Лёша, Вова и мадам. Часть 1

— Послушай, Лёша, мы не хотим заставлять тебя вспоминать прошлое, но, пойми, это необходимо. — Мягко сказала Анастасия Леонидовна, беря мою руку в свои ладони, её кожа была мягкой и тёплой, очень приятной на ощупь, мне на мгновение захотелось коснуться её лица.

— Да, я всё отлично понимаю. — Участливо кивнул я, бросил недовольный взгляд ей через плечо, Владимир поправил высокий воротник своего камзола и состроил неприятную гримасу отвращения, ему явно не нравилась моя покладистость.

— Что-то не так? — Заинтересованно спросила мой психолог и обернулась, обвела взглядом пустую комнату, свой письменный стол, книжные полки, несколько безвкусную картину на стене, снова повернулась ко мне. Я улыбнулся, Владимир комично изобразил статую, подняв одну ногу и вытянув правую руку вперёд.

— Нет-нет, всё хорошо. — Спохватился я, заметив её пристальный изучающий взгляд.

— Пусть так... — Задумчиво произнесла она, открывая толстую папку для бумаг, в ней лежали множество листов пестреющих рукописным текстом, Анастасия консультирует меня уже более четырёх лет.

— Расскажи мне, что ты помнишь о том, что случилось двенадцатого декабря две тысяча девятого года? — Закину ногу на ногу и сложив руки на коленях спросила она, я глубоко вздохнул. Вспоминать было не легко, точнее не вспоминать, осознавать, память-то всегда была при мне... Я откинулся на спинку глубокого кресла, хоть кожа и искусственная, форма очень удобная, так и располагает к долгой беседе, прикрыл глаза.

— В тот вечер шёл снег. — Тихо начал я, не поднимая век.

— У нас всё шло своим чередом. Отец полтора часа назад пришёл с работы, и теперь смотрит телевизор, мама как обычно возится на кухне, через полчаса мы должны ужинать. Я сижу в своей комнате и пишу небольшой доклад, в тот день на истории нам дали задание о гражданской войне. — Я поперхнулся, прочистил горло и ненадолго замолчал.

— Меня отвлёк шум, я вышел из комнаты, родители снова поругались, отец бил маму. Она защищалась, закрывала голову руками, но он кричал и бил её пластиковым подносом, чашка с горячим картофельным пюре сиротливо валялась на полу. — Спустя несколько мгновений продолжил я. — Я побежал, попытался защитить маму, но отец был не в себе, он кричал, оттолкнул меня, я запнулся и упал на пол, на чашку, она разбилась, и фарфоровые осколки вонзились мне в плечо сквозь футболку. Отец размахнулся и сильно ударив маму, разбил пластик подноса. — Я замолчал и открыл глаза.

— Что? Что произошло потом? — Выждав почти пять минут, тихо спросила Анастасия, я моргнул, посмотрел ей в глаза, в них были забота и понимание, но, от этого не становилось легче.

— Что было дальше? А дальше я увидел, как мама упала, зажимая рукой шею, из под её ладони на паркет лилась кровь, её было много, отец бросился помочь, но ничего не смог сделать, мама стекла кровью на моих глазах, она погибла от рук моего же отца.

— Это был несчастный случай, он не хотел убивать её. — Произнесла Анастасия, я кивнул.

— Да, это был несчастный случай. Отец плакал, просил прощения, я не знал что делать, у меня был шок, я не мог ни двигаться — ни говорить, в моём плече было четыре крупных фарфоровых осколка, и это увидел отец, посмотрев на меня. В его взгляде была боль, а ещё там было нечто необъяснимое, наверное, именно так выглядит безумие... — Задумчиво протянул я, глядя в глаза Анастасии, она не отвела взгляда, лишь грустно покачала головой. Владимир материализовался за спинкой моего кресла, протянул руку, я увидел краем глаза тёмно красный рукав его камзола и манжет белой рубашки, поддержка моего друга оказалась своевременной и уместной.

— Но, ведь этим всё не закончилось?

— Нет, отец посмотрел на меня, бросился в спальню, он бежал опрометью, словно за ним гнались тысячи полицейских. Вернулся он с пистолетом в руках, мама всегда была против оружия в доме, она не одобряла решение отца получить разрешение на хранение. Как видимо, не зря. Отец посмотрел мне в глаза, заплакал и поднеся ствол к виску, нажал на курок. — Делая паузы между словами размеренно закончил я свою историю.

