Пучай-река да Калинов мост. Главы 8—10

слушал, но когда архимандрит стал давить на совесть и заговорил о семи смертных грехах, не выдержал и послал ко всем чертям этого старого педофила, вместе с господом богом и пресвятой богородицей!

Филарета лишили сана и отлучили от церкви.

Так он оказался на улице и стал бомжевать.

И однажды, переходя перекрёсток на красный свет, услышал жуткий визг тормозов, но не успел даже оглянуться: перед ним возник экран в его рост. Периферийным зрением заметил автомобиль, словно застывший на месте и... всё исчезло!

Филимона подобрали дозорные, объезжавшие рубежи.

Васса, помыкавшись с ним и, так и не найдя подходящей сказки, назначила волхвом и дала имя Филин.

— Слушай, Водяник, ну познакомь меня с той белобрысой. Ну что, убудет у тебя что ли? — пьяный Иванушка, в который уж раз просил Водяного свести его с приглянувшейся русалкой.

— У тебя ж их целый косяк, друг! Ну, уступи одну, не жопься!

Не надо думать, что просьба Иванушки была такой уж непотребной. Судите сами: сказка как кончается? Алёнушку взял в жёны купец и стали они жить-поживать. Ага! А про Иванушку то ни слова! Так и мается бедолага холостяком! Который уж век?

— Друг ты мой Иванушка — отвечал Водяной, хлебая настоечку и поглаживая булькающий живот — ну, как же ты не понимаешь, она ведь заманит тебя на болото и в омут утащит... и что я скажу сестрице Алёнушке? Как я в глаза ей смотреть то буду, а?

Иванушка уронил голову и закручинился.

— Иванушка — сжалился Водяной — ну что ты всё спрашиваешь у меня разрешения? Знаешь где они водят хороводы по ночам при луне?

Иванушка качнул головушкой.

— А видел там кусты разросшиеся малины да смородины?

— Видел — качнул головушкой Иванушка

— А знаешь ли ты, что в энти самые кусты бегают они по нужде?

— Нет! — встрепенулся Иванушка и заблестели голубые глазёнки.

— Ну, так знай! Вот и подкарауль свою блондинку, когда она в кусты побежит, да рот зажми покрепче, да утащи в чащу. Да смотри не дай закричать ей, сбегутся подружки, защекочут-заебут тебя в усмерть и в омут болотный утащат.

— Тьфу ты напасть! — сплюнул Водяной и поморщился — С ними в последнее время совсем сладу нет. Как насмотрелись этой Кама-Сутры, так и начали приставать: хотим таак, хотим ээтак! А белобрысая, твоя, воще учудила: я, грит, анального секса хочу испробовать. Трахни меня в жопу, Хозяин!

— Тьфу! Тьфу! — плевался Водяной — Она жопой срать ходит, а я туда член свой засовывать буду?! — и он залпом осушил чарку.

Иванушка слушал пьяную болтовню Водяного и мотал на ус. Его глазки маслено блестели.

— Ну, ладно — Водяной встал, сильно качнувшись — пойдём, друг мой Иванушка, засиделись мы в гостях то, пора и честь знать! Филину волхвовать надо.

Они ушли, качаясь и поддерживая друг друга.

Филин навёл в шалаше порядок, сунул в рот пучок петрушки и, пожёвывая, вышел и присел на пенёк. Вот-вот должен был подойти Леший. Весточку о том принесла сорока на хвосте, накануне.

Леший, как и всегда, будто из воздуха материализовался.

Покрутил лохматой бородой, принюхался и усмехнулся — Что, брат Филин, опять квасил? Да ещё и не один! Встретились дружки твои, горланят на весь лес!

— Ты, дядя Лёша, общаешься с пичужками да зверушками лесными, с дубами вековыми разговариваешь, а я всё один да один. Тут уж и ведмедю обрадуешься, не токмо Водяному с Иванушкой. С чем пожаловал то?

— Матушка царица послала, упредить тебя, что гость к тебе будет: принц заморский. Вопросы спрашивать будет разные. Велела принять гостя, выслушать, не поить! — дядя Лёша поднял палец — Ответы дать на все его вопросы.

— А о чём спрашивать то будет, гость заморский?

— Не велено сказывать. Ну, бывай! — и Леший растаял, словно дымок от разгоревшегося костерка.

...

Я проснулся.

Член звенел от напряжения. Ссать!

