших любовников! Он заставит ее думать только о нем одном и желать только его! С этими мыслями он еще неистовее стал ласкать раскрасневшуюся грудь Кэтрин, которая уже еле держалась на ногах, крепко вцепившись в его плечи, дрожа от переизбытка эмоций и желаний.

Время словно замерло и исчезло для них обоих, заставив забыть обо всем, предоставив этих двоих лишь друг другу. Идеально уложенные локоны выбились из прически и теперь обрамляли пылающее личико девушки, ее губки распухли и налились, словно алый бутон, глаза горели янтарным огнем. Граф с неистовством рванул платье вниз, обнажив трепещущую Кэтрин, и втянул воздух, дабы не потерять голову.

— Моя маленькая нимфа... Еще там на озере я возжелал тебя что есть силы... И теперь я намерен овладеть тобой сию же минуту... — он рванул девушку на себя и, сев на скамью, усадил ее лицом к себе на колени, широко разведя ее ножки. Его пальцы без труда скользнули во влажные глубины трепещущего лона, заставив Кэтрин застонать и выгнуть спину. Она прикусила нижнюю губку, ощутив, что начинает растворяться в его умелых руках, и вдруг его оскорбительные слова всплыли в ее затуманенном сознании. Этот человек, который должен был стать ее мужем, считал ее всего лишь распутной и податливой шлюхой, и теперь она сама подтвердила его слова, потеряв голову от одного лишь поцелуя! Девушка со всей силы уперлась в его грудь и, оттолкнувшись, отлетела от него на безопасное расстояние, приведя мужчину в некоторое замешательство. Кэтрин видела его удивление, медленно сменившееся гневом, но сейчас она была рассержена не меньше его.

— Что все это значит, нимфа?! — ледяным тоном спросил он, продолжая пожирать взглядом ее нагое тело, которое раскраснелось от его ласк.

— Вы... вы... омерзительны... И я требую, чтобы вы... больше никогда не смели меня трогать и... — Кэтрин не успела договорить, как он с молниеносной скоростью оказался возле нее, и схватив ее за волосы, резко дернул голову, запрокинув ее лицо, чтобы она видела его пылающие гневом глаза.

— Запомни раз и навсегда, нимфа, ты ничего не можешь от меня требовать! Тебе ясно?! Через две недели мы с тобой поженимся, и вот тогда я смогу тебя трогать, когда захочу и где захочу! А сейчас иди в свою комнату и приведи себя в порядок. — С этими словами он жестко поцеловал ее и, оттолкнув от себя, стремительно вышел из оранжереи, оставив Кэтрин в смятении и ужасе, зародив в ее душе страх к нему.

Девушка ощутила холод, пронзающий все ее тело до самых костей, а на душе было омерзительно от того, как низко она пала, позволив вот уже второй раз совершенно незнакомому мужчине ласкать себя. Что же она наделала? И что теперь ее ждет? Ведь она ясно поняла, какое впечатление о ней составил ее будущий муж, а в мужском мире нет хуже деяния, чем потерять девственность до свадьбы. И как бы ты потом не оправдывалась, тебя всю ...  Читать дальше →