Нимфа седая

Жаркий, ясный и солнечный июльский денёк. В знойном мареве плавилась трасса бетонки, высоко в небе кружил коршун. Приторный аромат свежесрезанной травы мешался с запахом мазуты. Рубашка потемнела от пота, ветерок приятно холодил спину. Бибикнув отъехал с заполненным кузовом Валерка и Витька, сбросив газ, остановился и, выставив ручник, спрыгнул на землю. Потянулся до хруста в суставах, разминая затёкшие мышцы, и пошёл к берёзовому колку; там, в тени, стоял логушок с водой. Напившись, и ополоснув лицо и шею, пошёл вдоль кромки, собирая в траве вызревшую землянику. Напитанная солнцем и подвявшая ягода таяла на языке, оставляя едва ощутимый горьковатый привкус.

Вечером, звеньевой Пашка Патрушев, сказав, что звено перевыполнило сменный план, предложил это отметить; напомнив, что Витька и Валерка ещё должны литр водки.

Три дня назад он наспор выпил поллитру, не прерываясь и не переводя дыхание. Отшвырнув пустую бутылку, сухощавый и жилистый Пашка обвёл взглядом приятелей и, усмехнувшись, развернулся и пошёл. Друзья смотрели вслед, ожидая, когда Пашка завалится в траву, но тот уходил, даже не шатаясь.

Впереди было два выходных, и Витька с Валеркой согласились. Пашка пригласил друзей к себе, и они хорошо посидели, разойдясь ближе к одиннадцати ночи.

Проходя мимо дома Михеевны, Витька увидел свет в окне. Он был пьян и... море по колено.

***

В эту ночь ей снова снились бесы, совокуплявшиеся с нею по очереди и скопом.

Проснулась с зудом в промежности и сильным желанием. Баба Люба села в кровати, чтобы удобнее было мастурбировать. Через полчаса зуд стал утихать.

Вспоминая вчерашнее, сожалела, что... Витьке помешали.

Днём прополола грядку с морковкой, вечером поливала капусту; Витька не выходил из головы.

Уже приготовившись ко сну, вспомнила, что не замкнула на крючок дверь.

Стукнув костяшками по косяку, Витька открыл дверь и переступил порог.

В проёме комнатной двери в ночной рубашке с распущенными волосами стояла баба Люба.

Бабе Любе в прошлом году минуло восемьдесят. Годы не согнули её; лицо, хоть и с пожелтевшей пергаментной кожей, не было изрезано морщинами и только дряблые складки шеи выдавали возраст.

Витька встретился взглядом со старухой и замер в замешательстве. Мелькнувшая мысль, даже пьяному, показалась дикой: «Она хочет его».

«Но ведь он пришёл попросить прощения».

Михеевна дрожала всем телом, как будто замёрзла и эта дрожь передалась Витьке, а вместе с дрожью и возбуждение.

***

Сидя верхом на старухе, лежащей на полу вниз лицом, и стягивая с неё трусы, охваченный животной похотью, забыл, что горит свет, и дверь не замкнута.

***

Кончив третий раз, слез со старухи.

Хмель прошел; возбуждение сменилось апатией и перешло в отвращение.

Встав, подтянул трусы и брюки и вышел, застёгивая ремень.

Старуха села; промежность, ягодицы и даже живот были испачканы липкой слизью. Встав и, подтеревшись трусами и ночнушкой, пошла к кровати.

***

Этой ночью бесы не снились ей.

***

Придя домой, сразу же пошёл в баню, натопленную женой. Галька хотела с ним, но Витька, стараясь не встречаться глазами с женой, пошёл мыться один, сославшись на усталость.

Брезгливо морщась, долго и тщательно отмывался. В голове было пусто, как будто вместе со спермой вытекли и мозги.

Напившись квасу, ужинать, не стал и заснул, едва голова коснулась подушки.

