Отдельные дневниковые записи обработанные позже, на дусуге. Часть 3: Начало осени 2013

в этом гареме.

Алкоголь все больше менял сознание, условности между людьми ослабевали, границы размывались, все эти сложные реверансы ухаживаний теряли смысл, казалось, что надо сразу переходить к удовольствиям, раз уж они присутствуют в наших телах. Катя стала очень развязанной, как часто бывает с пьяными женщинами, она требовала, чтобы все внимание отдавалось ей и моё и мужа. Собираясь что-то сказать, она умоляла смотреть ей в глаза, дескать, она скажет что-то необыкновенно важное, но пока она выжимала наше внимание, забывала, чего, собственно, собиралась говорить. Заливалась смехом, казалось она полностью замкнута на себе, на своих мыслях и эмоциях и только навязчивое желание иметь зрителей раздражало все больше. Впрочем, это было на руку.

С Леонидом мы переглядывались совсем откровенно, мне стало понятно, что «клиент созрел». Я даже игриво приподняла край юбки, он улыбнулся и как-то нервно поглядел на жену. Я понимала его мысли.

— Почему эти люди — указала я на портреты — такие напряженные, они думают о своем государстве?

— Они хотят стать лучше, но не знают как — Катя залилась смехом

— Да, думают о стране, это нормально — ответил Леонид

— Да, пожалуй, — согласилась я — если они перестанут думать о стране, то ее просто не будет. Это люди живут по-настоящему, а страны и государства, только в их головах.

— Нет, — Леонид встрепенулся, — люди смертны, а страны несравненно долговечнее...

— Не уверена. — Я поняла, что разговор приобрел не совсем нужное направление, — а где у вас туалет?

— Там! — Катя, не оборачиваясь, указала на дверь.

— Леонид, покажи мне.

— Да, покажи ей и принеси еще вина, там яблоки возьми еще. — Катя уронила голову на грудь, темные волосы её закрыли лицо

Мы пошли по коридору, я специально шла впереди, чтобы он оценил фигуру, длину моих ног, покачивание бедер. Не знаю, что на меня нашло, но я решила сделать весьма радикальный ход.

Он открыл дверь туалета, зажег свет. Я вошла, огляделась, туалет совмещен с ванной — «Места много, это хорошо». Леонид развернулся, чтобы выйти, но я остановила его:

— Не уходи, побудь со мной, мне страшно одной

—...

— Если тебе противно, то можешь выйти — сказала я, задирая юбку.

— Нет... — как-то хрипло ответил он.

— Не отворачивайся

Спуская трусы и колготки, я смотрела ему в глаза, зная, что этим удерживаю его от смятения и заставляю преодолеть стыд, я ободрительно улыбалась ему.

Дело в том, что у меня большие половые губы, мне долгое время было стыдно за них перед другими женщинами, но, потом, позже, это оценили мужчины. Впрочем, не все, но это уже не важно. Я села на унитаз и насколько могла, раздвинула ноги... Я видела, как блеснули его глаза, он совсем потерял голову, первая «бандерилья» полетела «быка». Дальше, когда журчание утихло, мой палец раздвинул «петушиный гребень» демонстрируя его влажность и глубину. Вторая «бандерилья» его доконала, он сделал шаг ко мне. Именно его повиновение и полная моя власть над ним возбуждала меня больше всего, я дрожала от этого магического пленения самца. Остальное, в сегодняшней ситуации, особенно не имело смысла. Все было так, как я рассчитывала. Я не хотела его видеть, когда мужчина входит в женщину, он приобретает над ней власть и поэтому предложила ему сзади. (Хотя в туалете и выбора-то не было). Потом появилась шатающаяся жена, дверь была предусмотрительно мной не закрыта. Она, рыдая, побежала в свою комнату. Он, так и не доделав дела, бросился за ней. Я знала, что это произойдет, вопрос был только во времени, если бы она заснула в зале, то я заставила его сделать это у камина.

Одевшись, я собрала вещи и стала ждать такси глядя в темный провал окна; где-то далеко мерцали огни большого города, и метался свет автомобильных фар. Я была уверена в себе и спокойна, я забрала эту уверенность у них и теперь они выясняли отношения где-то на втором этаже.

Подъехала машина. Леонид весь красный и растрепанный выбежал ко мне:

— Ты уезжаешь,... ну понятно... так лучше... , мы увидимся?

— Конечно. Я предложу тебе такое, от чего ты не сможешь отказаться — сказала я, улыбаясь как можно искреннее. Мы поцеловались дружески. С дорожки я обернулась и обещающе помахала ему рукой. Я прекрасно знала, что мы больше не увидимся.