Федор Зуев — офицер запаса. Часть 2: Новое благоустройство (быль)

командующего, начальник МИС увидел мичмана, адъютанта командующего.

— Слушай, Петренко. И откуда наш командующий знает тихоокеанца Зуева?

— Гм... Товарищ капитан первого ранга, Зуева весь ТОФ знал. Это же не человек, а ходячая энциклопедия. Он флот знает еще с нахимовских пор...

— Нашу нахимовку заканчивал?

— И нашу тоже. А до этого Нахимовское училище в Тбилиси. Его еще Сталин приказал создать...

— Гм. Дважды нахимовец?

— Да. Командующий хочет направить его в аналитический отдел штаба флота. Должность главного инженера там освободилась.

— А Зуев пьет?

— Не-е-е. Только по великим праздникам и то не более одной рюмки. Серьезный он парень... А, вот женщин красивых он любит...

— Гм. А кто их не любит?

— Все их любят, — усмехнулся мичман, — я тоже не против...

Зуев уже собрался было уйти со своего завода, но тут зазвонил телефон.

— Слушай Федор Федорович и не перебивай. Давай-ка загляни ко мне. Очень интересное для тебя дело есть...

Федор кисло улыбнулся, подумав, что опять перенесут сроки его квартиры. Говорят, что и к нам Чернобыльцы едут... Бедные люди. Нахватались радиации из-за каких-то дураков, — подумал он и пошел к автобусной остановке. Он уже и забыл, что симпатюшка начальница архива, и заодно любовница директора воспользовалась отсутствием патрона и сама приглашает его в гости, но встреча с начальником МИС флота была более заманчивой. специально для sexytal.com Когда тот изложил суть дела, то у Зуева было ощущение, что с его сердца слетел огромный камень. «Ведь есть все же Бог на свете, — думал он, не веря в такую удачу с получением квартиры. Домой он ехал в троллейбусе, как пьяный. Он никак не мог поверить, что ему так повезло: трехкомнатная сталинка, да еще в центре города, об этом мечтают генералы, а тут какой-то тихоокеанец кому-то дорогу перебежал... — думал он, сгорая от нетерпения обрадовать мать. Ворота и калитка у них оказались закрытыми изнутри. Зуев позвонил и вдруг открылась калитка и кто-то в белом упал без чувств в его руки...

— Мам? Ведь это же, это же... — Алиса! — крикнула мать и бросилась целовать сына и его будущую жену. Они сидели во дворе под виноградом, где горела яркая лампочка, вокруг которой суетилась мошкара.

— Мам?! Я — самый счастливый человек на свете. Ко мне приехала моя жена и сегодня я получил квартиру в центре города. Там раньше генерал Намгаладзе жил с семьей, — ликовал Федор, наливая в бокал крымское игристое полусладкое розового цвета шампанское Все ликовали, хлопали в ладоши, пили шампанское, а Алиса от счастья плакала...

— Ты чего это, девочка? Веселиться надо! — нравоучительно говорила мать, а сама тоже смахивала слезы радости со своих ресниц. Только Зуев молчал. Он покачивал головой из стороны в строну и, наконец, сказал:

— Да! Это только в России плачут женщины дважды: от радости и горя...

Женщины уже выпили первую бутылку шампанского, а рюмка Федора была отпита только наполовину.

Во флигеле было темно и уютно. Зуев разделся до трусиков, ему хотелось, чтобы обязанность снимать их была предоставлена только будущей жене. Но она, закончив свой вечерний туалет, тоже не сняла трусики.

— Не понял? У тебя «гости»? — так он называл ее месячные...

— Нет, дорогой! Просто я хочу приласкать тебя несчастного. Сколько месяцев ты прожил без меня?

— Восемь месяцев и восемь дней... Ну, мы будем или как?

— Конечно, будем. Но мне так захотелось еще раз проехать на твоей могучей шее, так как тогда ты нес меня с пляжа...

— А куда поедем? — усмехнулся он...

— Через нижнюю калитку на скалу. Оттуда такой вид на зеленую горку, панораму, Там и танк стоит, который первым ворвался в Севастополь...

— Танк немного дальше вправо, его днем смотреть надо. Ну, что? Поехали?

Он стал пред ней на колени, а она в одних только трусиках быстренько уселась на его шею. Он пошел вниз по двору. Нагнулся, проходя через калитку, и вышел на скалу. Какая чудесная картина открылась им. Внизу, по Лабораторному шоссе цепочкой двигались огни фар бежавших автомобилей, на историческом бульваре играла музыка, и в небо то и дело взлетали яркие ракеты, город жил своей привычной ночной жизнью, о которой мечтали севастопольцы все долгие годы прошедшей волны, И тут раздались звуки вальса. У кого-то внизу, в одном из домов заиграла эта волшебная музыка. Алиса сидела рядом и вытирала глаза ладошкой от выступающих слез. Оказалось, что русские женщины еще могут плакать и от счастья под волшебные звуки вальса великого музыканта. Он обнял ее за шею, наклонил к себе и стал слизывать со щек эти соленые росинки счастливых глаз.

— Она смотрела вниз и никак не могла понять, в каком доме играют... Наконец, она повернулась к нему всем телом и сказала:

— Вот сейчас я хочу...

— Прямо на этих камешках, — провел он рукой по лысине холмика, на котором они сидели...

— Я слышала, когда твоя мама говорила, что еще до твоего рождения она, с твоим папой, часто приходили сюда. И именно здесь тебя они и зачали...

