Белые ночи

В СССР секса не было. Возможно. Но ведь как-то советские граждане умудрялись появляться не свет. Скорее всего, секс был. Но не для всех. Для меня, по крайней мере, его точно не существовало. К 23-м годам у меня еще не было близости с женщиной. Девушки не видели во мне сексуального партнера и непонятно почему. Ростом я вполне удался, не худой, не толстый и на лицо вроде ничего. Очевидно потому, что я был немного стеснительным и не знал, о чем с девушками разговаривать. Короче, время шло, а я никак не становился мужчиной.

Правда, как и большинство мальчишек, свой репродуктивный аппарат я давно пустил в эксплуатацию. Я занимался онанизмом уже 10 лет, мечтая о настоящем сексе и фантазируя, как это будет красиво. Прекрасная блондинка с пышным бюстом и осиной талией обовьет нежными руками мою шею, мы с ней сольемся в долгом поцелуе, а я буду медленно расстегивать на ней блузку, касаться ладонями упругой груди... Она расстегнет мне брюки, а я на ней юбку... Потом мы будем голые лежать на шелковых простынях, на необъятном ложе, я накрою ее своим телом, и мы сольемся в порыве страсти в одно единое целое... От таких фантазий я бурно кончал

Это случилось в конце июня 1983 года. Мне захотелось съездить в Ленинград, посмотреть белые ночи. Ехать решил один, без друзей. Я бы с удовольствием поехал с подругой, но у меня ее не было. Жить я намеревался в гостинице, однако бабушка на всякий дала мне адрес своей закадычной школьной подруги, тети Полины (моя бабушка сама из Ленинграда).

Я сунул листок с адресом в карман в уверенности, что он мне не пригодится. Но мест в гостиницах не оказалось: не я один хотел посмотреть белые ночи, поэтому пришлось звонить тете Полине.

— Что же ты сразу не приехал ко мне? — пробасила тетя Полина в трубку, правда, не очень обрадованно. — Конечно же, я дам тебе приют!

Чтобы не являться с пустыми руками, я купил по дороге коробку конфет и бутылку шампанского. Тетя Полина жила на Васильевском острове и занимала две смежные комнаты в большой коммунальной квартире. Одна из комнат была просто громадна, а вторая совсем крохотная, видимо ее отгородили когда-то, чтобы сделать детскую, а теперь там была спальня тети Полины. Муж ее погиб на войне, дети разъехались, теперь она проживала одна. Хотя, в данный момент была не одна — к ней (опять же на белые ночи) прикатила племянница из Горького, женщина двадцати семи лет, полноватая брюнетка и далеко не красавица. Она была не замужем и, похоже, из тех, кого обычно называют «синий чулок».

Явился я уже поздним вечером. Конфеты тетя Полина убрала в буфет, а шампанское поставила на стол. Она собрала нехитрый ужин, мы выпили за знакомство и засиделись за столом, ведя светскую беседу. Племянницу тети Полины звали Варвара. Она по профессии искусствовед и много знала о памятниках Ленинграда, хоть еще ни разу здесь не была.

— Вот как повезло тебе, Саша! — обратилась ко мне тетя Полина. — Будет у тебя экскурсовод.

Надо сказать, меня это не сильно обрадовало. Я рассчитывал гулять по городу в одиночестве и в тайне надеялся познакомиться тут с какой-нибудь красавицей-блондинкой с кругленькой попкой, осиной талией и высокой грудью. Общество Варвары никак не входило в мои планы, но, избежать его, кажется, уже невозможно.

Я немного устал с дороги, а поиски гостиницы утомили меня окончательно. От выпитого шампанского я сомлел, а нудная лекция Варвары о памятниках довершило дело — я стал клевать носом. Заметив это, тетя Полина решила, что пора укладываться спать.

— Ничего, если я положу вас вместе? — спросила она.

Я удивился, а Варвара покраснела.

— В смысле в одной комнате. В моей спальне тесно, к тому же, я храплю. А тут у меня есть большой диван и кресло-кровать. И ширма. Если ты, Варя, ляжешь на диване, вот сюда мы поставим ширму, а Саше я постелю вон там в уголке на кресле.

Мы возражать не стали, мне уже было все равно где лечь, хоть в собачьей конуре.

