Инвалид. Окончание

нам покоя.

Тахта оказалась мягкой и уютной. Я развалился на спине предоставляя инициативу девушке. Она тут же устроилась у меня между ног, терзая муди руками и ртом.

— Ты разве вчера членами не наелась? — гладил я её голову.

— Я тебе противна? — в голосе девушки послышалась дрожь подступающих слёз.

— С чего, ты, глупенькая это взяла? — взял я её под мышки и затащил на себя.

— Тебе, наверное, противно целовать меня после такого? — шмыгнула она носом.

— Вот сопли твои мне облизывать, действительно будет не приятно, а целовать эти нежные губки очень даже приятно.

— А то, что меня... столько мужиков? Я от их спермы сама себе была противна. Фу! — передёрнула она плечами.

— Вот тут ты опять не права. Я видел с каким удовольствием тебя ебали самцы. Значит ты им нравилась. И тебе это было совсем не противно, судя по издаваемым тобой крикам. А то что они обливали тебя спермой, нужно было воспринимать как приношение их жертвы на алтарь благочестия. Они ведь не знали, можно в тебя кончать или нет. Значит проявляли заботу. Сперму надо было собирать и глотать. Это полезно, в ней много гормонов и витаминов.

— Я, наверное, не смогу. Она как сопли, тягучая и тёплая. Фу!

— Ну вот, а я размечтался, что сейчас тебе в ротик кончу. — стал я сталкивать с себя девчонку.

— Нет! Нет! Я сделаю ка ты хочешь. Не прогоняй меня, пожалуйста. — вжалась она в моё тело, готовая разрыдаться.

— Ладно. Гнать не буду. Тебе твою норку на сильно разворошили? Не болит? — нежно погладил я её спину и помял ягодички.

— Сейчас я себя чувствую хорошо и нигде ничего не болит.

— Тогда впусти мою мышку в твою норушку.

— Вот оказывается откуда эти сказки! — приподняла она попку, и сама завела в себя член.

— Уф! — выдохнула Люда, почувствовав, как головка упёрлась в шейку матки.

— Больно?

— Нет. Я начала чувствовать в себе член по-другому. — задумчиво двигала она тазом.

— Как это?

— Раньше я чувствовала заполненность, растяжение, шевеление, а сейчас я чувствую детали. Чувствую, как венец перекатывается по гребням вагины, как вздутые вены высвобождаются из объятий преддверья, как подёргивается клитор расправляя полы капюшона. Понимаешь? Это так прекрасно! — ерзала мокрой вульвой по члену.

— А попку тебе распечатали? — с надеждой спросил я, чувствуя, что влагалище ей всё-таки раздолбали.

— Один раз сунули, но мне было так больно, что я отказалась.

— Значит у меня ещё не всё потеряно.

— Ты хочешь меня в попку? — в её голосе послышался страх.

— Обязательно. Как же без этого.

— Но ведь мне будет больно. Я не хочу.

— Придётся потерпеть. Иначе нельзя. — прижал я Люду к себе загоняя фаллос во влагалище на всю длину и начиная катать залупу вокруг шейки матки.

Девушка заохала, когда головка задевала эрогенную зону, а я под шумок утапливал в её анусе кончик пальца. Её анус был сух. Мне пришлось несколько раз «промахнуться» и пройтись членом между булочек её ягодиц. Увлажнённая попка впустила с себя фалангу пальца и начала его мять, сжимая сфинктер.

— Разве тебе там плохо? — ковырялся я пальцем в горячем отверстии ануса.

— Мне приятно, но очень стыдно. — уткнулась она лицом мне в шею.

— Ну разве так плохо? — уложил я её на спину, развёл ляжки и запустил пальцы в хлюпающую вагину.

— Чего там хорошего? Скользко и сыро. Фу! Не надо. — брезгливо сморщила Люда носик.

— Разве можно так себя не любить?! — возмутился я, — Ты мастурбацией занималась? Ласкала себя? Нет?

— Девчонки мне показывали, я попробовала, но там стало больно, а потом болел низ живота, и я больше не стала даже пробовать.

— Но тебе ведь понравилось, когда я тебя там целовал?

— Мне было больно от той дурацкой прищепки на клиторе. Зачем она вообще?

— Понимаешь? Одно и тоже ощущение можно воспринимать по-разному. Протяни руки к огню — тепло, хорошо, а сунься поближе? — жарко, а ещё ближе больно жжёт. Так и тут. Твой клитор не привык к огню ласк, и ты восприняла очень сильное возбуждение как боль. Прищепка делает тебе больно, по-настоящему больно. На фоне этой настоящей боли ты не чувствуешь боли от прикосновения к эрогенным точкам, они сливаются в одно целое. Но тело не обманешь, оно разделяет два эти воздействия и от одного заставляет страдать, а от другого получать яркое удовольствие. Признайся, что когда я дёргал прищепку ты ощущала прилив возбуждения? И сейчас тебе совсем не больно?

— Это тоже боль, но сладостная, которую хочется ощущать снова и снова.

Во время этого разговора я терзал промежность девчонки размазывая её соки по вульве и анусу. Пальцы мои уже беспрепятственно ныряли, то в одну, то в другую норку, вызывая стоны сладострастия. Люся приближалась к финалу. Пора. Мой член нырнул в сырое влагалище уже трепещущее на грани взрыва. Несколько мощных толчков и девушку сотряс оргазм. Я вынул член, приберегая силы для завершающего удара и водил им по клитору.

— Ещё! Ещё немного! Прошу! — призывно распахнула она ляжки.

