Случай в ПТУ
Страница: 2 из 2
Беляков. Прекрати! Замолчи сейчас же. Ну, что ты испугался? Замолчи... да замолчи ты...
Она потянула его к стоящим вдоль стены стульям:
— Садись. Сядь и успокойся.
Беляков опустился на стул и зарыдал, зажав лицо руками.
Анна Михайловна быстро опустила юбку и села рядом:
— Ну, что с тобой, Беляков? Что с тобой? Серёжа?
Она обняла его за плечи.
— Хватит. Слышишь? Ну, что ты — девочка? Первоклашка?
Беляков продолжал плакать.
— Как не стыдно! Ну, хватит, наконец. Ты же сам хотел этого. А ну-ка, замолчи! Так распускаться! Замолчи!
Она тряхнула его.
Беляков всхлипнул и смолк, съёжившись.
— Ну вот... вытри слезы... разве можно реветь так... эх ты... балда...
Всхлипывая, Беляков протёр рукавом глаза.
Анна Михайловна погладила его по голове, зашептала:
— Ну, что ты? Чего ты испугался? А? Ответь. Ну-ка ответь! А? Ответь.
— Не знаю...
— Ты что, думаешь, я расскажу всем? Глупый. Я же специально окно зашторила. Обещаю тебе, честное слово. Я никому не расскажу. Понимаешь? Никому. Ты веришь мне? Веришь?
— Верю...
— Чего же тогда испугался?
— Не знаю...
— И сейчас боишься? Неужели боишься?
Не боюсь... — всхлипнул Беляков.
Анна Михайловна зашептала ему на ухо:
— Ну, честное партийное, никому не скажу! Честное партийное! Я ведь в партии осталась, не то что некоторые! Ты же знаешь, что это такое — честное партийное?
— Ну... знаю...
— Ты мне веришь? А? Говори. Веришь? Я же для тебя стараюсь, глупый. Потом спасибо скажешь. Веришь, говори?
— Ну... верю...
— Не ну, верю! А верю, Анна Михайловна.
— Верю, Анна Михайловна.
— Не будешь реветь больше?
— Не буду.
— Обещаешь?
— Обещаю.
— Ты ведь был пионером?
— Был.
— Дай честное пионерское, что не будешь реветь и никому не скажешь!
— Честное пионерское.
— Что, честное пионерское?
— Не буду реветь и никому не скажу...
— Ну вот. Ты наверное думал, что я смеюсь над тобой... думал, говори? Думал? Ведь думал, оболтус, а? — тихо засмеялась она, качнув его за плечи.
— Немного... — пробормотал Беляков и улыбнулся.
— Глупый ты, Беляков. Тебе что, действительно ни одна девочка это место не показывала?
— Неа... ни одна...
— И ты не попросил ни разу по-хорошему? Посмотреть?
— Неа...
— А хотел бы посмотреть? Честно скажи — хотел бы?
Беляков пожал плечами:
— Не знаю...
— Не ври! Мы же на чистоту говорим! Хотел бы? По-пионерски! Честно! Хотел бы?!
— Ну... хотел...
Она медленно приподняла юбку, развела пухлые ноги:
специально для sexytal.com— Тогда смотри... смотри, не отворачивайся...
Беляков посмотрел исподлобья.
Она поправила сползшие на сапоги колготки и трусы, шире развела колени:
— Смотри. Наклонись поближе и смотри...
Шмыгнув носом, Беляков наклонился.
— Ну, видишь?
— Вижу...
— Что видишь?
— Ну... волосы...
— А что же сначала испугался? А?
— Не знаю... Ан Михална... может не надо...
— Как тебе не стыдно! О чём ты только что говорил? Смотри лучше!
Беляков молча смотрел.
— Тебе видно хорошо? — наклонилась она к нему. — А то я встану вот так...
Она встала перед ним.
Беляков смотрел на её густо поросший чёрными волосами пах. Над ним нависал гладкий живот с большим пупком посередине. На животе ясно проступал след от резинки.
— Если хочешь, можешь потрогать... потрогай, если хочешь... не бойся...
Анна Михайловна взяла его ещё влажную от слез руку, положила на лобок:
— Потрогай сам... ну... потрогай...
Беляков потрогал мохнатый холмик.
— Ведь нет же ничего страшного, правда? — улыбнулась покрасневшая Анна Михайловна. — Нет? А? Нет, я тебя спрашиваю?
Голова её покачивалась, накрашенные губы нервно подрагивали.
— Нет.
