Пунитаялини. Глава 7: Где ты был?

Она стучала по двери ладошками, колотила её кулаками, пинала ногами. Потом навалилась на стену спиной, съехала вниз. (Как он мог? Я — женщина на одну ночь? И, главное, — где он теперь?) Эшли думала о том, что, если спросит консьержа — того самого Альберто — а он скажет, мол, тот мужик, что ли? — да выехал, и еще как-то спешил, ключи уронил, кажется. Так вот, тогда... Тогда у нее просто рухнет сердце. Ну не рухнет, но упадет, вывалится точно, и разобьется о мраморную плитку вестибюля. Ну не разобьется, но так будет валяться лишним чужим сгустком, истекая кровью на плитке. Конечно, тогда ей надо будет как-то эдак захихикать, глянув на Альберто — тогда уже все равно будет — и изречь, слегка, но впечатляюще вздохнув: «Я оказалась ему не по зубам. Слабак». А мерзкий Альберто — что открывал вчера дверь — тоже захихикает, причем с большим пониманием, и, хорохорясь, станет лапать ее глазами. С этим бесполезным сердцем на полу это будет уже не трудно, не важно.

«Но пока оно там, внутри, — думала она, размазывая по лицу слёзы, и, чего там греха таить, сопли и даже остатки чуждой спермы, — еще немного подожду. Немного совсем. Конечно, он же вышел купить чего-нибудь поесть. Господи, и что я за дура? Да пошел купить сигареты, зажигалку, или даже, внезапно образумясь, — презервативы! Решил вдруг, что надо все же предохраняться — мы друг друга практически не знаем и всё такое, вот и вышел за средствами предохранения, что очень сейчас к месту будет!»

А Джо, похоронив Крока, пребывая в угрюмом настроении, подходил к гостинице. «Неужели на такой ноте всё у нас и закончится?» — думал он, с содроганием представляя всевозможные мерзости, которые происходят с Пунитой где-то в этом же самом городе, может быть, даже совсем недалеко, — за тем поворотом. Происходят, в общем-то, по его вине. Лихорадочно размышлял, что же будет дальше — ну, то есть, появится Ялини еще в его жизни или нет? Шансы колебались, ситуация представлялась весьма шаткой, настроение было прескверным. Тем не менее, на всякий случай зашел в «KFC», купил пакет курятины после этаких расходов, а в бакалейной лавке: упаковку «Доктора Пеппера» со своим любимым вкусом (Вдруг она тоже любит с вишней?) и того-сего-другого по мелочи (А если сладкоежка? Или, — любит рыбу? Молочное? Вегетарианское?...) И вот с этим, скорее всего, бесполезным грузом, он и тащился в гостиницу.

Выйдя из лифта, однако, пошел живо, да что там пошел — побежал к себе! Она уже почти встала на ноги и готовилась опуститься к Альберто. И кто знает, чем бы всё это закончилось в её нынешнем состоянии души. Так что он подошел — то есть прибежал — как раз вовремя! «А я нам тут кой-чего купил», — выдохнул, пытаясь срочно взять себя в руки. Эшли, ойкнув, без лишних разговоров запрыгнула на него — ну как тогда на улице, и всё у него почему-то повывалилось на пол. Вжимаясь, шептала: «Ну заноси же меня к себе, к себе, противный. Где ты был?» — «Думаю, тебе надо поспать», — сказал, занося ее в номер. (И слава богу, что не стал ничего говорить вроде того, что, наверное, у тебя был тяжелый день, ты, поди, устала, и все такое). (Надо бы подобрать рассыпавшуюся снедь — теперь она очень пригодится!)

***
Проснувшись, сладко зевнула. Он возился в ванной. Ей почудилось, — звякнул металл. Потягиваясь, крикнула: «Пупсик, а что ты там закрылся и делаешь? (C ударением на «закрылся»). Чистишь свой пистолет, хи-хи?» Рассмеялся из-за двери: «Моя игрунья!» (Ну и слух. И вообще обостренные чувства). Выходя из ванной, зашвырнул кейс под кровать. Беззаботно отчитывался: «Когда шел хоронить Крока... « — «Зачем же без меня!» — «... То купил лопату. Случайно прикупил еще какую-то штуковину, какой-то шпингалет. Машинально. Продавец, такой болтун, он меня просто вконец заболтал, этот болтун навроде тебя». — «Я болтушка? — взвилась игриво, — А что, молчать, в рот воды набрав?» Осеклась, закрыв рот руками. Джо вышел зачем-то в коридор.

