Лейла. Часть 4

и протягивает мне. Далее — почти полный повтор изложенного выше эпизода, с той же приостановкой движений немного до оргазма, и ее началом подмахиваний, после чего стараюсь не совсем забываться в угоду моему кайфу, и хотя предоргазменный трах проходит быстрее возможного, но уже в воздух ее не понимаю, просто пошире расставляю ноги, чтоб мой член и ее дырочка были на одинаковом уровне от пола.

Оп-па! А вот этого я уже не ожидал. На члене снова алая кровь, пусть поменьше, чем в первый раз, но тоже не проигнорировать.
— Лейла! Ну так не пойдет, снова кровь пошла, надо повременить с этим делом.
По ее лицу видно, что она тоже смущена и раздосадована.
— Я думала, все зажило, ничего не болело.
После ванны пытаюсь ее приласкать, она отказывается:
— Не надо, сама виновата, нечего было так торопиться.

В шутливо-торжественном стиле отлучаю ее попу от моего члена на 40 дней, а она в том же стиле дает обещание не прибегать к анусогименопластике, то бишь к восстановлению анальной девственности.

Конечно, мы встретились до истечения этих 40 дней несколько раз с обычным нашим оралом, потом в намеченный срок провели третий анал, уже без крови, боли, дискомфорта, но, увы, и без ожидаемого Лейлой анального оргазма. Как я ни побуждал ее параллельно ласкать клитор, она не захотела, говоря, что тогда это будет обычный для нее оргазм, а она хочет понять разницу, если он для нее вообще достижим.

Разочарованная то ли аналом, то ли своей неспособностью испытать от него полноценный оргазм, Лейла больше не упоминала и не намекала, ну а мне, тем более, всегда нравился в ее исполнении оральный секс. Чем мы и продолжили регулярно заниматься, вполне возможно, что и занимались бы по сию пору, если б не некоторые обстоятельства, которые очень круто поменяли равномерное течение ее, казалось бы, вполне устоявшейся жизни.

НАЧАЛО КОНЦА

Во время какой-то очередной, ничем иным не примечательной встречи, Лейла вдруг заинтересовалась мобильными телефонами: как звонить с них и на них, тарифы, пополнение баланса, номера и так далее. Подумав, что она хочет купить наконец-то сотовый телефон, что намного облегчило бы нашу связь, я охотно давал комментарии, отвечал на все вопросы, которые ее интересовали. Внезапно она спрашивает, как она может пополнить мой баланс.
— Мой баланс? С какой стати?

С ее слов, хочет кому-то позвонить, ненадолго, на несколько минут, и стесняется вводить меня в расходы.
— Да что за глупости! Вот тебе мой телефон, на нем 100 рублей сейчас, 33 минуты можешь спокойно говорить.
Благодарит, берет мой телефон, уходит в другую комнату, прикрывает дверь, набирает чей-то номер, и говорит. 33 не 33, но минут 10—15 это занимает. Возвращается вся такая радостная и довольная.

Я улыбаюсь еще шире:
— Ну рассказывай, моя девочка! Кто он, как познакомился с тобой, что планируете?
Увидев, что я не сержусь и не ревную, что я на практике подтверждаю свои теоретические слова о том, что буду только рад тому, если она найдет себе жениха и мужа, особенно любимого, она расцвела еще больше, и поведала мне начало романтической истории городских окраин.

В той новостройке, где купили квартиру Лейлины родители, снимали квартиру 2 офицера, ожидавших перевода из расформированной части нашего военного округа в другой. Оставим одного за кадром, а второго (пусть будет простое русское имя Саша) Лейла приметила. Высокий, статный, русоволосый офицер, настоящий витязь из былин, завладел ее вниманием. И несколько дней назад случилось то, о чем она мечтала втайне. Он с ней заговорил, когда она выносила мусор, пошутил, она ответила (что конечно шло вразрез с мусульманскими традициями, но сердцу не прикажешь), так и познакомились. Чуть позже, увидев из окна, что Саша заходит в магазин, Лейла перепрятала пачку соли в другое место, крикнула матери, что кончилась соль, и она сбегает в магазин. Естественно, что он попросил ее номер телефона, на неимение оного скорее всего не поверил, но сказал свой номер, который Лейла, не записывая, запомнила наизусть.

