Олино лето. Часть 2: «Хлоп! Ладошка!»

Тук-тук, тук-тук.

Железные колеса ритмично отстукивали свой ритм по рельсам.

Я лежала, накрывшись одеялом, и слушала мелодию, воодушевившую ни одно поколение бардов. Бесилась.

Не люблю поезда. Раздражалась, что не отправили самолётом.

Конечно же я была одна. Капитанские дочки никогда не ездили даже в купе. Сказать по правде, я всегда с содроганием смотрела сквозь окна плацкартных вагонов, пока шла в командирский состав. Спустя много лет всё еще поменяется и мне станет до лампочки какой вагон, но тогда, я совершенно не представляла, как это можно ехать куда-либо долго, а вокруг тебя люди, всё время и везде.

Я пыталась уснуть. Меня изрядно досаждала проводница, постоянно интересуясь всё ли у меня в порядке, слащаво называла меня «доченькой» и фальшиво-заискивающе глядела в глаза. Наверняка, папа ей заплатил, чтобы за мной приглядывала. А эта коза, уже спустя час после отправления, спрашивала не против ли я буду, если кого-то ко мне подсадят. Во мне это вызвало такую лютую ненависть, что я даже ничего и сказать не успела перед тем как дверь моего «М» снова захлопнулась.

— Доченька, ты уж прости за беспокойство... Ох! Батюшки свет!!!

Я сидела голая на уже разложенной и застеленной широкой полке. Папа называл их люкс-полуторками. Кое-то веки, оставшись наедине с собой, позволила себе лечь в кровать обнаженной. Но. Не спалось, поэтому лишний раз делала массаж груди, подсмотренный в огромной кипе маминых журналов «Доктор СТОлетов». Мне очень хотелось верить, что от таких массажей грудь станет больше, как и описывалось в журнале, правда, пока мне не очень везло. Во время таких упражнений больше становился разве только мой клиторок, волнительно вздрагивая между плотно сжатых ножек.

Вздрогнув, я прикрылась простынёй, снова заводясь злостью больше, чем стыдом.

— Что же ты делаешь?! Рукоблудница!?! — проводница назидательно притопнула пухлой ножкой, краснея, изображая праведный педагогический гнев.

«Всё, я за себя не ручаюсь». Заледенев, я произнесла. Четко и с расстановкой.

— Выйдите вон, пожалуйста. Немедленно! — и совершенно не к месту. — Прошу.

Она смотрела на меня, замерев и широко открыв рот, беззвучно пытаясь глотнуть хоть толику воздуха. Словно старая рыбина, выброшенная на пляжный песок мальчишками.

— Если я повторю, будете чистить гальюны расческой. От сюда и до Севастополя! — это уже папино — как-то услышала утренний разговор с его адъютантом.

Удивляясь самой себе, не меньше проводницы, я медленно и грациозно поднялась, позволив простыне свалиться к моим ногам. Приняв осанку гордую и величественную, как учили на синхронке, когда выходишь выступать на трамплин или бортик. Я направилась прямиком на неё. Она попятилась. Поймав момент, взялась за ручку двери, хотела сказать что-то соответствующее моменту, но вырвалось лишь невнятное «Извините!» и, пролязгав железом, закрыла дверь. Клац! Закрылась. Блям! Поставила дополнительный стопер.

Опять вздрогнула. Оказалось — это моё отражение. Вся пунцовая. Честно говоря, я впервые позволила себе такое. Глаза расширены. Голову покалывает от прилива эмоций. Сильно не хватает воздуха. Быстро задышала, пытаясь успокоиться. Груди встали. Больно и приятно затвердели соски. Волнительно потянуло в животе.

«Черт! Да почему ж ты не растёшь никак!?!« — я в сердцах ударила кулаком в зеркало, гневясь на свой недо первый размер и рухнула на кровать. Вытянула ногу вверх, нащупав пальцами переключатель — включила приятное, нежно-голубое ночное освещение.

Как только я закрыла глаза, перед моими глазами в который раз всплыл образ кончающего члена и голос моего солнцеликого юноши, повторяющий в экстазе моё имя, сжимая в руке эрегированное оргазмирующее начало.

В отчаянии от собственной озабоченности я до скрипа на зубах укусила наволочку. Перевернулась на бок и подтянула коленки к груди, просунув руку между ног, накрыла теплой ладонью свои пухлые интимные губы, ощутив мелкие укольчики вновь отрастающих жестких волосиков.