На следующий день Варвара составила план мероприятий: Эрмитаж, Исаакиевский собор, кунсткамера, гуляние по набережной и наблюдение за разведением мостов. Когда Варвара таскала меня по музеям, я обратил внимание, как пристально и как внимательно она разглядывает скульптуры обнаженных мужчин. В общем-то, и мне, никогда не видевшему голого женского тела, самому было интересно рассматривать скульптуры античных богинь, но я старался тщательно скрывать свое любопытство. Варвара же делала это уж слишком откровенно, ее словно гипнотизировали половые органы какого-нибудь Аполлона или Геракла.

Вернулись мы поздно, около двух ночи, и сразу легли спать. Тетя Полина предусмотрительно дала нам ключи, чтобы мы не будили ее и соседей. Несмотря на усталость, уснуть я никак не мог. За стеной раздавался богатырский храп тети Полины, тикали огромные напольные часы. Только я стал задремывать, они пробили три раза. Я лежал, тупо глядя в потолок, как вдруг услышал из-за ширмы странные звуки, не то всхлипывание, но то стон. Варваре плохо? Быть может, ей нужна помощь?

Прежде чем разбудить тетю Полину, я решил сам выяснить, в чем проблема. Я на цыпочках подкрался к ширме и заглянул за нее. В комнате было достаточно светло: в конце июня в Ленинграде четвертый час ночи — почти рассвет. То, что я увидел, поразило меня до остолбенения. Варвара лежала на спине, задрав ночнушку до подбородка и обнажив все тедо. Нижнего белья на ней не было. Глаза Варвары были закрыты, колени разведены в стороны. Одной рукой она теребила сосок обнаженной груди, а средний палец другой руки утопал в густой черной растительности ниже пупка, она шевелила этим пальцем и постанывала.

Внезапно в соседней комнате прекратился храп, и раздалось шарканье босых ног по паркету. Варвара открыла глаза, а я не успел отпрянуть назад. Она резко одернула ночнушку и смотрела на меня затравленным волчонком. Сейчас это была не взрослая женщина, а провинившаяся школьница, которую застукали курящей в туалете. Мое сердце тоже опустилось в пятки, лицо вспыхнуло огнем, мне стало жутко стыдно за то, что я оказался свидетелем столь интимного процесса. В два прыжка я очутился в своей постели. За стеной раздалось характерное журчание струи в ночной горшок, звякнула крышка, снова шаги и все стихло, только тиканье часов нарушало тишину.

Из комнаты тети Полины снова донесся храп, а у меня всплыла в глазах только что виденная картина. Страх прошел, вслед за ним нахлынуло возбуждение. Я в принципе знал, что женщины тоже занимаются онанизмом, но свидетелем тому стал впервые. Член вздыбился, семя рвалось наружу. Я потихоньку потеребил головку члена через кожицу, а рассохшееся кресло-кровать предательски заскрипело. Я повернулся спиной к Варвариной ширме и, зажав член в кулаке, старался двигать им как можно незаметнее, чтобы не было видно движения руки под одеялом и не раздавалось мерзкое поскрипывание. Но поскрипывание все равно раздавалось. Особенно громко скрипнуло проклятое кресло, когда я кончал. И тут раздался грохот.

— Черт! — выругалась Варвара, поднимая упавшую ширму.

— Что случилось? — к нам в комнату заглянула тетя Полина.

— Ничего-ничего, теть Поль, — успокоила ее Варвара. — Ширма упала, я ее во сне ногой задела. Спите, все хорошо.

Я старался мерно и громко посапывать, как будто сплю. У самого же были полные ладони спермы, которая вот-вот стечет на простыню. Наконец, по звуку я догадался, что Варя подняла ширму, а тетя Поля закрыла за собой дверь. Я вытер руки о майку и трусы.

Все утро Варвара прятала от меня глаза, смущалась и краснела, а я старался делать вид, что ничего не видел и не слышал. Мало ли? Может, я страдаю лунатизмом. Постепенно неловкость прошла, мы побродили по городу, зашли в пару музеев. В музее морского флота я рассказывал Варваре про корабли, поскольку много читал об этом. написано для sexytales.org Она слушала с интересом, быть может, деланным, порой переспрашивала, но по-прежнему прятала глаза. У ...