Их роман развивался бурно, и можно сказать, на моих глазах. Хотя я никогда не видел Сашу и не слышал его голоса, но именно во время моих встреч с Лейлой она с ним созванивалась, и влюбленные голубки долго-долго ворковали. Справедливости ради скажу, что больше никогда Лейла не использовала мой телефон подолгу. Удовлетворив мою и свою потребность в телесной любви, она пускала ему гудок с моего телефона, он моментально перезванивал, и дальше 20—30 минут я мог читать газету или смотреть телевизор, пока Лейла утоляла свою назревшую потребность в любви платонической.

Казалось бы, все отлично, совет вам да любовь, тем более и Саша оказался холостым, и ему очень даже понравилась (а говоря прямо, влюбился без памяти) маленькая своенравная горянка. Какие нормальные люди будут препятствовать чувствам влюбленных людей, если они никому не мешают своей любовью? Если я, любовник Лейлы на протяжении полутора лет, ничуть этому не препятствовал, а даже способствовал в меру сил. Конечно, помня Лейлины откровения, что даже будучи замужем, она не прервет связь со мной, и я наконец получу доступ к заветной дырочке чуть ли не на следующий день после мужа, можно было подумать, что меня ситуация не касается. Выйдет замуж, оставаясь моей любовницей — ну и очень хорошо! Но зная, что любовь — некая штука посильнее «Фауста» Гёте, что Лейла запросто может отказаться от близости со мной, изведав близость с любимым супругом с одной стороны; и зная, что судьба офицера — сегодня тут, а завтра курорты Белого моря, то есть они элементарно уедут, и связь естественным образом прервется, с другой стороны, — я должен был бы, с каких-то своих эгоистических позиций, удерживать ее от брака. Но — разве я так плохо отношусь к моей Лейлочке, чтоб ради редких встреч лишать ее своей семьи, своих детей, своего женского счастья? Всеми помыслами я только хотел, чтоб она вырвалась из того кошмарного семейно-национального окружения, в котором пребывала годы после учебы.

Но такие люди нашлись в лице родителей и окружения Лейлы. «Они никогда не отдадут меня за русского» — прямо ответила она на мой вопрос, мол, что за проблема, пусть знакомится с родителями, просит руки, обговаривают детали свадьбы, ведь и родители будут рады наконец выдать замуж засидевшуюся в девках дочь. «Плохо будет и мне, и особенно ему. Здесь нам быть вместе не судьба, вот если переведут его куда подальше, тогда все может быть».

Меня в тот период не интересовали детали любовных отношений Лейлы и Саши, да и честно говоря, я боялся лишними расспросами, на которые она, безусловно, ответила бы правдиво, растравлять себе душу. Меня больше занимали бытовые вопросы: откуда он родом, что окончил, кем служит, как зарабатывает, какие имеет внеслужебные интересы, сумеет ли надолго удержаться в центре внимания Лейлы, или это просто увлеченность бравым внешним видом? Не буду, естественно, расписывать все в деталях, но скажу вкратце. Даже понимая и делая скидку на субъективное отношение Лейлы к объекту своей любви — парень был что надо! Настоящий русский офицер, скорее в традициях 19-века, времен Лермонтова и Толстого, чем советского или нынешнего российского.

Касаемо предстоящей сексуальной связи с мужем, Лейла получила от меня 2 совета:
1) Однозначно и бесповоротно отрицать, что у нее когда-либо с кем-либо были какие-либо интимные отношения. Саша достоин того, чтоб для него она была чистым листом бумаги, на котором он напишет свой текст, в своем стиле.
2) Однозначно и бесповоротно соглашаться на все виды сексуальных отношений вплоть до гипотетического свингерства или БДСМ, не говоря уже о ставших естественными минете и анале, — но не сразу, не с первого раза или намека. «Он не должен даже мысли допускать, что ты имеешь даже самую минимальную практику. У тебя ж действительно не было никогда ни поцелуев с мальчиками в школе или вузе, ни обжиманий на танцах или провожаниях. Вот на том и стой! Редкому извращенцу придет в голову после отрицаний, вплоть до проверки на детекторе лжи, поцелуев и тисканий, еще и спросить, а может тогда ты сосала или давала в зад, раз вагинальная девственность не вызывает сомнений. Он достоин твоей любви, будь и ты достойна его!»