Когда вернулся, она, умытая, уже сияла. Стол накрыт и даже разлито в стаканы. «Присаживайтесь, сэр. Куда ходили?» — «Да выбросил дурацкий шпингалет, черт, совершенно бесполезная вещь, — отчитался домохозяйственно. И, заметив «Пеппер». — О, да у нас тут каберне завалялось». (Перехватить инициативу, перехватить). Ялини продолжала радушничать: «Сэр, присаживайтесь к столу. Мерло уже разлили, у нас в деревне всё простенько. Пригубите». (Ну что ж, полечимся этим доктором. Надо было действительно вина купить. Всё впопыхах).

После обеда отправилась в ванную, а он завалился попялиться в ящик. (Дверь в ванную у нас теперь, понятное дело, не закрывается. А писять и какать как? Ах, да, мы же в деревне). Прелестница вышла из ванной обновленной и голой. (Хотя бы полотенце на голове замотала для приличия. Куда мы катимся?) «Милая, приоденься. Что-то похолодало на днях». Обиженно сопя, одевается. (Не только раздеваться, но и одеваться надо самым изуверским образом. Чтобы мужчина искончался тут, ненароком поглядывая). И, подлезая подмышку, заодно и принюхиваясь: «Так, и что у нас тут по телевизору?» И защелкала стремительно пультиком.

Лежали на кровати, высматривали не весть что в телевизоре. порно рассказы Эшли все порывалась раздеться. Джо, пресекая порывы, говорил, что, мол, не сметь, детское время еще, и вообще — надо бы сходить на улицу прогуляться перед сном. Потом вдруг, не больно подумавши, сказал: «Подожди немного, хищница, давай фильм досмотрим». — «Хищница? Я — хищная? Хищница-кошка?!» — Пунита вызывающе потерлась об него стойкой грудью, дремуче замурчав. «Ха-ха. Шутишь, малышка? Хищница — не обязательно кошка. Мышка тоже. Маленькая серая мышка с острыми зубками, пи-пи-склявая зубоскалка». — «Не изворачивайся, врун. Смотри мне в глаза. Я — порочная хищница, что хотела тебя использовать, да? Вернулась, чтобы попользовать в еще более извращенной манере, так?» — «Милашка, какие такие извращения, — смеялся он радостно, простодушно. — Или ты говоришь о том давнем случае на танцульках в вашей деревне, когда я чуть не узрел твою голень? Так то было давно, неправда, и практически в селе!» — «Врун, врун, врунишка, — шипела она, колотя его кулаками в грудь, — Открой мне всю правду, что обо мне думаешь». — «Прелестная фермерша, — дурачился он, — Перед нами TV, чудо современных технологий, включая социальные. Давайте насладимся искусством и забудем пока о деревне». — «Ах, вот как, — забыть? Да у нас женщины и мужчины ложатся рано и занимаются чем положено». — «Ну пусть хоть стемнеет», — улыбался Джо.

Когда заходило солнце, хитрая чертовка опять отправилась в ванную — якобы пописять. Вышла только в этой своей футболке «Я люблю тебя». Джо, улыбаясь, принялся опять поругивать деревню: нравы, обычаи. Особенно беспокоило его то, что, несмотря на усилия достойных людей вроде господина Соrоса и его одноклубников, в деревне все еще занимаются всяческими неподобствами. «Какими такими неподобствами? — возмущалась Пунита, вышагивая взад-вперед в зареве заката от телевизора к кровати, поигрывая грудью, поглаживая машинально бедра и такой непослушный, постоянно выныривающий из-под полы футболки лобок, да и вообще явно стараясь заслонить своим медовым в свете заката телом чудо современных технологий. — Прости, но у нас всё натурально. Тебе разве не понравился наш первый завтрак на траве? А у нас всегда так. Сам посуди, я поднимаюсь утром и скорее накрываю на стол. Одеваться мне некогда, да и лень. Главное, надо же быстрее тебя накормить! У тебя мудрый задумчивый взгляд, который я так люблю — в числе твоих прочих взглядов — а то, что я при тебе обнаженная — так ведь это же лоно природы, милый... « Уже смеркалось и, пожалуй, можно было и в самом деле начинать.

