В объятиях Стокгольмского синдрома

Энн Маскони спала. Это было удивительно. Девушка, которую завтра будут насиловать, унижать, сломают всю жизнь, мирно спит. Немудренное ложе ее было застелено пледом, но тело не было укрыто.

Фото, на которое я изливал потоки спермы, и на сотую долю не отражало этой красоты. Девушка лежала на боку, поджав одну ногу под себя.

Грудь, мерно опускающаяся, приличного третьего размера невероятно округлой формы, оголившееся бедро оливкового цвета кожи, что красиво переливалась в тусклом свете комнатной лампы.

Я подошел почти вплотную, девушка не слышала моих мягких шагов. Присел рядом на корточки и провел рукой по щеке пленницы. Она слегка вздрогнула, но не более. И тут, не отдавая себе отчета в действиях, я положил ладонь на округлое бедро и повел ею вверх, поднимая бывшую на девушке рубашку и открывая взору боковую линию талии, а также ничем не прикрытую расщелинку вагины...

Если бы в тот момент Энн Маскони проснулась, я бы просто побеседовал с ней и вышел. Если бы она, увидев меня, вскочила и закричала, я бы ушел и утром и не вспомнил о ночной прогулке.

Но вместо этого, ощутив мое поглаживание на своем бедре... она застонала. Низко, томно, словно она по-прежнему спала и ей снился кто-то близкий и желанный.

Такой поворот событий толкнул меня к дальнейшим действиям. Я запустил руку под рубашку девушки и ладонь легла на грудь. Сосок был твердым, и под моими пальцами очутилась приятная сладкая тяжесть плоти. Я сжал сосок пальцами, но насладиться грудью мне мешала ночная рубашка. Тогда я стал переходить к непосредственным эрогенным зонам и моя левая рука уверенно и точно легла на промежность девушки, а правая себе на пах, где под штанами намечалось нечто набирающее силу и жесткость.

Вагинка была мокрая и липкая. Тот самый случай, когда женщины не просто возбуждены от ласк, а когда они текут от предкушений, фантазий, и возбуждение рождается где-то в голове, а затем переходит в низ живота.

В конце концов в голове Энн Маскони явь стала расходиться со сном и она открыла глаза. Первым ее инстинктивным действием был крик. Затем попытка вскочить и оттолкнуть меня. С криком я справился быстро, зажав ее маленький ротик огромной мужской рукой. С ударами справиться было еще легче — юной девушке не под силу бороться с насильником, все вечера напролет пропадающим в местном тренировочном центре бойцов экстра-класса и имеющим разряды по всем известным боевым искусствам.

Я толкнул Энн на кровать и пристроился сзади. Девушка мычала и вырывалась, но одна моя рука сжала ей шею, так что не хватало дыхания, а пальцы другой руки, сразу два, тем временем проникли во влагалище. Теплая тесная плоть обхватила их. Не будь тут столько женских выделений, я не смог бы ввести и одного пальца, так девушка все сжала там внутри.

По моей руке, сжимавшей шею, покатилась влага — слезы из ее глаз. Одним движением я спустил штаны, нижнее белье, лег на женское тело сзади и мощно вошел внутрь, преодолевая сопротивление.

Ах, как там во влагалище было тесно и трудно продвигаться! Казалось, мой огромный член в тисках. Но с каждой новой фрикцией становилось свободнее, и наконец я почувствовал, что, наверное, чувствуют и другие мужчины, насильно вторгающиеся в женщин: жертва решила, что раз судьба неотвратима, лучше будет расслабиться, чем терпеть боль.

Тогда я убрал руку с шеи. Девушка судорожно начала дышать, и я подумал, что в порыве страсти едва не переусердствовал, ведь я мог и совсем ее задушить.

Эта мысль немного охладила мой пыл, и вместо резких интенсивных движений я стал медленно вводить член внутрь, будто поршень.

Мои руки, теперь свободные, переместились на грудь Энн, и я гладил ее и сжимал, а после прошелся пальцами по упругому плоскому животу и вниз по лобку, нащупал клитор. Погладил бугорок, потёр его, и то ли мне показалось, то ли дыхание моей невольной любовницы стало чаще, а мышцы расслабленнее...

