У неё есть парень

— Теперь ты меня бросишь? — спрашивает она робким голосом.

— Почему ты думаешь, что он убьёт тебя? — сменяю тему. — Это обычный шантаж.

— Я знаю, — Алёна вздыхает.

— А со мной почему решила встречаться?

— Ты мне нравишься.

И всё! Я ей нравлюсь, тот её запугал. И всё! Эта сука нашла себе двух кобелей, и они ебут её целыми днями по очереди. Я тоже парень не маленький, она — сорок пять, мы по сотке. Понятно, что ей нравятся высокие и здоровые. Это не я её выбрал, а она меня. Вот она — современная девушка без комплексов и царя в голове! «Шлюха!» — хочется заорать на неё.

Вместо этого в душе наступает тупящее успокоение. Она опять лезет ласкаться. Спускается поцелуями по груди — так она просит прощения. Всасывает обмякший член и полирует его начисто губами, вытягивает очередной оргазм получасовым минетом. Какая же она сука! Готова сосать хуй, только чтобы не чувствовать себя виноватой! Ненавижу её, ненавижу!

И люблю.

***

Я пришёл к ней в гости. Сидим, общаемся, вдруг звонок в дверь. Алёна подходит к домофону, потом возвращается в комнату.

— Ты не мог бы спрятаться на минутку где-нибудь. Я только диск возьму, и он сразу пойдёт.

— Куда спрятаться? И почему я должен прятаться?

— Ну пожалуйста! — нежный взгляд Алёны ищет понимания.

Какая же она дура! Я тоже, трус и тюфяк. Залажу под кровать.

Слышу, как они идут по коридору. Дверь открывается, и в комнату входят ноги: сначала её — в джинсах и с красным педикюром со стразами под прозрачными чулками, потом его — массивные, в чёрных толстых носках и тоже джинсах.

Я лежу на спине, забившись к самой стенке, и едва дышу. Вокруг в комках пыли валяются какие-то карандаши, ручки и старый прозрачный файл. Возле самой батареи в угол забился мячик от настольного тенниса.

Я смотрю на их ноги. Молчание.

Алёна сильно волнуется. Её ноги нервно трутся одна об одну и вальсируют по комнате.

— Ты чё? Волнуешься? — он подходит к ней, и она перестаёт мельтешить по комнате. Его широко расставленные ноги оккупируют всё её пространство. Его нога в полтора раза больше её.

— Не сейчас, — она пытается отойти к окну. — Пожалуйста! — сколько страха в её голосе. — И только не здесь.

Он следует за ней по пятам и зажимает у окна.

Она продолжает сопротивляться. Я слышу шум борьбы, шорох одежды и её сдержанное мычание. Наверное он засунул ей свой язык в рот.

Настойчивый ублюдок.

Внезапно её как будто силой ставят на колени.

Неужели она будет делать ему минет? Вот сука!

Я аккуратно сдвигаюсь верхней частью тела в их сторону. Теперь мне отлично видно, как она сопротивляется.

Я вижу его только до пояса. Она сидит перед ним на коленях, повернувшись ко мне спиной. Её русые волосы распущены и водопадом спадают ей на плечи.

Он крепко зажал её головку в своей руке и не даёт ей вырваться. Да она уже и не пытается. Безвольно подчиняется его движениям. Свободной рукой он нервно расстёгивает ширинку, выдёргивает из трусов свой длинный и мягкий, как варёная колбаса, член и тут же напяливает её голову на свой пах.

— Вот так, детка, пососи его.

Двумя руками он держит её голову, полностью спрятав в ней свою колбасу. Она пытается вырваться, мычит, давится, упирается ему в бёдра, но он крепко вцепился в неё.

Он оставляет её на секунду в покое и окончательно скидывает с себя джинсы, оголив накачанные ноги и торс. Он стоит перед ней в одних носках. Его член похож на черенок от лопаты — такой же толстый и гладкий. На конце — большая головка, как у племенного жеребца. Тяжёлые яйца, одно чуть выше другого, перекатываясь, оттягивают толстую розоватую мошонку, которая двумя тонкими кожаными складками крепится к стволу члена.

Пока он раздевается, она сидит молча, опустив руки на колени, опустив подбородок, и смиренно ждёт.

Это пиздец!

