Магазин

Timeo Danaos et dona ferentes — Бойтесь данайцев, дары приносящих. Латинская крылатая фраза, впервые встречающаяся в поэме Вергилия «Энеида». Употребляется в случае, когда некий подарок или благодеяние представляют потенциальную опасность для принимающего эту сомнительную помощь. (википедия).

... Я находилась в кабинете хозяйки универсального магазина и в данный момент пребывала в крайне неудобном положении. Я и представить себе не могла, что подобная поза возможна. Оказывается, ещё как возможна. Если в совершенстве владеть камасутрой. Мои плечи и голова были на полу, а нижняя часть спины вместе с ягодицами висела в воздухе. Мышцы от непривычных нагрузок ныли и задеревенели, и я была на пределе физических возможностей. Голени мои находились высоко на диване и были плотно к нему прижаты. Расположившись удобно, всем своим весом, на них сидела Елена Васильевна, хозяйка магазина и надёжно сжимала мои бёдра между коленей. Чтобы придать стабильность своему положению, я вынуждена была крепко держаться за её голени, облачённые в дорогие кожаные сапожки. Ну а сверху на мне сидела полная кассирша Света, заблокировав мою голову между бёдер. Она была без трусов, и я старательно делала ей куннилингус.

Методично ёрзая на мне сверху, она стонала и прижимала мою голову к себе. А Елена Васильевна пальцами одной руки максимально раздвинула мне вход во влагалище, ну а пальцы другой стимулировали мой клитор. Мастерски. Как геймер экстра-класса с лёгкостью проходит уровни сложной стратегии, ловко управляясь с джойстиком, она вытворяла с моим клитором и того похлеще. Она знала абсолютно все эрогенные зоны и умела так прижимать и надавливать на нужные точки, что доводила меня до полного исступления. Кончики пальцев в каком-то сложном ритме нежно скользили с филигранной точностью и давили туда, куда положено. И как положено. Я и в мыслях не допускала, что такое сказочное наслаждение может получать человеческое тело. Сколько раз я кончила? Много. И каждый раз, когда меня сотрясал очередной оргазм, я считала, что вот она, последняя черта и предел моего блаженства. Оказывается — нет! В руках Елены Васильевны получит наслаждение даже бревно, и даже в том случае, если этого никак не пожелает.

В жизни случается всё. И падения, и взлёты. Говорят, что жизнь полосата. Вот только ко мне это определение почему-то никак не относится. Одна сплошная и бесконечная чёрная полоса. Когда-то давным-давно, семь лет назад, когда я сюда приехала, всё складывалось хорошо и перспективы были очень даже радужные. После окончания колледжа мне удалось устроиться в строительную компанию рекламным менеджером. Зарплата меня более чем устраивала и со временем я оформила в кредит ипотеку. Однако моё благополучие в один прекрасный момент закончилось. Доллар взлетел в заоблачную высь и продажи недвижимости резко упали. Конкуренты проглотили нашу фирму и новое начальство меня попросту сократило.

Помыкавшись два месяца, я устроилась кладовщиком в компанию по перевозкам и получала уже намного меньше. Затянув пояс, я всё же продолжала оплачивать кредит за свою студию, и часто работала сверхурочно. Но и это продлилось недолго. Кризис заканчиваться никак не хотел, и компания, в которой я работала, приказала долго жить. Так я осталась не у дел. Сбережений не было, и после выплаты небольшой компенсации, меня выперли из моей тесной каморки практически на улицу. Лишившись прописки, я стала бомжем и официально работать уже не могла. На средства от компенсации я сняла комнату на окраине, и устроилась работать в частный магазин уборщицей. Да, самой простой уборщицей, и платили мне теперь сущие копейки. Радужных перспектив впереди уже не маячило, и я ревела по ночам как белуга. А утром отправлялась в магазин к своей швабре, венику и тряпкам.

