О стабильности и разнообразии

своим словам и поступкам, уверенная в полном праве распоряжаться своим временем и телом. Была у нее бурная юность, безупречно верное супружество, а после смерти мужа, осознав, что «баба ягодка опять» и к мужчинам все равно тянет, решила не ограничивать себя, пока хочет она и хотят ее. Тогда же, путем немногочисленных проб и ошибок, была выработана действующая схема. Желающие «комиссарского тела» должны были самостоятельно прибыть в городок, где она решила осесть на склоне лет, и оплатить съем посуточной квартиры, к себе она никого не приглашала. За годы встреч и десятки (а может и сотни) мужчин обрисовались двое в статусе более-менее постоянных любовников. Генерал в отставке, продолжающий активную деятельность на научном попроще (с ним она даже летала на разные конференции и отдыхала на морях), вдовец; и мужчина помоложе, она его называла «мой мальчик», хоть и было ему под сорок, никогда не женатый, и слегка зацикленный на теме женского доминирования и фистинга. Оба они предлагали ей руку и сердце, но Мила решила во второй брак не вступать, и своим вниманием никого не обделять.

— А третий по значимости мужчина для меня — это ты, DD! Да, несмотря что видимся раз в несколько лет. Да, несмотря что между встречами не общаемся. Да, потому что я далеко не каждого приглашаю на всю ночь и болтаю с ним заполночь. Обычно как? Пришел, сделал свое дело и свалил. Еще бывает и торгуются, как будто я аренду устанавливаю. А тебя, да, любовником трудно назвать, но близкий, хороший друг. Других у меня нет! — трудно было поверить в свой высокий ранг, но слова Милы были мне очень приятны.

Была парочка забавных казусов при начале встреч. Самый первый раз, приехав на такси и позвонив, узнал номер квартиры и код домофона не сразу, а только пройдясь от торца здания до какой-то скамейки посреди двора и затем вернувшись к крайнему подъезду. Позже Мила объяснила это тем, что не увидела меня сразу, и захотела понять, это точно я, и нет ли подвоха. И заодно рассказала, что таким образом отшила двух претендентов, которые ей не понравились внешне, и были вынуждены умотать несолоно хлебавши. В последний раз, уже явившись к ней и начав разбирать пакеты, вдруг обнаружил, что все купил и взял, даже тяжелый арбуз дотащил и не разбил по пути, а вино забыл и оставил в холодильнике там, где жил в Москве на квартире у родственников. Хоть Мила и отговаривала, но традиции негоже нарушать, пришлось выходить на улицу и обходить окрестные магазины в поисках бутылки вина той же или равноценной марки.

Разнообразие и непредсказуемость, конечно, вещи хорошие! В меру, вестимо. Но, имхо, насколько же приятней стабильность и уверенность в незыблемости традиций! Все четыре встречи с Милой (а если будут еще, уверен, что и они не станут исключениями) прошли по одному и тому же сценарию, с незначительными отклонениями. Как в застольной вечерней части, так и сексуальной ночной, сексуальной утренней и «кофе с сигаретой» на посошок.

Это так классно, когда не надо никуда спешить! Когда можно спокойно посидеть на кухне, выпить и закусить, пошутить и поспорить, высказаться и выслушать, попить кофе и покурить. Когда отлучаясь за какой-то надобностью и возвращаясь за стол, можешь потискать ее легонько, проникнуть под подол халата или за пазуху полную сисек (восьмой размер, дамы и господа! Абсолютный рекорд среди значащихся в блокнотике. Мила обычно шутила «Ну что, проверил? На месте, никуда не делись? Не уменьшились?», на что я отвечал «Даже увеличились! Ты что, операцию себе сделала по увеличению бюста? Конечно, зять — олигарх, можешь себе позволить»), но это вовсе не означает, уж в койку невтерпеж, садишься обратно и продолжаешь с прерванной или новой темы.

Когда перебравшись наконец в комнату, долго и со вкусом целуешься, тискаешь, обнимаешь, вдыхаешь манящий запах, когда видишь, как ее цинично-ироничный настрой, характерный для людей ее профессии и положения, постепенно сменяется возбуждением и вожделением. Как она долго и умело сосет, в то же время мастерски притормаживая или меняя темп, почуяв опасность преждевременного семяизвержения. С какой негой принимает ответные ласки в виде фистинга (куни, по-моему, был всего разочек, а вот поклонницей пальцевого траха Мила была знатной, но исключительно вагинального. Малейшее поползновение на анус пресекалось быстро и решительно). И наконец, сам коитус, который хоть по времени значительно уступал предварительным ласкам и минету с фистингом, но знаменовал настоящую кульминацию акта. Вначале спокойно стоявшая раком Мила после нескольких фрикций начинала часто дышать, потом постанывать, потом активно подмахивать, потом чуть ли не кричать в голос, и прорезались внезапно властные интонации, совершенно не свойственные интеллигентной и выдержанной женщине:
— Да... да-а... вот так... давай, давай сильнее, давай быстрее... остановишься, убью... давай-давай-давай... ооо... да-а-а-а-а!