***

Сильный зуд и желание, так что приходилось мастурбировать, были только с утра. В течение дня зуд беспокоил не так сильно, и баба Люба отвлёкшись каким-нибудь занятием, не замечала его. В магазин она старалась ходить днём, до обеда; в это время дня редко встречались молодые мужчины, возбуждавшие её.

***

В воскресение баба Люба поехала в райцентр и пошла в церковь. порно рассказы В храме было несколько старух и батюшка, отец Дионисий. Михеевна, стесняясь, рассказала священнику о том, что с нею происходит.

«Молись и кайся, дщерь. Бог милостив», — и, сбрызнув старуху святой водой, поднёс к губам золотое распятие.

Приложившись губами к распятию, старуха вздрогнула; распятый Иисус возбуждал и от зуда в промежности всё горело.

Выйдя из храма, пошла в туалет и закрылась в кабинке. Спустила трусы, задрала подол, зажав подбородком, и сунув руку между ног, елозила до наслаждения, сдерживая стон.

Дома, встав на колени перед иконой с ликом Христа, помолиться так и не смогла, греховная мысль о блуде с молодым Господом вызывала нестерпимый зуд в промежности.

Завернув икону в полотенце, убрала её в ящик комода.

***

Галька была старше Витьки на три года и замуж вышла, насидевшись в девках. Свадьбу сыграли два года назад, но Галька не беременела. Год назад прошла обследование в консультации в областном центре. Ей объяснили, что матка имеет загиб и сперма не может попасть в матку, если во время полового акта муж лежит сверху. Приехав домой, преодолевая стыд, рассказала мужу в какой позе он должен её еб...

Через полгода, снова поехала в консультацию. Снова прошла обследование, и врач-сексопатолог сказал ей, что обследование должен пройти и муж, так как её репродуктивная функция в норме.

Но Витька, выслушав её, отмахнулся, грязно выругавшись в адрес врачей.

***

В один из дней, баба Люба собралась и поехала в районную поликлинику к гинекологу.

Отсидев час в очереди с женщинами, зашла в кабинет. За столом сидел молодой, лет 30 мужчина и, что-то записывая в карточку, и не взглянув на вошедшую, сказал: «Садитесь».

Баба Люба села на стул и, опустив глаза, чтобы не видеть врача, сдвинула ноги.

Запись в медицинской карточке:

— при осмотре — наружные половые органы в состоянии старческой атрофии, крауроза нет, вульва в глубоких расчёсах;

— при внутреннем исследовании: матка маленькая, придатки не определяются, параметрии свободны.

Диагноз: постклимактерическая нимфомания.

Рецепт: монобромистая камфара.

Повторное обследование через две недели.

Предложено пройти обследование у сексопатолога в областной больнице.

****

В облбольницу Михеевна не поехала.

Таблетки не помогли; в первые дни зуд был меньше, а потом всё стало как прежде.

Раз в неделю, ближе к полуночи, приходил Витька...

***

Отношения с женой были натянутые. Витька стал чаще выпивать с друзьями-собутыльниками. Иногда домой его приводил Валерка, Галькин одноклассник. Вдвоём они укладывали, не стоявшего на ногах Витьку, на кровать и он мгновенно засыпал. Когда приходил сам, изрядно пъяный, ругался, ревнуя Гальку к Валерке, но руки на жену не поднимал.

Через неделю, после того как он первый раз побывал у Михеевны, Витька снова напился. Повод был: день рождения у звеньевого Пашки Патрушева. Домой с попойки шёл один. Увидев свет в окне Михеевны, ухмыльнулся и свернул к калитке.

Дверь была замкнута изнутри на крючок и, подойдя к светящемуся сквозь тюль занавески окну, легонько стукнул по стеклу.

Занавеска сдвинулась и баба Люба, щурилась в темноту, пока Витька не догадался прислониться к стеклу лицом. Не удивившись и не испугавшись, Михеевна прошла в сени и открыла дверь. Здесь, в темноте сеней, едва переступив порог, он грубо и с какой-то ненасытной жадностью терзал её, завалив на половик.