Но, видимо, показалось, потому что через пару секунд Энн, изловчившись, укусила меня за запястье. Такой тонкий расчет был просто поразителен... Её острые, как у гарпии, зубы, перекусили вену, жилу, и кровь хлестанула из разорванных тканей. Я мгновенно вынул член и вскочил.

— Дьявол, дьявол, ах ты чертовка!

Следующим желанием было ударить, я грубо перевернул Энн Маскони на спину. Лицо её было искажено от злости, а на губах аллела моя кровь.

Но я никогда не поднимал руку на женщин, как бы они не напрашивались.

— Черт возьми, ты же делаешь себе только хуже! Неужели ты не понимаешь?!

Я стащил с себя рубашку и прижал к запястью. Светло-голубая ткань неумолимо начала темнеть от крови.

Голос ее, когда она начала говорить, был прерывистым, видимо от шока.

— От кого я точно не ожидала такой подлости, так от вас. Джек Хисби, по тому все видно сразу... поэтому ваш приятель теперь слегка покалечен ниже пояса, — Энн засмеялась, — но от вас... Даже мой отей признавал, что из здешней элиты вы единственный нормальный человек...

Она на секунды перевела взгляд с моих глаз, и я понял, что она смотрит на мой по-прежнему твердо стоящий член.

— Вы монстр, — прошептала Энн Маскони.

Я с трудом натянул штаны, обмотал вокруг запястья ткань рубашки и вышел из камеры. Вот как, значит, она дала отпор Джеку — играла в поддавки, позволяя делать с собой что-либо, начинать, а затем пользовалась зубами или когтями. Чудесно.

Добравшись домой, я продезинфицировал и перевязал рану. Лег спать. Но сон кончился через пару часов.

Что со мной стало? Долгие годы я был наделен куда большей властью, чем сейчас, но не пользовался ею так жестоко. Я содержал военнопленных в пригодных для жизни условиях, правда... да, я отдавал приказы их пытать, но марать руки самому. И тут... но боже мой, что за сексуальный голос у Энн Маскони, аппетитное молодое тело, отточенное свежее лицо, и самое главное, как можно забыть женщину, за которой ты наблюдал во время ее эротических снов. И тело... такое шикарное тело достанется кучке ублюдков. Но ублюдки ждут дня Икс как праздника и их служба должна быть вознаграждена.

У меня было много влияния. Через пару минут передо мной стоял человек. Я отдал ему распоряжение. Ровно в 8:00 в казармы 666го отряда ввели девушку. Рыжие волосы, бесстыдно красивые зеленые глаза... Кто знает, как многого мне это будет стоить в будущем, но пока настоящая Энн Маскони будет жить в городе под присмотром верного человека, а куртизанка с другого измерения ублажать наших верных солдат...

Прошло около десяти дней. Энн Маскони умерла. Точнее, умерла ее копия. Джек Хисби не уставал ругать меня последними словами, что мы «недожали стервочку», но когда случилась очередная атака пришельцев, история была забыта — так много людей мы потеряли, так много техники и оружия, хотя это была всего лишь разведывательная вылазка.

В один прекрасный вечер я вылетел в пригород. Вышел из космолета. В руках у меня был пакет с фруктами, чаем, сладости и бутылка отличного рома. Деликатесы в наше время, когда основная еда — мясо, мясо, и еще раз мясо. Я ни о чем не думал и ничего не планировал. Но хотел Энн Маскони.

Дом, в который я вошел, был разделен на две половины. В первой жил преданный мне человек, обладающий некими исключительными способностями, а другую половину занимали люди, которым иногда я давал приют. Сейчас, правда, там проживала дочь злейшего врага планеты Земля — Энн Маскони.

— Как девочка?

— Первое время я очень опасался. А сейчас, по-моему, она находится в покое. И здравом рассудке, учитывая состояние, в котором она сюда приехала — удивительно!

— Она что-нибудь спрашивала у тебя?

— Да, спрашивала, не последователь ли я ее отца, раз решился ей помогать.

— Ну и надеюсь, ты не последователь? — я положил руку на плечо своего слуги и пристально посмотрел на него.

— Нет. Но она ребенок и мне ее жаль.

— Увы, она не ребенок, она женщина.

Мой подчиненный хмыкнул....  Читать дальше →