Поэтесса

капли, а затем брезгливо соскочила с него и застегнула юбку, с надменно-презрительным видом глядя на юношу, который поднимался, пытаясь вытереть лицо платком. Лариса Сергеевна усмехнувшись, повернулась и не спеша отправилась назад. А парень почти на ощупь, спотыкаясь, побрёл к прудику в виде запятой, который был в этом парке.

Я был ошарашен. Постоял, пытаясь переварить всё увиденное. Затем, обогнув огороженный центр, вышел на дорожку, которая вела к той самой скамейке, где она назначила встречу мне. И своему юному поклоннику тоже.

Когда я подошёл, она сидела на скамейке как ни в чём ни бывало, приветливо мне улыбаясь. написано для sexytal.com До сих пор чувствуя нервную дрожь, которая меня не отпускала, я подошёл к ней, вежливо поздоровался и протянул руку, в которую она вложила свою, для поцелуя. Ну, я просто поцеловал ей руку. Не ногу, но аналогия немедленно возникла.

— Вы кажется, хотели поговорить о моём творчестве? — мило спросила она.

— О да. Ваше творчество оказалось даже более разнообразным, чем мне могло прийти в голову, — чистосердечно согласился я.

— Ну что ж. Разнообразие — это необходимое условие настоящего художника, вы не находите?

— Охотно соглашусь. Разнообразие — оно ведь проявляется во всём, правда? — усмехнувшись, сказал я.

— Истинная правда. Вы, я вижу, хорошо разбираетесь в это вопросе.

— С некоторых пор, — не без сарказма подтвердил я.

После всего увиденного, я испытывал к ней отвращение. Но вместе с тем, картины, подсмотренные мной, вызывали во мне неподдельное вожделение. Я ненавидел и хотел её.

— Вы не против, если мы пройдёмся? — предложил я.

— Не против. Это такой красивый и ухоженный парк.

Мы поднялись и не спеша пошли по дорожке. Я решил перейти к главным своим вопросам.

— Лариса Сергеевна, скажите. Ваши эротические произведения весьма смелы порой, если не сказать больше. Скажите, что побуждает вас прибегать к таким неоднозначным сюжетам?

— Называйте вещи своими именами. Публиковать различные непристойные сцены?

— Если хотите.

— Хочу. Эти сцены меня возбуждают. Думаю, не только меня, раз мои произведения так популярны.

— Вы откровенны.

— Ну, а почему бы и нет? Скажите прямо: что вам надо от меня?

С ухоженной дорожки мы свернули на широкую тропинку среди жидкой молодой поросли. Здесь стояла одинокая скамейка. Я остановился, обдумывая ответ.

— Вон в том прудике сейчас моется один паренёк, — проговорил я, глядя её в глаза — ему тоже что-то от вас понадобилось?

Она удивлённо посмотрела на меня, затем её точёное личико озарила улыбка. Она прислонилась к спинке сзади скамейки, сложив ладони вместе и прижав их спереди к своим ногам, наклонилась и захохотала весёлым ведьминским смехом.

— А, так вы всё видели!

— Я всё видел.

— Знаете, я сейчас не смогу это повторить. Давайте встретимся в следующий раз, — заявила она ехидно посмеиваясь.

Во мне всё вскипело. В мгновение ока я оказался рядом с ней, одним движением сгрёб в кулак её волосы на затылке, приблизил её лицо к своему и тихо, но зло сказал:

— Слушай, ты, сучка! А такой сюжет тебя тоже возбудит?

Взвизгнула молния на её юбке, и в следующий момент она оказалась сидящей на спинке скамейки с разведёнными в стороны бёдрами, охватывающими мои. Возникла немая пауза, а потом я впился губами в её рот. Её губы покорно раскрылись, и в течение пары минут мы исступлённо целовались.

Я оторвался от её губ, и мы, тяжело дыша, зло смотрели друг на друга. Она попыталась соскочить со спинки, но я держал её за бёдра под коленями.

— Держитесь за меня, а то кувыркнётесь назад, — предупредил я.

— Что вы себе позволяете! — наконец выдавила из себя она.

— Знаете, кто вы? Вы нимфоманка. Вы интеллектуальная дрянь. Вы настолько испорчены, что мне хочется трахнуть вас прямо здесь. Вы ведь тоже этого хотите.

Она опять попыталась вырваться, и мне пришлось удержать её от непроизвольного сальто назад.