«Чем вас развлечь, сэр, даже отвлечь, скорее? Аха, сейчас спляшу канкан». (Разве можно танцевать канкан, будучи практически голой?) — «Уймись, детка. Тебе вместо канкана очень пошла бы ныне медлительная походка с этаким высоким заносом ноги — коленка с согнутой ногой взлетает чуть выше лобка, прикрывает его. При этом так прекрасно видно женское бедро в его согнутости и, с другой стороны, раскрепощенности. И вот — еще движение — вверх пошла другая нога. Но было бы вообще очаровательно, если ты еще смогла бы улыбаться соответствующим образом». — «Смесь страстности и застенчивости?» — «Ха-ха, как ты догадалась?!»

«... Не вздумай только снять футболку, саблезубая кошка». — «Я — та ужасная кошка?» — возмущается Пунита и, кружась, движется к нему: попа — лобок, попа — лобок, и даже эта её взлетная полоска на лобке дрожит, ерошится и щетинится от природного гнева. Возмущенно обхватывает голову зрителя руками и сурово притягивает к себе на грудь. Он же, обдавая сиськи порывом красноречия, совершеннейше — на лоне трепещущей груди — негодует от грубых деревенских нравов. Наконец, совсем прижатый, принимается — слегка покусывая сквозь ткань соски — горько сетовать на недостаток натурального продукта, даже и свежего воздуха в нынешней деревне, и тогда она, оскорбленно хохоча, стаскивает с себя последний предмет одежды и, тыча ему в рот истекающие душистой карамелью возвышенности, кричит: «А чем вам, сэр, не нравятся наши свежие деревенские вишни?!»

***
Кровати было явно мало. Ведь они вытворяли такие безобразия, как мужчины и женщины в деревне, даже похлеще. Притом Эшли всё норовила столкнуть Джо на пол: там больше места, котик. Он возражал, что, мол, надо удовлетворяться достигнутым, довольствоваться своим местом и прочее; к тому же, это нечистоплотно, негигиенично. Под конец она все-таки его столкнула и лежала потом, тяжело дыша, на краешке кровати, наблюдая за реакцией. А реакция была на удивление нечистоплотной и соглашательской — Джо попытался подняться, но опять рухнул и практически сразу захрапел. (Вот так вам, сэр, напиваться в деревне, да еще и забраться на сеновал).

Пробовала затащить на кровать, но он был слишком для нее тяжел. Подложила ему под голову подушку и сейчас, с высоты, как горная кошка, наблюдала, как он лежит там, внизу, в долине, живописно разметавшись. У него потрясающе красивые ноги, с такими прямо в балет. Пунита даже обеспокоилась, не длиннее ли они ее собственных. И, конечно, такая красивая попа, хотя в данный момент ее, к сожалению, не видно. Зато видно другое. Его член, как шея умирающего лебедя, клонится вниз. Лебедь — бедняжка! — печально закрыл глаза, уткнув красный клюв в снег. Хотя нет, у него же довольно смуглые ноги. Лебедь уткнул клюв в колоритный весенний снег, утром станет тепло, он не замерзнет, все будет хорошо! А еще у него мускулистая грудь, чеканный торс, крепкие и вместе с тем нежные руки. Наверное, мы с ним два сапога пара!

Ялини представила себе их там — в далекой-далекой стране счастья. Она летела к нему на грудь. Страстная, нагая, — обхватила руками за шею и — ногами в красных сапогах — сжала торс. Он, соответственно, в таких же высоких — черных — сапогах; член, вздрагивая, похлопывает по её оттопыренной заднице. Их поцелуй длится как бы не вечность. «Наверное, я больше всего люблю в нем эти руки, — мурлыкала, засыпая. — Или нет, его умные проницательные глаза. Или... « Так и заснула на этой развилке чувств, посапывая. Спящая, вытянула к нему руку.

~~~~~~~
Роман «Пунитаялини» опубликован в сборнике «Эротическая проза, восемнадцатый год», Барнаул, 2018. — http://www.ozon.ru/context/detail/id/147386715/ В электронном формате — на «Ридеро» — http://ridero.ru/books/punitayalini/В электронном формате — на «Ридеро» — http: //ridero. ru/books/punitayalini/ В электронном формате — на «Ридеро» — http: //ridero. ru/books/punitayalini/В электронном формате — на «Ридеро» — http: //ridero. ru/books/punitayalini/ В электронном формате — на «Ридеро» — http: //ridero. ru/books/punitayalini/В электронном формате — на «Ридеро» — http: //ridero. ru/books/punitayalini/ В электронном формате — на «Ридеро» — http: //ridero. ru/books/punitayalini/В электронном формате — на «Ридеро» — http: //ridero. ru/books/punitayalini/