Семь лет спустя
Страница: 1 из 3
1
Лощёная ярко-оранжевая полоска бикини сползла в промежность, запуталась в половых губах, выделив округлые дольки влагалища. Андрей краем глаза следил за движением раскрывавшейся навстречу попы, круглой, как журнальный столик, твёрдой и гладкой в пояснице, как круп лошади. Девушка-кошка, большая, богатая в бёдрах и плечах, выгибалась, напрягая несоразмерно узкую талию, втягивая нежный дрожащий животик. Придерживая большие груди в лифчике, она поправляла покрывало под собой, чтобы через секунду вновь распластаться на животе, вытянуть носочки, устремив ручки по швам.
Шоколадные пяточки ритмично задёргались, большая черепашка закапывалась в песок. На лице девушки застыло умиротворённое выражение, красавица с сочным кренделем каштановых волос на затылке, с очаровательной родинкой на правой лопатке уснула, поигрывая большими чувственными губами. Чёрные бровки над двумя каплями солнцезащитных очков на секунду взлетели в предвкушении чуда, но, не найдя повода для беспокойства, медленно опустились.
Андрей и хотел бы львёнком прокатиться с ветерком, носорог-рогом вспахать богатую пашню, но разве солнца на всех хватит? Пока большая черепаха отдыхает, зарывшись в песок, он вынужден прозябать в тени собственных комплексов.
«Она слишком красивая для меня!» — обречённо закусывает он губы.
В будний день на городском пляже кроме двух представителей молодёжи — его и этой прекрасной черепахи — забылись в мареве зноя с десяток тюлених, два-три моржа одичалых. Тощий дедушка-аист вышагивает вдоль берега, мамаша-бурёнка возится в песке с годовалым колобком в памперсе и панаме.
Полный набор несоответствий обычного полового инстинкта необычным условиям размножения приводит Андрея в отчаяние. Он подскакивает, как ужаленный, шурует к воде. Песок летит из-под пяток, в голове шурум-бурум, в плавках горячее олово.
Быстро работает руками, голова спрятана в воду, глаза зажмурены. Против течения не плывёт, а стоит на месте: две минуты, три, пять. Выбивается из сил вконец, выползает из воды, падает ниц, в изнеможении задыхаясь на полотенце. Мысли о шикарной черепахе, её заднице, дольках влагалища окончательно растворяются в физической боли. Тело налилось свинцом, дыхание медленно замирает до лёгкого подрагивания сердца в груди. Он лежит на спине, не замечая реальности. Кажется, нет его и нет мира вокруг, наполненного солнцем, ласковым ветерком. И не слышен гул моторов за рекой, не кричит ребёнок у воды.
Хотя писк этот взахлёб, то ли детский, то ли женский, похож на реальность. Слишком много в нём испуга, призыва о помощи. Андрей отрывает затылок, разлепляет веки.
Шоколадный крендель быстро сносит к середине реки, большая черепаха хлопает руками по воде, замирает, ногами пытаясь нащупать песок.
— Помогите, — неуверенным тихим голоском зовёт она.
Никто даже ухом не ведёт. Берег вымер: дедушка ушагал к мосту, моржи сговорились глушить водку в кустах, поигрывая в карты. Не слышат черепаху ещё и потому, что она стыдится громко звать на помощь, до конца надеется, что всё обойдётся, сейчас она нащупает песок и спокойно выйдет на берег. Она ведь хорошо плавает, не тонет, её просто сносит течением. Где-нибудь она да выплывет. Видимо.
Всё это мигом проносится в полусонном сознании Андрея. Как человек давно знакомый с причудами местной реки, он принимает единственно правильное в данной ситуации решение: бросается вдоль берега туда, где девушку ещё можно поймать. По дороге выхватывает длинное удилище, оставленное здесь же в камышах рыбаком, бухающим сейчас в кустах с моржами. Леска с поплавком и крючком запутывается вокруг телескопической удочки, которую Андрей протягивает к середине реки. Сам он заскочил в воду по шею, держит на вытянутой руке пятиметровое удилище. Этого как раз должно хватить, чтобы девушка ухватилась за тонкий кончик рукой. Она в отчаянии, уже выбилась из сил, на лице ужас, граничащий с отрешённостью. Почти сдалась. Андрей держит её крепко, она сама держится за удочку изо всех сил, как утопающий держится за соломинку. Он пятится из воды, подтягивая черепашку к берегу. Она смещается вниз по течению и наконец ноги её нащупывают песок. Девушка выползает из воды, падает на коленки. Прячет лицо в ладонях. Только теперь волна эмоций полностью накрывает её.
Андрей в нерешительности мнётся над рыдающей черепахой. Он и хочет подойти ближе, но боится. Она может неправильно интерпретировать его действия. Он сам может неправильно понять себя. Слишком уж запутаны мысли в голове. И всё же жалость к девушке пересиливает комплексы. Он опускается рядом на корточки, кладёт руку на плечо девушки:
— Не плачьте, теперь ведь всё хорошо, — его странный хрипловатый голос, которого он всегда стеснялся и пугался, наполнен состраданием. Как и положено. — Идёмте, я вас провожу.
Она кивает, размазывая слёзы по щекам. Их налилось на подбородок и руки. Всё в мокрых разводах, мешочки под глазами напухли, яркие карие глаза блестят животным страхом.