— Тогда потрогай еще.
Беляков поднял руку и снова потрогал.
— Ну, потрогай ещё. Вниз. Вниз потрогай. Не бойся...
Она шире развела дрожащие ноги.
Беляков потрогал её набухшие половые губы.
— Потрогай ещё... ещё... что ты боишься... ты же не девочка... пионер все-таки...
Беляков водил ладонью по её взмокшим гениталиям.
— Можно сзади потрогать... там ближе даже... смотри...
Она повернулась к нему задом, выше подняла юбку.
Потрогай сзади... ну, потрогай...
Беляков просунул руку между пухлыми ягодицами и снова наткнулся на влажные половые губы.
— Ну вот... потрогай... потрогай побольше... теперь снова спереди потрогай...
Беляков потрогал спереди.
— Теперь снова сзади... вот так... потрогай посильнее... смелее, что ты боишься... там есть дырочка... найди её пальцем... нет, не та, ниже... вот. Просунь туда... вот...
Беляков просунул палец в скользкое влагалище.
— Вот. Нашел... видишь... дырочка... — шептала Анна Михайловна, сильнее оттопыривая зад и глядя в потолок. — Нет... побудь еще там... вот... добавь ещё пальчик... ещё один... дааа... встань... что ты сидя.
Беляков встал, не вынимая пальцев.
— Одной рукой сзади пощупай, а другой спереди... вот так...
Он стал трогать обеими руками.
— Вот так. А хочешь и я у тебя потрогаю? Хочешь?
— Не знаю... может не надо...
— А я знаю, что хочешь... я потрогаю только... ты же у меня трогаешь... мне тоже интересно...
Она нащупала его ширинку, расстегнула и пошарила рукой:
— Вот... вот... видишь... у тебя небольшой такой... но твёрдый... вот... то ты уже... потрогай ещё, не бойся... вот... и ты можешь в дырочку войти им... вот... а сейчас ещё рано... зачем ты руку убрал... еще потрогай... ай... оооохххх... нет... не вынимай его... нет... нет... да... в меня... уффф... дааа...
Зазвенел звонок.
— Ну хватит... — она резко выпрямилась, быстро подтянула трусы с колготками, поправила юбку. — Хватит... ну, ты никому не скажешь? Точно?
— Нет, не скажу...
— Честное пионерское?
— Честное пионерское.
— Ведь это наша тайна, правда?
— Ага.
— И ребятам не скажешь?
— Не скажу.
— И брату?
— И брату.
— И маме?
— И маме.
— Поклянись. Подними руку и скажи — честное пионерское.
Беляков поднял надо лбом липкую ладонь:
— Честное пионерское.
Анна Михайловна повернулась к висящему над столом цветному портрету улыбающегося Сталина в белом кителе и обратилась к нему торжественно:
— Честное партийное...
Звонок снова зазвенел.
— Это что, на перемену или на урок? — пробормотала завуч, трогая ладонью свою пылающую щеку.
— На перемену... — подсказал Беляков.
Анна Михайловна подошла к окну, отдёрнула шторы, потом повернулась к Белякову:
— Я не очень красная?
— Да нет...
— Нет? Ну, беги, тогда. И постарайся больше не хулиганить. А то снова вызову.
Она стала отпирать дверь:
— Беги... постой! Ширинку застегни.
Отвернувшись, он застегнул ширинку.
— У вас что щас?
— Биология...
— В триста четвёртом?
— Да, наверху там...
— Ну иди.
Она распахнула дверь.
Беляков шагнул за порог и побежал прочь.
Анна Михайловна рассеянно улыбалась.
Последние рассказы автора
Во время рывка воротник больно резанул Жанне шею, и она сжала зубы от боли. В воздухе вспыхнуло яркое пламя зажжённого фонаря, и тогда Жанна увидела наконец сатраповцев. Это несомненно были они, потому что их узкие глаза светились злым кровавым огнем. В...
Читать дальше →
Читать дальше →
Читать дальше →
Напоминаю: на дворе середина благословенных и беззаботных нулевых, действие происходит всё в той же съёмной квартире в спальном районе одного из областных центров европейской части России.
Стук в дверь. — Войдите.
Входит девушка в джинсовом костюме: высокая, широкоплечая, с выпирающей грудью и мощными ногами. На лицо не красотка, но...
Читать дальше →
Я гляжу на часы и включаю видеокамеру. Пора приступать к делу.
Раздаётся тихий стук в дверь. — Кто там? — Эээ... Мне...
Читать дальше →