— Да? Впервые слышу. А что очень может быть... Мой отец прошел гражданскую войну, брал Севастополь у белых, так почему же ему же было не рискнуть на пацана?

— Ладно! Давай! Но ты ложись на спину, а я сверху...

— Смотри. Не выпади из седла, — усмехнулся он, усаживая ее сверху. Она держала в правой руке снятые трусики и, крутя их над головой, тихонько произнесла:

— Ну! Теперь поехали...

Он ухватился за ее талию обеими руками и стал сначала медленно, а потом все быстрее поднимать и опускать ее тело...

— Что так чмокает внизу? — вдруг спросил он, словно не понимал природу этого звука.

— Это моя киска щлет тебе первые поцелуи любви в начале нашей жизни на чудесном бугорке Пластунской улицы, — улыбнулась она, резко наклонилась, поняв, что его мальчик уже выскочил из ее тела, но не поцеловать этого человека она никак не могла. Она без памяти была влюблена в него, и если бы сейчас кто-то выстрелил в ее задранную попочку, она бы и не вскрикнула, несмотря на адскую боль в этом месте.

Первый оргазм прошел тихо и организованно. Они понимали, что это очень важно для зачатия, но вскоре чувства любви и похоти так смешались в один узел, что они трахались, принимая порой самые необыкновенные позы. Он боялся, как бы она не загнала в себя мелкие камешки и прочую пыль, но Алиса, наученная трахаться на пляжах, в этих вопросах была в числе весьма осведомленных девушек, из которых потом вырастали замечательные женщины песочного типа, превращаясь в самых нежных и заботливых жен. Правда, некоторые из них пробовали это женское счастье и с другими отдыхающими на пляжах, но большинство из них находили здесь хороших мужей. Вот и сегодня, ему и в голову не могло прийти, что Алису потянет на лоно природы, где он совершит очередное чудо по рождению ребенка. А она вообще не хотела уходить домой с этого исторического холмика, где когда-то забеременела его мать от его отца. Видимо это неведомая тяга к прекрасному и любимому человеку, без разницы где ей вставить «шланг», лишь бы родила ему сына. Так случилось и на сей раз. При первых же позывах беременности, доктор, смотря на них поверх очков, туманно произнес:: «Может быть, может быть. Бывают же случаи, что зачатие происходит в воде или на горячем песке пустыни, а ваш случай — вообще — песня любви. Крымская земля всегда готова помочь женщине родить ребенка, особенно мальчика, как у вас, Надо же кому-то защищать наше родное отечество. Если не мы, то кто же будет рожать при зачатии с непосредственным контактом с крымской землей. Мать — земля всегда помогала женщине, вот и вам тоже, — закончил он и назначил им очередной осмотр беременной красавице.

Закончив эту операцию «Ы», как потом он окрестил их валяние на холмике за забором, они вошли во двор, пришли к летнему душу, где вода была уже без хлора, стали под лейку и теплые струи стали целовать их своими длинными, нежными языками. Кто никогда не купался ночью под летним душем, тот не знает всей прелести такого купания. И главное тут вода, которая потеряла свою жесткость и стала такой мягкой, словно живой, говоря: «Подойди ко мне красотка. Дайка я обниму тебя и очищу от пыли холма. Ну, здравствуй будущая мама. Можешь и сына приводить, если хочешь потом получить из него настоящего мужчину...

Он лежал в постели, подложив руки под затылок, а она, как всегда на левом боку, далеко забросив правую ногу за его спину. Если он хотел повернуться, то она не отпускала его, но перед тем, как заснуть, она убрала ногу, наклонилась и взяла в рот его «мальчика». Господи, помоги мне родить сына, — тайно молилась она, продолжая нежно сосать его орган. Он улыбался в темноту, вспомнив, что никто из его любовниц никогда так мастерски не умел поднимать его либидо. Она улыбалась в темноту, проглатывая набежавшую в рот его жидкость, и опять припадала к члену. Он терпел, терпел, наконец, не выдержал и сказал:

— Алиса! С огнем играешь... Если ты сейчас меня сильно заведешь, то я не вытерплю и сломаю всю нашу работу на холмике... Лучше целуй меня в губы. Ты же еще не знаешь про мои тайные поцелуи, от которых женщины сами раздвигают ножки и их невозможно оторвать от секса...

— Хорошо, любимый! Я поцелую тебя сейчас только в шею, но ты не сопротивляйся.

И она поцеловала так, что он чуть не взвыл от боли. Она усмехнулась: «Ну, как»?

— Нет слов! Если перейти на шахматы, то гроссмейстерский поцелуй... Она приподнялась, глянула на его замершее лицо и острый от худобы нос и подумала: «Нет. Не могут мужики жить без любимых баб, в особенности тех, которые хотят детей. И какая несчастная жизнь у тех, у которых нет, и не будет детей. А вот у нас будет сын. Не зря же я истерла всю попу от этих голышей на холмике. И что интересно, что было больно, но я ее почти не чувствовала. Значит, будет сын, — улыбнулась она, и осторожно поцеловав его, уложила свою прекрасную голову прямо на его грудь, где было слышно его сердце. Он уже крепко спал, счастливым сном выполненной задачи, а она стала засыпать, думая:: «Тяжело ли ему держать на груди мою голову?» Если да, то утром попрошу прощения, и уснула...

Эдуард Зайцев. 21.12.2018 г.