Ньяна

как-нибудь покажу. Она там, в этом самом платьице, играет со щенком.

Я — обомлел, и пошел за ней. Со мной было два штурмовика (нам запрещалось ходить, даже в туалет, в одиночку); они заблеяли, но — прониклись. Человека же — понесло.

Я вычислил, где она живет, и к вечеру, я, мой второй номер (он был моим другом, поляком, пока не погиб в Pala, возле Камеруна, когда мы попали в засаду), и еще один штурмовик. Я был — с цветами... Нет, Вы не понимаете, что такое а Африке подарить женщине цветы. Черной женщине. Это — маразм высшей пробы! Это даже невозможно обсуждать! Что с ними делать-то?!! Она — не знает. Их же — не едят. Их нельзя — надеть. Их нельзя, даже — продать!!!

Однако, она — взяла. рассказы эротические Взяла и представилась: «Ньяна»... Говорила на французском, со весьма приличным произношением, что — редкость. Произношение, я имею ввиду. Мои соратники деликатно уселись пить пиво под какой-то местной смоковницей, а мы с ней прошли в дом.

Все, я — пропал!

Дальше все, как в тумане. Только на операцию по выпиливанию папика, я — собрался. Все сделали — грамотно. Потерь, раненых — нет, у Сорбонского медика около тридцати штук холодного груза, включая его самого. Операция — выполнена.

... Вот только, как мне быть с Ньяной?... У меня же — жена, да и живу я в палатке-казарме, отнюдь, не один...

Секс с ней случился в первый же вечер, когда я принес цветы: в Африке к этому гораздо проще относятся. И был он — божественным! Это был секс с дикой львицей, черной пантерой и женщиной одновременно. Она была почти моего роста (я — 178 см.), длиннющие ноги я заметил еще в первый раз. Волосы она распустила; они доставали ей почти до конца поясницы, грудь была, наверное, размера второго (но они же не носят бюстгальтеров!), остренькая, с торчащими в разные стороны, такими же конусообразными, задорными сосками. Волосы на лобке были тоже черными, и аккуратными, что — редкость для африканок. Видимо, она их — стригла.

С ней можно было делать, что угодно, что мужчина может сделать с женщиной! Она умела — все. И ничему не удивлялась и не противилась. Казалось, любой секс, доставлял ей удовольствие.

Уже одно это должно было меня насторожить. Не — насторожило...

Я поставил пост у ее дома, привлек, даже, гарнизон (вот она — привилегия начальника!), мои ребята таскали нам еду, а мы... Мы не вылезали из-под москитной сетки на ее кровати.

Вплоть до выпиливания местечкового Нельсона Манделы.

В ночь, когда все было кончено (это было — ночью), я вернулся к ней в дом, и она — плакала. Догадалась, конечно, почему в городе такая стрельба. Сказала, что вот, теперь я уйду, а брат забьет ее за нехорошую связь. Это было вполне — реально. Могли — забить. И никакой мой недалекий капрал ее бы — не защитил. Исчезла бы, и — все.

Я — рассвирепел. Сказал, что хочу поговорить с братом лично. Брат (?), несмотря на ночь, явился немедленно. И, со всякими экивоками, предложил мне Ньяну купить! За баснословную сумму в 250 франков. Я настолько обалдел, что не стал даже торговаться!

Достал деньги и... купил.

Она очень обрадовалась, сказала, что ей теперь ничто не угрожает, и я могу ехать в лагерь, а она (пока!) и тут — поживет. Мы еще разок занялись сексом, и утром уже, офигевший, несколько, я притопал к капралу, дабы закончить все формальности и вызвать вертолет.

Он меня огорошил: сказал, что меня зовет давешний коп. Взяв двух штурмовиков и огнемет у капрала (у него был в арсенале, представляете?!), не ожидая ничего хорошего, я отправился к жирной и потной туше в эполетах. Как в воду глядел! Он мне продемонстрировал кассету от видика, на которой я покупаю несовершеннолетнюю девочку. Был мне показан и Ньянин паспорт, по которому ей оказалось всего 16 (шестнадцать) лет. Паспорт был подозрительно новым, из чего я заключил, что он был сделан сегодня утром, самолично, этой жирной свиньей.

Однако, дело все равно пахло гестапо (военной контрразведкой — очень употребляемое у легионеров название) и трибуналом. Никто не стал бы делать экспертизу этого паспорта.

Но. Я уже — рассвирепел. Больше всего меня добило, конечно, предательство Ньяны. Этого обладатель аксельбантов и девического фальшивого паспорта — не учел. Я вызвал штурмовиков с огнеметом, и спросил у копа, еле сдерживая дрожь в голосе, знает ли он, ЧТО это такое. Он (со страхом уже!) ответил, что — знает. Я сказал, что если, ЕСЛИ, что-то случиться с Ньяной, или капрал сообщит мне, что опять начались грабежи, то... ТО. Я — вернусь, и сожгу эту помойку дотла, а он сгорит — первым. И это — слово Белого Человека. Ну, а теперь, он может сообщать что угодно, и куда — угодно.

Бергман с Тарковским, опять — отдыхают.

До отлета, я больше с Ньяной не виделся. Не мог смотреть ей в глаза...