— Хотите, хотите. Ну же. Сделайте это сами, у вас руки свободны. Давайте, для разнообразия. Это ведь так необычно, согласитесь.

Глядя мне в глаза, она потянулась к замку на моих брюках. Она всё сделала сама, и, в упор глядя ей в глаза, я вошёл в неё. В этот момент нас можно было принять за обычную влюблённую парочку, потому что я более не делал никаких движений.

— Так и будете стоять? — поинтересовалась она хрипло.

— Не нравится такой флирт? Подождите, пока не пройдёт вон та девочка с собачкой. Не будем её смущать. Лучше поцелуемся, как положено влюблённым. А вы пока тренируйте интимные мышцы...

— Вы даже больший циник, чем я, — призналась она, когда наши губы разъединились.

— А вы гораздо изощрённее, чем я предполагал, — вернул я ей комплимент — мне даже делать ничего не приходится, вы всё делаете сами. Вы меня практически изнасиловали.

— Вот так лучше, — пробормотала она немного спустя, закрыв глаза.

Её руки обнимали меня за шею. Я пыхтел. И мне ещё приходилось вертеть головой на триста шестьдесят градусов, чтобы наши развратные действия не стали достоянием широкой общественности.

— Какая же вы всё-таки бесстыдница. С верхних этажей всё видно. Вы не боитесь, что ваш муж наблюдает сейчас за вами в бинокль?

— Он ещё спит, — сообщила она, учащённо дыша — скажите ещё что-нибудь такое.

— Вы ведь живёте поблизости. Знакомые могут вас увидеть и рассказать мужу. Что он с вами сделает?

— О, вы не представляете! Будет грандиозная сцена ревности... Мне опять придётся оправдываться и плакать.

— Опять. Понимаю. Адреналин, дополнительная стимуляция?

— Адреналин, эндорфин... Я упиваюсь своей испорченностью... Прямо сейчас...

— Ты развратница и бесстыдница. Ты шлюха. Интеллигентная шлюха.

— Да, говорите так обо мне. И ударьте меня по попе, пожалуйста!

— Сучка похотливая, тварь бесстыдная, нравится тебе так? А так?!

— Ммм... Да... Хорошо... Ещё, пожалуйста...

— Ах, ты блядь, опять мужу рога наставила, да? Довольная придёшь к нему, вся такая белая и пушистая, а сама только что трахалась в кустах с незнакомым мужиком!

Она закрыла глаза, застонав от наслаждения.

— Чтобы тебе мужа было слаще целовать... Давай на колени встала, быстро! Ебальник открыла, ну! Принимай давай... Давай, шлюха, соси!

Мой член трахал её рот, обрамлённый губами, розовыми от перламутровой помады. Она смотрела на меня снизу вверх, как полная лояльности к хозяину сучка.

— Оберни губами зубы и встречай язычком мою залупу! Давай, крути язычком вокруг!

Я пыхтел, мой член трахал её только своей головкой, а она старательно работала языком. Кончая, я ухватил её за волосы и вдвинул свой член ей в рот до отказа. Она закашлялась, стоя передо мной на коленях.

— Обоссу тебя в следующий раз, хорошего помаленьку. Придёшь домой, напишешь стих и посвятишь мне, ладно? Я проверю!

Оглянувшись, я увидел поблизости её юного поклонника, который, пытаясь спрятаться, наблюдал за нами всё это время.

— Привет братан! Что стоишь как неродной! Подгребай к нам.

Паренёк нерешительно подошёл.

— Давай поближе, а то с дорожки будет видно. Ну ближе! Она тебя не укусит. Правда, поэтесса? Теперь отсоси у своего поклонника. Он заслужил.

Послышался звук расстёгиваемой молнии.

— О, Господи! — торопливый, восторженный полувизг-полушёпот пацана.

У него тряслись ноги, он всхлипывал как щенок, в то время как голова его госпожи совершала характерные движения взад и вперёд перед его промежностью.

— Ла... Госпожа Ла... Лариса Сергеевна! А! ААА!!!

Парень уже не сдерживался, из всех сил вцепившись любимой писательнице в волосы и сношая эякулирующим членом её кашляющий рот, в то время как из её носа высмаркивались белесые сопли спермы. Я стоял, скрестив руки на груди.

— Хорошо. А теперь обоссы её. Лариса Сергеевна, рот откройте.