Собрав свою волю в кулак, чувствуя тепло руки и сосредоточившись на нём, я стала успокаиваться медленно проваливаясь в тревожный сон. Надеясь уснуть, свободной рукой я потянула простыню, накрывая обнаженное тело...

... Я скользила вниз во мрачном пурпурном тоннеле. Стены вокруг меня были живыми. Гладкими. Скользкими. С каждым мгновением скольжения тоннель становился всё уже. Становилось тяжелее дышать. Пульсация в стенах усилилась. Я пыталась ухватиться, хоть за что-то, но на руках оставалась лишь теплая слизь. А тоннель всё сжимался, поглощая меня. Я запаниковала. Становилось еще и жарко. Внезапно, я обратила внимание на светящиеся нежным пурпурным светом подвижные холмики внутри живых стен. Почему-то у меня возникла ассоциация со вздувшейся ширинкой. Протянув руку, я схватилась за такой выступ, надеясь остановить теплое скольжение. Но рука соскочила. На удивление, холмик, перекатываясь за прозрачной плотью тоннеля последовал за мной. Я снова попыталась ухватиться за него.

Как только моя ладонь вновь сжалась вокруг такого холма, тот заметно увеличился и затвердел. Кроме надежды на спасение я почувствовала и странное возбуждение. Увлекшись, продолжила сжимать и тереть всё увеличивающийся холм, стараясь прочнее ухватиться за него. Ведь чем он становился больше, тем легче было удержаться.

Совершенно неожиданно, живой бугор резко и упруго вздулся, влажно чмокнув резко разошелся, и с хлюпом обрызгал меня. На месте лопнувшего бугра, в лепестках плоти, торчал упругой шпагой пульсирующий пурпурным светом пенис. Внутри меня буквально всё затрепетало от вожделения. Всё еще помня, что необходимо замедлить скольжение в страшную липкую тьму внизу я ухватилась за светящийся орган. Он оказался горячим и твёрдым.

Держаться было не так уж удобно, невольно я тёрла пенис, стараясь ухватиться удобней. Живые стены задвигались быстрее, колышась пульсирующими волнами. Они всё равно становились ближе, подгоняя в поверхности всё больше светящихся шариков, которые, натягивая полупрозрачную скользкую плоть, вздымались у поверхности. Я протянула руку и стала сжимать еще один такой холм. Он также послушно стал твердеть и заметно увеличиваться в размерах. И также вскоре лопнул, опадая влажными и теплыми лепестками, обрызгивая мою грудь и обнажая еще один светящийся упругий пенис. Я почувствовала волнительную дрожь во всем теле. Стены становились всё ближе и свет от живых пузырьков всё ярче. Ярче разгорались и твердые пенисы в моих руках. Совершенно не отдавая себе отчет в происходящем, я поддалась какому-то сюрреалистичному соблазну и погрузила теплый свет вместе с упругой плотью себе в рот.

Живые стены конвульсивно сжались вокруг меня. Почему-то у меня возникла ассоциация с собственным влагалищем.

Удушья я больше не ощущала, на мгновения отдавшись фантастическому минету, скользкой плоти и мощному, всеобъемлющему возбуждению, которое у меня бывало только во сне.

Свет стал совсем ярким, а упругие стены окончательно сомкнулись вокруг меня. Я вытащила изо рта член, пытаясь вдохнуть. Но тут второй упругий пенис, словно живой занял мой рот, дав лишь мгновение на вдох. Я не могла противиться...

Теперь я ощущала твердеющие шарики всем телом. Они сами терлись об меня, повинуясь ритмичным сокращениям светящихся стен. Влажно высунув подвижный член изо рта и попыталась глубоко вдохнуть, чувствуя скользкие и упругие движения вдоль всего тела я неожиданно осознала, что сейчас произойдёт и просто одурела от похоти.

Вся скользкая, чувствуя телом вздувающиеся холмы, боясь задохнуться, я стала отчаянно извиваться, сильнее натирая руками упругие члены, пытаясь выбраться.

И тут!

Это произошло!

Я почувствовала, как раскрылось сразу несколько коконов, влажно и горячо упираясь твердыми членами мне в живот, плечи, груди, бёдра. Всюду в меня тыкали и упруго скользили в такт движению стен, эрегированные органы. Я задыхалась и сходила с ума от ...