Пират

осторожной. Однако Глосс не сделал ни одной попытки бунтовать, и он покорно выносил то, что с ним делали. Вернулся тот от подруги самостоятельно, но шел с трудом и широко расставив ноги и с этого момента в его взгляде не было ничего кроме преданности. Впрочем, в камеру Ацилия его все равно отправляла для профилактики и для того, чтобы он помнил, что его ожидает, если он перестанет повиноваться.

Maxime amet (самый важный, лат.)

Закончив с Глоссом, Ацилия долго думала. Она наблюдала за Горросом в его камере, но не могла заметить ничего, что бы могло помочь сделать его послушным и покорным. Она долго советовалась со Стомом, но тот тоже советовал не торопиться и внимательно изучить пленника, чтобы вычислить его слабые стороны. Горрос сидел в своей камере, когда приносили еду, ел, с охраной разговаривать не пытался и делал вид, что их не замечает. Из соображений безопасности пират был все время в кандалах, а те, были четырьмя длинными цепями прикреплены к стене камеры при помощи длинных и массивных штырей, оставляя пленнику возможность двигаться, но ограничивая его свободу. Когда Горрос думал, что его оставляют в камере одного, он, не зная, что на самом деле за ним постоянно наблюдают, испытывал на прочность крепления кандалов и их звенья. Когда наблюдающий заметил, что ему удалось расшатать один из штырей, которыми кандалы крепятся к стене, и он доложил об этом Ацилии, та приказала усилить наблюдение, но никаких мер не предпринимать. Горрос был настойчив и терпелив, за следующую неделю он расшатал уже два из четырех железных штырей, которыми кандалы крепились к стене, так, что они свободно вынимались из своих гнезд. Ацилия приказала дождаться, когда он справится с остальными. Это произошло еще через две недели.

Горроса выводили из камеры, чтобы ее убрать и вымыть пленного раз в месяц, в последних его числах. Для этого в камеру заходил надзиратель и два стражника, еще двое ждали в коридоре. Вооружена охрана короткими копьями, которыми было удобно действовать в помещении. Надзиратель открывал замок, соединяющий цепь со штырем, и стражники вели заключенного мыться. Из камеры убирали старую солому, а Горроса выводили во двор и не расковывая, выливали на него пару ведер воды, давали мочалку, которой он тер себя некоторое время, а потом снова обливали водой. Во время процесса мытья, пленнику освобождали только одну руку, а стража все время была наготове. После мытья вызывали цирюльника, который тщательно избавлял пирата ото всех волос на теле. Обратно возвращались таким же порядком, так что единственной возможностью попытаться сбежать, был момент, когда надзиратель и два стражника заходили в камеру, оставляя открытой дверь. Естественно, Ацилия прекрасно понимала это, а Горрос, не подозревавший, что за ним наблюдают, не потерял счета времени и наблюдая за ним Ацилия обратила внимание, как он внутренне подобрался и сосредоточился, понимая, что скоро придет день, когда он может рискнуть. Но дни проходили за днями, а дверь камеры не открывалась. Горрос внимательно прислушивался, каждый раз, когда за дверью камеры раздавались шаги, но та так и не открывалась. Как и раньше, охранник приносил ему еду два раза в день и пропихивал ее специальной палкой через нижнюю маленькую дверцу ближе к пленнику, чтоб тот мог ее достать. Горрос даже как-то попытался, вопреки своему обыкновению, заговорить с разносчиком еды, но тот никак не отреагировал. Ацилия же приказала охране несколько раз в день подходить к камере, некоторое время стоять у двери и потом уходить. И каждый раз она видела на лице заключенного, за которым наблюдала, сначала надежду, а потом, когда шаги удалялись, разочарование.