В силу постоянной занятости удачно выскочить замуж я не успела, и как только я перестала нормально зарабатывать, мой гражданский муж тут же меня бросил. Со временем я продала всё, что имела. Машину, золотые кольца и цепочки, и затем уже шубу и кожаную куртку. Когда продавать стало нечего, на меня накатила депрессия. Что я здесь делаю? Какого чёрта я продолжаю тут торчать? И я всерьёз подумывала о том, чтобы перебраться назад в глухую деревню, откуда когда-то семь лет назад приехала покорять первопрестольную, и заселиться в покосившуюся халабуду, доставшуюся от родителей в наследство. Такая перспектива меня совсем не радовала. Вернуться обратно в дыру, откуда все давно сбежали, и оставались лишь престарелые, никому не нужные бабушки-пенсионерки и законченные алкоголики.

Я продолжала работать уборщицей, и никакого смысла в своей жизни уже не видела. Тем не менее, я была всё ещё молода, мне не было и тридцати, и мне не хотелось возиться со швабрами. Я оказалась в глухом тупике, и выхода из сложившейся ситуации не видела. Похоронить себя в тряпках и вёдрах, или в глуши на своих шести сотках? Без света, без газа, вдали от цивилизации. Зато террористов там нет — успокаивала я себя, но утешение это, мягко говоря, было смешным и глупым. Вот такой выбор стоял передо мной на данный момент. Деньги от выплаты компенсации за утраченное жильё заканчивались, и оплачивать съёмную комнату было уже нечем. Оставалось паковать манатки, и уматывать в свою дыру. Но я продолжала хвататься за соломинку. На что рассчитывала? Сама не знаю.

... Наутро, придя как обычно в магазин, я переоделась и пошла в подсобку. Надев перчатки и халат, я взяла ведро и швабру и отправилась в зал, где покупателей ещё не было. Я намывала полы с хлоркой, когда передо мной выросла фигура хозяйки магазина. Странно. Обычно она всё время проходила мимо, никогда не здоровалась и, задрав нос, отворачивалась. Я успела изучить её короткую дорогую дублёнку, стройные ноги в лайкровых колготках и дорогие облегающие кожаные сапожки саламандра на низкой шпильке. Сорокалетняя хозяйка вела себя надменно и разговаривала с видом благодетеля, одаривающего манной небесной. Она прекрасно знала, что работаю я за копейки и деваться мне некуда. Продавцы и кассиры вели себя со мной примерно так же. Молодые и упитанные девахи смотрели на меня свысока. Мой труд они не ценили и ноги никогда не вытирали. Вот и сегодня, намывая полы, я услышала как хлопнули входные двери на пружинах и послышался чёткий и размеренный стук каблучков. Понятно, королевна заявилась. Но на этот раз она задержалась и остановилась возле меня.

— Здравствуйте, Елена Васильевна — проговорила я и разогнула спину.

— В согнутом положении ты мне нравишься больше — сказала начальница, проигнорировав как обычно моё приветствие. Она любила говорить всякие гадости, подчёркивая тем самым своё превосходство. Так она вела себя почти со всем персоналом и заискивала только перед какой-нибудь комиссией с проверкой.

Елена Васильевна наступила ногой на швабру и продолжала говорить.

— Брось свои тряпки и через пять минут зайди ко мне. Тебе ясно?

Такого раньше не было, и я резонно посчитала, что визит к ней ничего хорошего не сулит.

— Я поняла, Елена Васильевна, только вёдра унесу, а то кто-нибудь перевернёт.

Развернувшись на каблуках, она потопала к себе в кабинет.

Я стояла перед столом начальницы и молча ждала, опустив руки, пока она трепалась по телефону. Наконец, наговорившись, она смерила меня долгим тяжёлым взглядом.

— Итак, что же мне с тобой делать?

— Я не поняла, я что, плохо работаю?

— Да что ты? Ты не понимаешь, что ты здесь нелегально, незаконно, неофициально, и я должна тебя вообще-то вышвырнуть вон. Но я почему-то тебя здесь держу. Благодарность-то где?

— Я благодарна.

— Какая ты тупая. В общем так, царевна-несмеяна, мне надоело ждать, когда ты невинность из себя корчить перестанешь.

— Я не понимаю, что вы от меня хотите.

— Она не понимает, что я от неё хочу.

Елена Николаевна встала и вышла из-за стола. Медленно цокая шпильками она уселась на диван, закинув ногу на ногу, обнажая при этом стройные ноги. Уставившись на меня, она плавно ...