Помнится, когда Мила первый раз так бурно кончила и погрузилась в отключку, я — к тому времени еще не кончавший — почувствовал легкую досаду. Подумав, что сейчас она уснет, а я, имевший неосторожность проговориться, что могу долго не кончать, до утра останусь ни с чем, а вообще-то, благодаря длительности встречи, хотелось бы кончить и ночью, и утром. Но не прошло и нескольких минут, как Мила оклемалась, такая же бодрая и свежая, принялась тормошить меня:
— Ты что, уснуть решил? Не выйдет, я женщина страстная, кто у нас южный и горячий мужчина, давай, принимайся за дело!

В ту же первую ночь, после еще одного цикла поцелуев, фистинга и минета, но без перехода к классическому совокуплению (Мила сама сказала, не надо, не хочу, уже поздно, кончай и уснем), послушный ее воле, не сдерживая, а подгоняя свой выплеск под напором ее умелых губ, зарычав от наслаждения и пропустив пальцы в ее густые каштановые волосы, кончил ей в рот. И так как до того объяснял ей теорию «стой-давай», то продемонстрировал еще и на практике — притормозил на секунду ее голову, потом быстро задвигал снова и уже плавно уменьшил частоту до нуля.

— Вот примерно так, — произнес я, как только вернулась способность к членораздельной речи. — Не слишком же сложно?
— Скажешь тоже «сложно», — фыркнула Мила, — мне единственное казалось, что после «стой» надо дольше замереть и не двигаться, а ты считай сразу сказал «давай» и продолжил... — и вдруг, изменившимся голосом, — ой, ну ты меня заболтал, DD, я и забыла!
— Что забыла? — встрепенулся я, подумав о чем-то бытовом, типа газ не выключила или воду в ванной.
— Я ж не глотаю! — ответила Мила. — А тут ты меня совсем запутал, то секунда, то мгновение, то стой, то шевелись, совсем забыла. Ну ты хитрец! — по-моему, она так и не поверила, что с моей стороны это не было спланированной операцией, дабы добиться глотания. И при всех остальных эпизодах с моим кончанием ей в рот, она обязательно отлучалась в ванную, полоскала рот и только потом возвращалась.

Единственное, что мне оказалось не по нраву, когда я спал с Милой, это ее привычка засыпать под включенный телевизор. Пусть с минимальной громкостью, почти не слышный, но включенный, иначе, по ее заверениям, не могла уснуть она. Мне же требуется темнота и тишина... но ничего не поделать, пришлось пойти даме на уступки.

Утренний секс тоже присутствовал в нашем стабильном меню. Как правило, это был вагинал (тоже, помнится, в первый раз я переживал, как отнесется уснувшая всего несколько часов назад Мила к моим приставаниям и попыткам присунуть ей во сне, не выскажет ли прямо или косвенно недовольства, что не дал жаворонок выспаться сове, но нет, она быстро просыпалась и с охотой воспринимала все мои действия) и завершающий минет. Как-то раз Мила пожаловалась, что голова болит, накануне мы засиделись допоздна и выпили всю бутылку вина (обычно она оставалась недопитой), не может нормально доделать минет, и тогда я дотрахал ее классически. Что интересно, при первых трех встречах Мила требовала, чтобы ночной секс я обязательно проводил в презервативе, а на утренние спросонок забивала. При четвертой встрече, сказав, что я неисправим, махнула рукой и позволила сразу без.

... Я не знаю, когда в следующий раз буду в Москве. Может, в следующем году, когда будет поступать в аспирантуру мой старший сын. Или через год, когда настанет черед становиться студентом младшему. Но в одном я уверен. Если будем живы-здоровы, я обязательно позвоню Миле, сообщу, что приехал, она спросит, не написал ли я новых книг. Договорившись на удобный обоим вечер, я возьму бутылку вина с сопутствующими продуктами и поеду-навещу ее. И мы с удовольствием проведем вечер в интересном общении, а ночь — в приятном разнообразном сексе. Такая стабильность мне по душе! За тебя, Мила!