... Такие дела...

***

... Будучи уже в России, во вторую чеченскую войну, я был поражен гибелью роты псковских (кажется) десантников. У меня не укладывалось в голове, как могла погибнуть целая рота — 90 человек: там осталось всего четверо живых, насколько помню. Двое просто сбежали (и правильно сделали, надо сказать!), в бою не участвовали, а двое, все израненные, исстреляв боезапас, как-то выбрались к своим. Полк их, при этом, стоял в десяти километрах, за рекой. Бой продолжался — сутки.

Я этого не мог понять! Я, например, свою роту целиком, не видел НИ РАЗУ. А воевал я в четвертой роте, второго парашютно-десантного полка (4 CIE, 2e REP, потом в CRAP), шестнадцать лет. Своего ротного командира, я тоже — ни разу не видел. Да и вообще, чтобы уничтожить за сутки роту легионеров, вряд ли хватило бы, всего мужского населения Африки.

Я стал разбираться: в чем же — дело.

И — понял.

Наши толстопузые генералы всех и всегда закидывают шапками. Более того, они всегда ведут войну прошлую, а может быть, и — позапрошлую.

Французы в Чаде (да и — позже) воевали небольшими очень мобильными группами, не более 50—60 человек. А большей частью, как я — до 12-ти. Поддержка артиллерией и авиацией — охренительная! Я, как командир группы в 8—12 (!) человек, имел право вызвать из Джибути Lockheed AC-130 — летающую батарею (до двух штук), мог вызвать огонь реактивной артиллерии в любой квадрат, мог вызвать вертолеты 330 Puma... Но это, скорее уже — эвакуация, хотя... если они начнут долбить из своих «Вулканов» (20-ти мм Миниган, жрет полторы тонны боеприпасов в минуту), то мало тоже никому — не покажется.

И все это — в середине 80-х годов прошлого века. Тридцать лет назад!

А наши краснорожие, поросячьи генералы, всё мыслят танковыми клиньями, километрами траншей и колючей проволоки... Так никто уже давно не воюет! Это — позапрошлый век.

... И потом. Вот что я Вам расскажу...

С чего Вы взяли, что в России делают хорошее оружие? Автомобили (если не отверточной сборки) — говно, ведра с гайками. Трактора — не лучше. С чего танкам-то быть — хорошими? Спросите у любого охотника, что он предпочтет: Sauer, Holland-Holland, или тулку, какую-нибудь. Послушайте ответики. Посмотрите на свою квартиру, в конце концов. Чей у Вас холодильник, телевизор, телефон, стиральная машина и компьютер? Ни о чем — не догадались? Для особо упертых замечу, что АК (автомат Калашникова) принят на вооружение в 1947 году. Почти 70 (!) лет назад. Его единственное преимущество, на сегодняшний день — цена. Он стоит 300$ в розницу. Это, приблизительно, как «Запорожец»: ездить, конечно — ездит, но «Toyota» — лучше.

... Мы ведь, в Чаде, расхреначили ВСЕ советские танки, сколько тов. Каддафи не вводил. А у нас не было НИ ОДНОГО танка, и НИ ОДНОЙ противотанковой пушки, даже «Рапирой» называющейся. Все — ручными противотанковыми комплексами, в просторечье — «Базука».

... И еще, я, не так давно, по телеку (по РЕН) увидел, что у нас приняли на вооружение снайперский комплекс калибра 12, 7 мм (. 50). У меня такая была еще в первую «Бурю в пустыне». 1991 (?) год; в пустыне, и часто, — в горах расстояния — громадные. Называлась «Barrett M82», весила более 15-ти килограмм, носить можно было только вдвоем — разобранную. И вообще — повезло человеку! Но не в ней — суть. Суть в — российской. В НЕВЕРОЯТНОЙ кучности, с которой эта российская винтовка стреляла. Такая кучность — на Нобелевку тянет. Не бывает такой кучности.

Я — заинтересовался. Отыскал изделие, характеристики, там, и понял, что в телеке — напутали. Ничего невероятного — нет. И тут, другое меня зацепило! Я увидел, сколько этих винтовок произведено за полтора (!) года, с момента принятия на вооружение. Догадайтесь с трех раз. Ась?

Ладно, не буду мучить! Сделали 49 (сорок девять!) штук. На всю армию. Делает один завод в Москве. Я даже знаю этот завод! Там стоят немецкие еще станки 1936 года. Больше нигде делать не могут: нет прецизионного оборудования, для качественной нарезки стволов.

Ну, и на... й нужна такая винтовка? Тов. Путина охранять? Так у него в охране, я думаю, Вы ни одной российской модели оружия — не найдете: он себя бережет.

Посмотрите, наконец, что закупают для высшего офицерства наши ФСБ и МВД, в качестве личного оружия. Навальный недавно тендер публиковал. Думаете пистолеты Макарова и Ярыгина? Нет, батенька — Глоки! Навального, конечно, больше сумма заинтересовала (что-то около 150 тыс. руб. за пистолет, кажется), а меня, так — модель и ее производитель.

Вот оно — все российское новейшее вооружение! Бойтесь пиндосы проклятые, наших полсотни винтовок!

... Такие дела...