Осторожно перелез через Миранду, разбросавшуюся и обнажённую и, встав на колени, сунул руку под кровать. Вытащил горшок и, вдруг, вспомнил рассказ банника в Тридесятом. Повертел горшок и сунул назад.

Оделся в шорты, вышел на крылечко и огляделся. Солнце ещё не взошло и в густом молочном тумане удобств было не разглядеть. Шарахаться по двору в поисках не хотелось, и я поссал прямо с крылечка!

Постоял, прислушиваясь.

Тишина!

И так что-то хорошо мне стало, так захотелось остаться здесь навсегда, стать былью, стать сказкой.

Где-то, на другом конце Царства, пропел первый петух, ему откликнулся другой, ближе, тому откликнулся третий, совсем близко.

И снова тишина!

Скрипнула дверь и вышла Наташка с горшком, почти наполовину заполненным мочой.

— Ну вы и ссать, девки!

— Да это только Миранда! Я ещё не ссала! А ты, небось, прямо с крыльца поссал, Государь?

Наташка выплеснула мочу на траву и поставила горшок.

— Слушай, Наташ, а это не тот горшок, в который Марья обратила банника?

Наташка прижалась ко мне — Не знаю — пожала она плечами.

— А ты откуда знаешь? — встрепенулась она

— Да банник, в Тридесятом, про своего брата рассказал, как он подглядывал за Марьей, вот и обратила она его в горшок.

— И ты поэтому ссать в него не стал, чудик? — усмехнулась Наташка

— Ну, знаешь! Одно дело, женская попка опускается на твоё лицо и совсем другое, когда тебе в рот тычут членом!

— Не на твоё же и не тебе тычут? — Наташка совсем повисла на мне

— Да зачем ты это всё выспрашиваешь то? — она отстранилась от меня

— Ну как, ты же сказала, что с Кощея спало заклятие, а с банника, выходит, нет?

Наташка пожала плечами и опять прижалась ко мне — Может она сильно на него разозлилась и наложила злое заклятие, а может это и не тот горшок.

— Тот, Наташка. Тот! — я поднял горшок и, чуть отстранив, повернул его — Смотри!

— И правда банник!

— Может хватит уже его под заклятием держать: насмотрелся на женские прелести, дерьма нахлебался досыта! Как его освободить от заклятия?

— А я не знаю, как. Может ты знаешь? — Наташка, с хитрым прищуром, на меня поглядывала.

— Да я-то знаю! — и грохнул горшок о крыльцо!

Наташка ойкнула и отступила, опасаясь осколков. Но горшок, мягко шлёпнувшись, обратился банником, сиганул с крыльца и растворился в тумане.

— Пойдём — потянула меня Наташка — что-то я продрогла.

— Ты же ссать хотела?

— Нет! — тянула она меня — Нет, не хотела. Идём.

Миранда спала и я, осторожно, чтобы не разбудить, улёгся, а рядом со мною легла Наташка.

— Роом! омааР

Ромаа!

Я открыл глаза.

— Ром, вставай! Уже и солнышко взошло, пора собираться, а то не успеете до темноты вернуться.

Я вспомнил, что сегодня отправляюсь с Ромками к источникам и Филину, и сел.

— Давай в баньку сходишь ополоснёшься, перекусишь и в путь.

— А Миранда где? — я обвёл взглядом спаленку.

— Баньку истопила, завтрак тебе собирает.

— Баньку хорошо, а завтрак то зачем? Наташ, принеси скатёрку, да втроём и позавтракаем.

— Ну, хорошо, а ты вставай, одевайся. Только к Миранде не приставай, хватит уже, затрахался!

Наташка ушла, а я оделся и вышел из дому.

Солнце приподнялось над горизонтом и было ласковым, не палящим. Туман давно рассеялся, небо безоблачно. Тихо и безветренно.

Из баньки вышла Миранда в лёгком летнем сарафане, подвязанном тесёмкой на груди.

Я залюбовался девушкой.

Заметив меня, она смутилась, но тут же оправилась и подошла — Здравствуй, принц. Баньку я истопила. Только ты уж сам помойся, один. Мне с тобой нельзя, там банник.

— Спасибо милая — я спустился с крылечка и, подойдя к ней, обнял и прижал к себе. Её дрожь передалась мне, и я стал возбуждаться. Миранда не противилась, не отталкивала меня и её покорность доводила мои чувства до бешенства! Преодолевая желание, изнасиловать её прямо здесь, на траве, я отстранился, чмокнул в губки и пошёл в баньку....  Читать дальше →