— Давай не здесь. Я тебя очень прошу! — никогда не слышал, чтобы она так жалостливо о чём-то просила.

— Да че ты, — он хватает её за голову и, играя, вновь, и вновь грубо запихивает ей в рот головку своего члена. Она давится, но не сопротивляется.

Какая же она сука! Готова покорно сосать этот боксёрский член и даже давиться им.

Он отпускает её, но ненадолго. Одним рывком резко стягивает с неё одновременно джинсы и кружевные белые трусики, которые я подарил ей на 14 февраля. Ставит раком, в позу, от которой она тащится. Она прогнула спину и закрыла глаза. Похоже, она просто хочет, чтобы всё это поскорее закончилось. Майку он натянул ей на шею, соски торчат из-под белоснежного лифчика.

Как она, должно быть, обожает эту позу!

Он наотмашь шлёпает её по голой жопе, и звон эхом разносится по комнате. Она взвизгивает и подлетает от неожиданности, но тут же послушно ставит локти на прежнее место и, выгибаясь, оттопыривает свой костлявый зад. Её глаза по-прежнему закрыты в немом повиновении.

Я рассматриваю её красивое личико. Небольшая родинка слева на подбородке, которая так нравится мне, светится необычно ярко.

Боксёр тем временем натягивает презерватив, опускается на колени за ней и с рыком вгоняет в неё свой черенок до самого основания. Жёстко и бескомпромиссно, вцепившись в бёдра так, что она не может выскользнуть.

Она издаёт протяжный страдальческий стон, в котором слышится боль, переходящая в удовольствие. Она зажмуривается, а по щекам текут редкие слёзки. Он начинает её грубо трахать.

Кряхтя, он вгоняет в неё свой кол снова и снова. Из своего положения я вижу, как его яйца, разгоняясь, врезаются в её лобок и отскакивают назад, чтобы повторить всё сначала. Есть что-то животное в нём. Он дерёт её, как жеребец дерёт тощую кобылу. Мощно и широко бьёт бёдрами в её упругий зад. Каждый удар посылает волну по её телу. Волна начинается с её костлявого зада, который шлёпается, как кирпич, на его кол, ломается, но не лопается, отскакивает и снова стремится вернуться к форме попы. Волна бежит дальше по её телу, наполняя желатиновым дрожанием её детские сосочки.

Он крепко держит её за плечи и не даёт этой волне распространиться за пределы его хватки. Она извивается и выгибается под ним, зажатая спереди и сзади. Пряди её льняных волос, раскиданные по плечам и спине, подлетают, сползают вниз, путаются и сбиваются. Она закусила нижнюю губу и больше не морщится. Теперь она просто стонет с закрытыми глазами.

Я уже давно возбудился и приспустил штаны.

Внезапно он достаёт из неё свой член и срывает с него презерватив.

— Кто ты? — он рычит над ней и огромной волосатой клешнёй хватает её за тонкую шею. Его огромный член напрягается и передёргивается.

Ему что, мозги на боксе так отбили, что он забыл, с кем начал трахаться?

— Я — грязная шлюха, — она выгибается и морщится явно от боли. Её покорный голос наполнен страхом и раболепием.

Я в шоке.

— Не слышу, — он ревёт на неё, как прапорщик на рядового на плацу, и ещё сильнее сжимает за горло.

— Я твоя грязная шлюшка, — она как будто вспоминает правильный ответ и с надеждой в голосе произносит эти слова.

Сколько же он дрессировал её, чтобы добиться таких результатов?!

— Чего ты хочешь?

Снова приступ амнезии?

— Засади мне его в зад, — робко и без энтузиазма.

— Что? Я не слышу, — снова рёв.

— Засади мне его глубоко в зад, — уверенно и жизнерадостно.

Просто в голове не укладывается, он собирается трахнуть её в зад!

Он спускает в ладошку обильный плевок и обволакивает головку члена в этой слюне. Потом встаёт и начинает медленно опускаться на неё, направляя одной рукой свой черенок ей в жопу. Она мычит и мотает головой. Наверное, он запретил ей кричать. Иначе бы она орала, как ненормальная. Слёзы снова хлещут у неё из глаз. Её лицо исказилось от боли и страдания. Теперь понятно, почему он поставил её раком. Чтобы не видеть всего этого кошмара....  Читать дальше →