Дверь в камеру открылась ночью. Спящий Горрос не успел ничего сообразить и ничего предпринять, а охрана уже скрутила его и приковала лицом вниз к массивным козлам, которые внесли в камеру, как только убедились, что пленник не сможет никуда дернуться. Козлы были необструганными и пока Горроса привязывали, в его живот, руки и ноги впилось множество заноз. Зафиксирован он был надежно, и, проверив, что пленник никуда не денется, охрана покинула камеру, оставив бессильного пирата там. Он попытался опрокинуть козлы, раскачивая их, но тут же открылась дверь и два стражника, войдя в камеру, молча и жестко избили прикованного пирата по спине и ребрам, и так же молча удалились из камеры, закрыв дверь. Горрос был в ярости, но опрокидывать козлы больше не рисковал. Прикованным он провел весь следующий день и следующую ночь. Тело болело от многочисленных заноз, жутко хотелось пить, а мочевой пузырь разрывался от желания его опорожнить, но Горрос терпел, не желая опозориться. Впрочем, через несколько часов ожидания, он понял, что больше не выдержит и расслабился. Моча потекла по ногам и сразу же гораздо сильнее засаднили занозы на внутренней стороне бедер. Горросу хотелось спать, но на козлах уснуть было физически невозможно. Он попробовал кричать, но дверь открылась, и все те же молчаливые стражники так же молча снова обработали ребра прикованного пирата древками своих коротких копий.

— Если услышу еще хоть звук, трахну тебя в задницу — спокойным голосом пообещал Горросу один из них, закрывая дверь. Горрос подавил в себе возмущенный рык, потому что понимал, что тот выполнит свое обещание, а он сделать ничего не сможет.

Снова дверь открылась только утром следующего дня. Впавший в болезненное забытье Горрос поднял голову на звук и увидел входящую в комнату Ацилию. В левой руку она держала два поводка, от которых тянулись цепочки к ошейникам, идущих за Ацилией на четвереньках Прагма и Глосса. Горрос сначала не узнал своих соратников, но Ацилия остановившись, легонько дернула цепочку и оба, видимо предупрежденные заранее, подняли головы и посмотрели Горросу в лицо. Тот выругался, и начал бросать в лицо обоим оскорбления. Ацилия снова дернула цепочку и оба раба опустили головы в пол. Она обернулась к страже, стоящей за дверью, и кивнула. Горрос снова получил по ребрам и замолчал, но продолжал яростно сверкать глазами, глядя на то, во что превратились его бывшие товарищи.

Тем временем два раба внесли в камеру кушетку, и поставив ее подальше от прикованного к козлам пирата, почтительно встали за ней. Ацилия не торопясь прошла к ней и села, не отрывая от Горроса взгляда. За ней, как привязанные следовали Прагм и Глосс.

— Ты пытался бежать — Ацилия немного помолчала. — И должен быть наказан. И за твою попытку тебя трахнут твои бывшие товарищи. — Ацилия немного помолчала, потом отпустила из рук поводки. — Я хочу, чтобы вы его трахнули, одновременно. Идите!

Прагм и Глосс поднялись с колен и направились к Горросу. Лица обоих были непроницаемы и Горрос понял, что они сейчас исполнят приказ своей хозяйки, но сделать ничего не мог. Прагм подошел к пирату спереди, а Глосс встал за ним. И буквально через мгновение Горрос ощутил, как его ягодицы раздвигает эрегированный член Глосса, и упорно проталкивается через сжатый анус пирата. А в тот момент, когда Горрос ощутил, что член уже внутри и Глосс равномерно двигается, с каждый движением проникая все глубже, ему в губы ткнулся полустоящий, но уже поднимающийся член Прагма. И Горрос, понимая, что может сделать только одно, открыл рот, а как только у него во рту оказался член, крепко сжал зубы, стараясь перекусить жилистую упругую плоть у самого основания. Прагм закричал. Вбежала охрана и один из охранников, быстро сориентировавшись, ударил Горроса по затылку. От удара перед глазами Горроса все поплыло, и он разжал зубы. Прагм вытащил сникший уже член изо рта бывшего командира и стал его рассматривать. Из основания сочилась кровь, были видны следы зубов, но член остался целым. Ацилия, посмотрев на раба, кивком головы отпустила того к лекарю, а сама подошла к скалившему зубы Горросу. Глосс, растерявшись, остановился, но член из задницы Горроса не доставал.

— Ты — продолжай — Ацилия посмотрела на Глосса и тот снова задвигался. — А вы — обратилась она к охране — выбейте ему зубы.

Горрос застонал, но ...  Читать дальше →