***

На этот раз отвращения не было.

***

Развязка наступила 31 декабря.

Напившись допьяна, ещё до наступления вечера, Витька уснул на диване.

Проснувшись, опохмелился и, не видя Гальки, вспомнил, что они собирались на дискотеку в клуб.

В зале клуба стояла наряженная ёлка и гремела музыка. Вспышки цветомузыки высвечивали в темноте зала тени и фигуры танцующих. Толкаясь среди танцующих,

Витька увидел Гальку, а рядом с ней Валерку.

Схватив жену за руку и грубовато дёрнув, сказал: «Пошли домой».

Галька упиралась, выдёргивая руку, а Валерка, оставив их, присоединился к другим.

В темноте никто не увидел, как Витька ударил Гальку. Женщина, вскрикнув, упала на пол, а Витька, развернувшись и расталкивая людей, пошёл к выходу.

К Гальке подскочил Валерка и хотел поднять её с пола. Наклонившись, он увидел пятно на груди, проступавшее сквозь ткань платья и закричал: «Включите свет... выключите музыку... «.

***

Витьку нашли парни, недавно отслужившие.

Он прятался, весь дрожа, за стеной сарая на окраине.

На остановке возле клуба их окружила пьяная толпа мужчин и женщин. Все кричали, ругались.

Валерка стоял перед Витькой и повторял: «Ты что наделал?».

Кто-то за спиной Витьки взмахнул рукой, глаза Валерки обожгла брызнувшая жидкость и он сморгнул.

Витька поднимался с колен, по лбу струилась кровь, а на снегу валялось горлышко от разбитой бутылки.

***

«Баб Люб, ты слышала?... Витька Гальку зарезал!»

«Оий божеж ты мой боже, ведь его ж посодют».

«Да, его и так уже в КПЗ посадили».

У бабы Любы отнялись ноги, в груди похолодело.

«Кто ж меня ****ь-то теперь будеээт?», — раскачиваясь на стуле, горестно подумала она.

«Чтооооо?!».

Михеевна взглянула на Люську.

Уголки Люськиных губ ползли к ушам, и баба Люба испугалась, подумав, что Люськин рот сейчас порвётся.

«Ничего, ничего», — и зажав рот, Люська выскочила в сенцы, на улицу, за ворота и уже тут, заржала не сдерживаясь.

Жорке показалось сначала, что Люська рыдает. Он метнулся к двери и, открыв её и, увидев хохочущую жену, подумал: «****ец! Рехнулась!».

***

Новость повергла всё взрослое население деревеньки в шок! Обсуждали, не стесняясь в выражениях. Старухи плевались, исходя желчью и втайне завидуя запоздалой Михеевной любви. Женщины, жалея Гальку, шушукались с похотливыми улыбками на лицах. Мужиков интересовало только одно: «Усохла ****а у Михеевны или ещё пригодна для использования? А мож он её тово, в жопу?».

***

Рана у Гальки оказалась не колотая, а резаная. Нож, попав в кость, скользнул, располосовав кожу на груди. Гальку, через неделю выписали из больницы.

А ещё через неделю был выездной суд, в деревенском клубе. Пришла вся деревня. Учитывая характеристики с работы и отзывы сельчан, Витьке дали пять лет колонии общего режима. Бабы Любы на суде не было. Она уже вторую неделю лежала дома с температурой и Люська приходила к ней прибираться и приготовить. Когда Люська рассказала о суде, и какой срок получил Витька, баба Люба беззвучно заплакала и отвернулась к стене.

На следующий день, забежав в обед попроведать соседку, Люська нашла её мёртвой.

Послесловие

Галька, оформив развод и, уволившись из совхоза, уехала к родителям в другую деревню и там вышла замуж. Витька, освободился через четыре года, по амнистии и в деревню уже не вернулся. Могилку бабы Любы, в той части деревенского кладбища, где её похоронили, уже не отыскать.