Она поднимается, идёт, дрожа в коленках. Они бредут вдоль берега назад, к вещам, и девушка медленно приходит в себя, приводит мысли в порядок. Андрей возвращает удочку в камыши, никому нет дела до спасения утопающих. Пьяные возгласы доносятся из-за кустов.
Андрей следует за девушкой по пятам, забыв про личные вещи. Она собирает сумку, словно в трансе забвения: механическими движениями запихивает покрывало в мешок.
— Проводить вас? — с сомнением спрашивает Андрей.
— Если вам не сложно, — она впервые бросает на него ясный взгляд, наполненный чем-то похожим на благодарность, только больше. Это любовь, только не девушки к парню, а робкого ребёнка к ангелу-хранителю.
Он смущён, улыбается улыбкой такой же ясной, как её взгляд:
— Не сложно.
Молча бредут к лестнице у моста. Тропинка вьётся по песку среди низкого колючего кустарника.
Андрей молчит, не зная, что сказать в таком случае. Да и случай окончательно вышел за рамки условностей, теперь и знакомство ради большой любви кажется кощунством. Ведь девушка доверяет ему, потому что он спас её, а не потому, что она считает его подходящим парнем на роль возлюбленного. Всё очень сложно, как статус в контакте, и опять в голове Андрея наворачивается невербальный ком противоречий. Он молчит, хоть по началу и пытается распутать хитросплетения, найти ниточку, чтобы снять запреты для знакомства.
— Спасибо вам, — вдруг произносит девушка столь задушевным голосом, что у Андрея ноги подкашиваются и голова идёт кругом.
— Вы бы не утонули, — мямлит он. — Там дальше отмель.
Она усмехается, бросает на него ласковый взгляд, от которого в знойный день пробивает на озноб.
— Тогда зачем вы меня спасали? — в её голосе озорство мешается с флиртом кокетки, какой она и является на все сто.
«Чтобы познакомиться!» — эта простая глупая мысль парализует все мыслительные процессы Андрея. Он и морщится и хмурится, борясь с собой.
Не правда! Он бы спас любого человека, даже самого ненавистного.
— А что, не надо было вас спасать? — с досадой произносит он.
— Не обижайтесь на меня! — девушка с удивлением смотрит на него. Бровки взлетают дугами. — Я вам очень благодарна.
— Не за что, — отвечает он опять рассеянно.
Она изучает его лицо пристальным удивлённым взглядом:
— Вы сердитесь на меня?
— Нет, за что? — он отбрасывает задумчивость, включает ничего не значащую улыбочку.
— Не знаю, может, за то, что пришлось спасать.
Хмыкает, задумчиво кивает головой:
— Нет, вы не правы. Вернее, правы, но не совсем. Сержусь я на себя, а не на вас.
— За что? — черепаха вновь в изумлении вскидывает дугой бровку.
— За то, что сразу не начал вас спасать.
— Но вы же не знали, что я начну тонуть!
— Но я мог это предвидеть.
— Как?
— Присматривать за вами.
— Присматривать за мной?! — большая черепаха очень красиво смеётся. Кажется, нет счастливее ребёнка под солнцем....
Читать дальше →Последние рассказы автора
Мы идём по центральной улице города, внимательно сканируя местность на предмет наличия этих самых мифических высоких и красивых тёлок. Середина лета, каштановая аллея, отделяющая проезжую часть от широкого в мелкую плитку тротуара, по которому мы едва тащим ноги, буйно буяет слева по борту зелёной пахучей стеной. — Просто мы...
Читать дальше →
Вероника спит с Михаилом, который к тому же взял в оборот Катю. Настя втюрилась в Андрея, но это временно. Вездесущая Вероника разбавляет лямур и там, и сям. Подливает масла в огонь пикантными шуточками:
— А вы, дядя Миша, лавку помягче не могли сделать? — хмурится она, надувая щёчки.
— А что так? — Миша ухмыльнулся, чуя подвох.
— Попа болит...
Читать дальше →
ИГОРЬ пристаёт к ДАШЕ в постели.
ИГОРЬ: (возбуждённо) Котик, ну давай в попку хоть разок попробуем.
ДАША: (мурлычет спросонья) Смерти моей хочешь?
ИГОРЬ: Ну что я, зря что ли лубрикант покупал? Ты же сама хотела попробовать.
ДАША: Я не сказала «да», я сказала «может быть».
ИГОРЬ: А теперь что, нет?
ДАША: (раздражённо) В попу только шлюхи ебутся. По-твоему, я — шлюха?
ИГОРЬ: Да причём тут шлюхи...
ДАША: При том. Не жалеешь меня совсем.
ИГОРЬ: (вздыхает)...
Читать дальше →
«Чёрти что!» — он нахмурился.
И всё же он был доволен. Девушки, судя по весёлому щебету голосов в саду, помирились. Отец Насти не был против того, что Андрей спит с его дочерью и уж тем более Вероникой. Единственное, что требовалось, это не...
Читать дальше →
Нахмурившись, Андрей перевернулся и усилием воли попытался уснуть. Но спать уже расхотелось.
«Оля бы точно такое не одобрила», — представлял он себе дочку, совокупляющуюся со здоровенным мужиком, да к тому...
Читать дальше →