Если женщина просит... Я стал глубоко погружать член во влагалище и вынув его делал паузу, прежде чем войти вновь. Кружок её ануса расслабился и пульсировал вместе со своей соседкой, поблескивая капельками соков, вытекающих из вагины. И после одной из пауз я засадил своего шалуна ей в попку по самый эфес и тут же вынул его.

— «Акела промахнулся! Акела промахнулся!» — засмеялась Люда, удивляя меня, тем, что даже не охнула.

— Может быть я именно туда и целился? — повторил я заход, на сей раз задерживаясь в анусе всей своей длинной.

Люда открыла было рот чтобы возмутиться, но прислушалась к себе и улыбнулась.

— И совсем не больно. Странное какое-то ощущение. Тебе так хорошо? — начала водить она попкой.

Люда приподнялась на локтях и смотрела как мой член таранит её узенькую попку. Она даже протянула руку и обхватила член пальцами колечком у самого ануса.

— Как интересно! Попка как будто не хочет выпускать его из себя, вся выворачивается наружу. Ой! Вот тут поводи туда-сюда. О! О! Какой кайф! — откинулась она на подушки, когда венец подошёл к самому выходу и тут был остановлен за шейку сжавшимся сфинктером.

— Ну долго вы ещё будете мешать спать? — раздался с кровати сонный голос, — Шли бы куда, раз не наеблись ещё.

— И пойдём. — подхватил я Люду на руки и потерял сознание.

...

Солнце давно взошло. Я в гордом одиночестве возлежал на широкой кровати. Смутно вспоминая концовку вечера, вернее утра. Я хотел поднять Люду на руки. Идиот!!! Опять вылетел диск? Я попытался пошевелиться и почувствовал острую боль пронизавшую весь низ спины и левую ногу.

«Отлично! Если чувствую, то это не паралич, а остальное вылечим. « — успокаивал я себя, боясь пошевелиться.

За окном взорвался многоголосый хохот. Праздник жизни продолжается, но уже без меня. Инвалид.

У меня появилось слишком много друзей и поклонниц, чтобы они оставили меня в беспомощном состоянии.

Анатолий из ЦТО организовал мне лечение и злополучный диск не только поставили на место, но и каким-то образом закрепили. Так что теперь я мог поднимать тяжести, чуть большие чем кружка с пивом.

Виктор с тем же Анатолием и Мариной сделали обещанные Кате активные протезы и теперь они доводили их до ума, в основном с точки зрения эргономики, дизайна и технологичности. Протезы и программное обеспечение запатентовали, и небольшая мастерская уже вышла на режим самоокупаемости, выполняя заказы для не слишком привередливых российских граждан с ограниченными возможностями.

Катя с удовольствием расхаживала в протезах по дому, но на улицу выходить стеснялась из-за своей ещё неуклюжей походки и отсутствия декоративного покрытия на металлоконструкции, больше смахивающей на ноги терминатора. Странно, но она, при этом, никогда не позволяла заниматься с ней сексом. Зато без протезов в постели была ласкова и неутомима.

Как это не странно, но мои молоденькие поблядушки — Лора, Ася и Люда, нашли себе среди лейтенантов поклонников, а Алисе, как я и пророчил, даже предложили руку и сердце, что, впрочем, не мешало им посещать меня для совсем не детских занятий.

Лена на базе своей бригады организовала контору по ремонту квартир, куда вошли и их мужья, и сборщики мебели и новая девушка — дизайнер, которую я всё никак не мог застать, для вовлечения в мой круг общения.

Они полностью переоборудовали мою новую двухэтажную квартиру, куда мы переехали с Леной и Катей. У каждого из нас была своя комната, огромная гостиная и не меньшая по размерам спальня-траходромом, где мы оттягивались со своими друзьями, а также цокольный этаж с подсобными помещениями и сауной.

Лена сделалась настоящей светской львицей, сопровождая меня на официальных раутах. Дома она оставалась мажордомом в переднике, в подчинении у которой теперь была прислуга — две очаровательные горничные, как из порнофильма, такие же ласковые и доступные, и повар, с которым мы и гоняли наших женщин по вечерам.

Я вернулся в бизнес и теперь стал исполнительным директором филиала крупной компании.

Моя бывшая, прокутив все мои деньги, никого себе не нашла и пыталась вернуться ко мне, но Лена спустила её с лестницы. Потерпев сокрушительное фиаско, она пошла по рукам. Туда ей и дорога.

Пивную я выкупил вместе со зданием и организовал кафе, где директором поставил Нину. Почувствовав себя хозяйкой, она бойко развернулась, сделав кафе популярным не столько у выпивох, сколько у офисного планктона в обед и молодёжи вечером с танцами и коктейлями.

Таисья Марковна умерла от рака кишечника. Ксюшу забрали к себе жить Галина Петровна с Женей, где я их периодически посещал, даря маленькие женские радости, но и не забывая по-отечески следить за судьбой двух студенток.

Юрке надоело крутить баранку, и он с Лёхой и Васечкой, организовали таксопарк.

И теперь стало традицией в день моего рождения собираться у Вахинака всей честной компанией и устраивать оргии. Гаянэ не выкупили, и она осталась жить у Вахи, так как не имела ни средств, ни образования. Что с ней делать? я до сих пор не придумал. Вахинак так и считал её моей наложницей и не трогал её. Лена, толи в шутку, толи в серьёз, предлагала мне взять её в жёны, что мол девка пропадает, а пиздой больше, пиздой меньше наш дом не удивишь. Может стоит об это подумать в серьёз?