— Тебя нашли в квартале от дома.

— Да, это так, я выбежал из дома и бежал без оглядки по дороге, пока не упал в сугроб. — Лаконично ответил я, сцепляя пальцы в замок.

— Я вижу, ты помнишь всё до мелочей, тебя это сильно тревожит? — Качая головой спросила меня психолог, я пожал плечами.

— Это было шесть лет назад. Я всё осознал, понял и принял, даже смирился, не нужно лезть в прошлое. — Твёрдо сказал я, этот разговор мне навязали, и я вовсе не в восторге, хоть и не показываю вида.

— Ты не прав, поговорив об этом, ты смо... — Начала было проникновенную речь женщина, но я вскинул руку.

— Остановитесь. Со мной всё в порядке, я сотню раз слышал то, что вы собираетесь сказать, просто поверьте, мне не нужна помощь, что было, того уже не изменить, моей вины в этом нет, поэтому не следует столь вероломно лезть ко мне в голову. — Слегка более раздражённо, нежели следует, прервал я её, женщина промолчала, посмотрела на меня поверх очков и опустила папку с бумагами на стол.

— Хорошо, я вижу, что тебе неприятно говорить, но, также я вижу, что ты справился со своей проблемой. — Сказала она и поставив печать в папку поставила туда же свою росись, я улыбнулся.

— Эта дурында за шесть лет так и не поняла, кто прикончил этих жалких идиотов. — Самодовольно потёр руки Владимир, когда мы спускались с девятого этажа в лифте.

— Эта, как ты говоришь, дурында — дипломированный психолог, сотрудничающий с полицией. — Назидательно произнёс я, в лифте никого не было, поэтому мы с другом могли говорить безбоязненно.

— Ой-ой-ой, давно это ментов в полицию переименовали? А сколько пафоса? — Кривляясь, возмутился Владимир, картинно поправляя воротник, я ухмыльнулся.

— Ты же знаешь, я должен быть примерным гражданином и с почтением относиться к правоохранительным органам страны нашей. — С лёгкой иронией сказал я.

— Да они остолопы, просто бесполезные куски черепашьих фекалий, что в огромных объёмах тянут деньги из налогоплательщиков! — Воскликнул Владимир, взмахивая руками, за его ладонями протянулся малозаметный красный след в воздухе, он был несколько взволнован.

— Не кипятись, всё обошлось, а тупость наших правозащитников нам на руку, не хотелось бы сесть за убийство. — Цинично усмехнувшись, сказал я и вышел из лифта.

— Слушай-слушай, а ведь нам уже девятнадцать, не пора ли нам найти себе девушку? Мариночка из группы уже почти год строит тебе глазки. — Толкнул меня в бок Владимир, его занесло и он почти на половину погрузился в моё тело.

— Прошу пардону, не рассчитал. — Прыгая на одной ноге, извинился он и с радостью отвесил пинка проходящему мимо одному из офисных работников. Я достал из кармана беспроводную гарнитуру, нацепил её на ухо.

— Ты же знаешь, у меня другие планы. — Флегматично пожал плечами я, не глядя в его сторону.

— Ой, да брось, она же старая, то ли дело Мариночка, молодая, сочная, просто пальчики оближешь. — Мечтательно протянул Владимир, обгоняя меня и засеменил впереди, спиной вперёд, он то и дело пропадал в телах прохожих, но я уже привык.

— Вот сам ей пальчики и облизывай. — Натянуто улыбнувшись, едко произнёс я.

— О боже ваш! С кем я живу?! Я же не в прямом смысле, дубина, это же чисто ме-та-фо-ри-чес-ки! — Кривляясь и подпрыгивая, возопил Владимир, я усмехнулся и шагнул в автобус, о чудо, есть несколько свободных мест.

— Нет, а если серьёзно? Ей же тридцать четыре, а тебе девятнадцать, разница в пятнадцать годков не смущает? — Усевшись на голову впереди сидящей дамы и поджав ноги по-восточному, не унимался Владимир, я демонстративно коснулся пальцем гарнитуры.

— У всех свои предпочтения, мне она нравится. — Твёрдо сказал я, рассуждать на эту тему смысла не имеет, я уже всё ...