Безумие

Страница: 2 из 2

ее телу еще стекали капельки воды, мокрые волосы прилипли к бледному личику. Я смотрел на все это великолепие и понимал, что сейчас сделаю то, о чем так долго мечтал. И я сорвался... накинулся на нее точно дикий зверь, скинул с нее этот несчастный халат и впился в такие манящие губы со всей страстью, которая только могла во мне быть. Я затащил ее в душевую кабину, в которой все еще была включена вода. Одежда моментально намокла и стала тяжелее, но в тот момент мне было плевать. Плевать на все. Я просто хотел ее.

Из ее уст вырывались слова протеста, невнятно, почти шепотом. Маленькие кулачки упирались в мои плечи, пытаясь оттолкнуть, но глаза... ее голубые глаза умоляли не прекращать эту сладкую пытку. В какой-то момент мне даже показалось, что ей по душе моя напористость и грубость. Я стянул с нее это чертово белье, повернул и прижал лицом к стенке душевой кабины. Она просила прекратить, но ее мольбы о пощаде лишь еще больше возбуждали меня. Прижавшись к ее спине, я целовал тонкую шею, мои руки блуждали по ее телу, сжимали грудь, поглаживали талию. Маленькие хрупкие ручки, которые всеми силами старались мне помешать, пришлось держать за ее спиной. Я стянул с себя одежду и теперь уже кожей хотел почувствовать свою девочку. Помню, как прижимался грудью к ее спине, как она нервно дышала, как горячая вода делала нас единым целым. Еще помню, как намотал на кулак ее волосы и потянул их на себя. Тогда она впервые издала стон. Я почти был уверен, что ей это нравится. Когда я начал двигаться в ней, она кричала, плакала. Я хотел остановиться, правда, хотел, но желание было сильнее меня. Поэтому я лишь обещал, что ей будет хорошо, просто нужно потерпеть. А когда она снова стала вырываться, я ударил ее. Ну, как ударил. Хорошенько шлепнул по упругой попке. Но она вскрикнула так, что я даже испугался.

Я развернул ее лицом к себе и снова страстно впился в сладкие губы. Можно сказать, что поцелуй был взаимным, ибо, когда я кусал ее нижнюю губу — она делала то же самое. «Не дергайся, иначе будет хуже» — с наигранной строгостью тогда сказал я.
Я хотел, чтоб все было идеально, хотел, чтоб все было взаимно. Видимо, мои слова были убедительными, раз она стала стараться двигаться со мной в такт. Ее коготки впивались в мою грудь, когда я ускорял темп. С ее уст срывались стоны, стоны удовольствия. Ножки, обвивавшие мои бедра, прижимались к разгоряченному телу все сильнее. Она задыхалась, задыхалась от удовольствия. От осознания этого мое желание лишь усиливалось. Как сейчас помню ее жаркое дыхание на моей шее, струйки воды, стекавшие по бледной коже, ладони, скользящие по моей шее. Ее пальчики зарывались в мои смоляные волосы. Я, глубоко дыша, шептал ей на ухо свое имя, просил назвать его. Мне хотелось услышать его именно из ее уст. Темп был бешеным, я чувствовал, что еще немного и всё закончился. Моя послушная девочка со всей силы сжала кулачки и выкрикнула мое имя вперемешку со сладким стоном, а после обмякла и уткнулась щекой в мою грудь.

Я укутал ее в белое махровое полотенце и отнес в комнату. Она не произносила ни звука, лишь дрожала в моих руках, как осиновый лист. Уложив ее в теплую постель, я лег рядом, накрыв нас мягким пуховым одеялом. Оливия повернулась ко мне спиной и отодвинулась на самый край кровати. Она свернулась в комочек, словно маленький котенок. Я понимал, что совершил ошибку, но, черт возьми, если бы мне выпал шанс вернуться назад — я не поступил бы иначе. Это было слишком прекрасно. Но любимая не разделяла моих восхищений.

— Ну, скажи хоть что-нибудь... — прошептал я, повернувшись в ее сторону. Ответила мне лишь оглушающая тишина. Я боялся прикасаться к Лив, боялся, что теперь я ей противен. Что все мои надежды на ее любовь рухнули. Но как же я тогда ошибался...
— Прости... — еле слышно пробормотал я. Оливия повернулась и стала осторожно придвигаться ко мне. Ее большие, полные детской невинности, глаза взглянули в мои, словно спрашивая разрешения. Получив утвердительный кивок, она положила свою голову мне на грудь. Я поцеловал ее в макушку и стал гладить по еще влажным волосам. Мы лежали так час, может два, пока я не услышал, как сладко засопела моя маленькая девочка.

наверх