И был ли то Ангел. Часть 1: Вместо пролога

ткань белья, обнажив набухшую от возбуждения, мокрую промежность и пульсирующее, при каждом, прикосновении рук к телу, коричневое колечко заднего прохода.

Левой рукой, мужчина прижал женщину головой к дивану, а правой направил напряженный эрекцией член, во влагалище и сильным толчком вошел в нее. По кабинету пронесся сладострастный стон. Рука Амины скользила под трусиками между влажных лепестков губок, и вниз, а затем вверх по шелковистым, волнистым завитушка, мягких волосиков, на покрывшийся молодой порослью лобок и дрожащий пальчик вновь замер на отвердевшей, горошинке клитора.

Между тем действие превращалось в некое сплетение танца тел, чувств, возбудившихся диких инстинктов. Какофония звуков, ритмичных сильных шлепков тела о тело, дыхания, стонов, хлюпанья смазки.

Девочка не только видела совокупление этой пары, вдыхала букет ароматов секса, но буквально чувствовала и словно в рентгеновских лучах видела, как смазанные стенки влагалища сжимают весь ствол погруженного члена. И раньше на долю секунды, чем сама женщина успела счастливо протяжно простонать, созерцала оргазм внутри матери, при этом испытав свой первый, горячий и яркий. Ее буквально скрутило. Амина тихонько осела на мягкий ковер, и замерла, продолжая наблюдать, что будет дальше.

Наглец вышел из Елены Павловны, его плоть, обильно смазанная и блестящая, подрагивала в руке сжимающей. Возбужденный, он качнул слегка член, а затем, без подготовки резко с силой вошел полностью в задний проход, бедной женщины. Амину пронзила вся та острая, дикая, разрывающая тело боль, что пронзила ее мать. И тут же, невероятный, не человеческий вопль боли, словно огромную сферу из толстостенного хрустального стекла, наполнил кабинет. Девочка отчетливо, увидала, как у основания члена, по его стволу потекли струи крови. Миг и она стояла на ногах, а ее волосы развивались в электрическом сиянии абсолютно сухие.

Мать Амины также с невероятной силой, сбросила с себя насильника, фурией возвышалась над ним лежащим на полу, у нее между ног, по которым тонкими зигзагами, прорисовалась кровь.

— Ты. Мерзкий примитив. — Не обращая на боль, между ягодиц, угрожающе шипела Елена Павловна. — Чего тебе не хватало. За что ты так со мной. Я тебе что, скотина? Ишь как тебя раззадорило, меня в зад насиловать сподвигло. Вон как он у тебя вздыбился, будь ты хоть чуточку ласков и нормальным, разве ж я бы отказала, а ты решил взять силой да еще так изуверски. Ну да я отблагодарю за унижение и боль. Ел с моих рук, в деньгах, роскоши купался и после всего этого, вот так, меня. Одно название, примитивный. — Ее глаза налились тьмой, бездонной и непроглядной. Лежащий у ее ног, сложил молитвенно руки, с ужасом смотрел вытаращенными от страха глазами, на свою бывшую любовницу. — С этой минуты, на тридцать лет вперед, такая эрекция тебя будет посещать, как по большому празднику, в предзакатное время на час, каждое двадцать девятое февраля. Вот тогда и успевай трахнуться на долгий срок. А теперь пошел вон из моего дома. — Она с размаха, сильно пнула лежащего, он тряпкой скользил по натертому паркету к дверям.

— С днем рождения ангелочек. — Обернулась мать в сторону библиотеки, когда утихли последние звуки закрывающихся дверей, в след убегающего мужчины.

— У тебя кровотечение мама. Позволь мне тебе помочь.

— Прости, что так плохо, тебе пришло познакомиться с первой демонстрацией секса. Все должно было пройти идеально. И да. Помоги мне, пожалуйста. — При этих она повернулась к дочери задом, прогнулась вперед, оперившись руками в диван.

Руки Амины легли на ягодицы Елены Павловны, а вслед за этим, последняя, почувствовала легкий ветерок горячего дыхания, при этом боль уходила, а раны затягивались.

— Спасибо родная. — Поцеловала благодарная мать.

— Это было так необходимо?

— Наступит день инициации, ты лишишься девственности, а значит, произойдет выбор твоей сущности. Ты обязана знать и все уметь.

— Когда это произойдет? И кем я стану? Демонесой как ты или чародейкой, а может ведьмой? Кем?

— Я не знаю, кем ты будешь, но сейчас ты наш ангел. Мой и твоего непутевого брата.

— Нет, Женя он хороший. — Нежно улыбнулась матери Амина.

— Я знаю. Но не стоит так помогать людям. Он уже через многое прошел, а впереди, его ждут огромные испытания.

— Ты ведь ему поможешь?

— Безусловно, но только столько, сколько возможно сделать это, для него не заметно.

— Так, когда мама?

— Я не знаю. Скоро, но точно не знаю. Ну, а пока, буду тебя периодически знакомить с этой премудростью.

— А попробовать?

— Не наглей и не забывайся ангелочек. — Мать нежно шлепнула ее чуть ниже спины. А сейчас, сходи, подмойся, а то от тебя такие ароматы, что я вновь возбуждаюсь, могу сама тебя изнасиловать. Струями душа не балуйся и отправляйся спать.