Шерлок Холмс и доктор Дженни Ватсон. Этюд в багровых тонах. Глава 2

что по мимолетному выражению лица, по непроизвольному движению какого-нибудь мускула или по любимой позе в сексе можно угадать самые сокровенные мысли собеседника. По словам автора выходило, что человека, умеющего наблюдать и анализировать, обмануть просто невозможно. Его выводы будут безошибочны, как теоремы Эвклида. И результаты окажутся столь поразительными, что люди непосвященные сочтут его чуть не за колдуна, пока не поймут, какой процесс умозаключений этому предшествовал.

«По одной капле воды, — писал автор, — человек, умеющий мыслить логически, может сделать вывод о возможности существования Атлантического океана или Ниагарского водопада, даже если он не видал ни того, ни другого и никогда о них не слыхал. Всякая жизнь — это огромная цепь причин и следствий, и природу ее мы можем познать по одному звену. Искусство делать выводы и анализировать, как и все другие искусства, постигается долгим и прилежным трудом, но жизнь слишком коротка, и поэтому ни один смертный не может достичь полного совершенства в этой области. Прежде чем обратиться к моральным и интеллектуальным сторонам дела, которые представляют собою наибольшие трудности, пусть исследователь начнет с решения более простых задач. Пусть он, взглянув на первого встречного, научится сразу определять его прошлое и его профессию. Поначалу это может показаться ребячеством, но такие упражнения обостряют наблюдательность и учат, как смотреть и на что смотреть. По члену мужчины, по манере заниматься сексом, по обуви и трусикам девушки, по мозолям на большом и указательном пальцах, по выражению лица и пятнам на футболке — по таким мелочам нетрудно угадать профессию человека. И можно не сомневаться, что все это, вместе взятое, подскажет сведущему наблюдателю верные выводы».

— Что за дикая чушь! — воскликнула я, швыряя журнал на стол. — В жизни не читала такой галиматьи.

— О чем вы? — осведомился Шерлок Холмс.

— Да вот об этой статейке, — я ткнула в журнал чайной ложкой и принялся за свой завтрак. — Я вижу, вы ее уже читали, раз она отмечена карандашом. Не спорю, написано лихо, но меня все это просто злит. Хорошо ему, этому бездельнику, развалясь в мягком кресле в тиши своего кабинета, сочинять изящные парадоксы! Втиснуть бы его в вагон аэрометро да заставить угадать профессии пассажиров! Ставлю тысячу против одного, что у него ничего не выйдет!

— И вы проиграете, — спокойно заметил Холмс. — А статью написал я.

— Вы?!

— Да. У меня есть наклонности к наблюдению — и к анализу. Теория, которую я здесь изложил и которая кажется вам такой фантастической, на самом деле очень жизненна, настолько жизненна, что ей я обязан своим куском хлеба с маслом.

— Но каким образом? — вырвалось у меня.

— Видите ли, у меня довольно редкая профессия. Пожалуй, я единственный в своем роде. Я сыщик-консультант, если только вы представляете себе, что это такое. В Лондоне множество сыщиков, и государственных и частных. Когда эти молодцы заходят в тупик, они бросаются ко мне, и мне удается направить их по верному следу. Они знакомят меня со всеми обстоятельствами дела, и, хорошо зная историю криминалистики, я почти всегда могу указать им, где ошибка. Все злодеяния имеют большое фамильное сходство, и если подробности целой тысячи дел вы знаете как свои пять пальцев, странно было бы не разгадать тысячу первое. Лестрейд — очень известный сыщик. Но недавно он не сумел разобраться в одном деле о подлоге и пришел ко мне.

— А другие?

— Чаше всего их посылают ко мне частные агентства. Все это люди, попавшие в беду и жаждущие совета. Я выслушиваю их истории, они выслушивают мое толкование, и я кладу в карман гонорар.

— Неужели вы хотите сказать, — не вытерпела я, — что, не выходя из комнаты, вы можете распутать клубок, над которым тщетно бьются те, кому все подробности известны лучше, чем вам?

— Именно. У меня есть своего рода интуиция. Правда, время от времени попадается какое-нибудь дело посложнее. Ну, тогда приходится немножко побегать, чтобы кое-что увидеть своими глазами. Понимаете, у меня есть специальные знания, которые я применяю в каждом конкретном случае, они удивительно облегчают дело. Правила дедукции, изложенные мной в статье, о которой вы отозвались так презрительно, просто бесценны для моей практической работы. Наблюдательность — моя вторая натура. Вы, кажется, удивились, когда при первой встрече я сказал, что вы жили на Марсе?

— Вам, разумеется, кто-то об этом сказал.

— Ничего подобного, Я сразу догадался, что вы жили на Марсе. Благодаря давней привычке цепь умозаключений возникает у меня так быстро, что я пришел к выводу, даже не замечая промежуточных посылок. Однако они были, эти посылки. Ход моих мыслей был таков: «У этой девушки маленькие детские пальцы, похожие на пальцы врача, но выправка у нее военная. Значит, военный врач. Она недавно была в невесомости — это можно понять по походке, она чуть более острожная, чем у тех, кто не покидал Землю. Лицо изможденное, очевидно, немало натерпелась и перенесла болезнь. Была ранена в попу, это четко видно, когда вы во время ходьбы забавно сжимаете ягодицы. Где же в космосе военная врач-землянка могла натерпеться лишений и получить анальную рану? Конечно же, на Марсе». Весь ход мыслей не занял и секунды. И вот я сказал, что вы жили на Марсе, а вы удивились.

— Послушать вас, так это очень просто, — улыбнулась я. — Вы напоминаете мне Дюпена у Эдгара Аллана По. Я думала, что такие люди существуют лишь в романах.

Шерлок Холмс встал, подошел ко мне и принялся тыкать членом прямо в губы.

— Вы, конечно, думаете, что, сравнивая меня с Дюпеном, делаете мне комплимент, — заметил он, возюкая членом по моему носику и щечкам. — А по-моему, ваш Дюпен — очень недалекий малый. Этот прием — сбивать с мыслей своего собеседника какой-нибудь фразой «к случаю» после пятнадцатиминутного молчания, право же, очень дешевый показной трюк. У него, несомненно, были кое-какие аналитические способности, но его никак нельзя назвать феноменом, каким, по-видимому, считал его По.

— Вы фифали Габорио? — спросила я, открывая ротик и принимая член Холмса. — Фаф, по-вафему, Лефоф — нафтояфий фыфик?

Шерлок Холмс иронически хмыкнул, двигаясь взад-вперед. Я ощущала, как его член то упирается мне в горлышко, то почти полностью покидает ротик.

— Лекок — жалкий сопляк, — сердито сказал он, ускоряя темп движений. — У него только и есть, что энергия. От этой книги меня просто тошнит. Подумаешь, какая проблема установить личность преступника, уже посаженного в тюрьму! Я бы это сделал за двадцать четыре часа. А Лекок копается почти полгода. По этой книге можно учить сыщиков, как не надо работать.

Он так высокомерно развенчал моих любимых литературных героев, что я опять начала злиться. Я рванулась вперед, упираясь носиком в пах Холмса и щекоча ему яички своими «детскими пальчиками», как он выразился, тем самым вынуждая его кончить побыстрее. А потом рассеянно проглотила его сперму второй раз за утро и отошла к окну, глядя на уличную суету. «Пусть он умен, — говорила я про себя, но, помилуйте, нельзя же быть таким самоуверенным!»

— Теперь уже не бывает ни настоящих преступлений, ни настоящих преступников — сплошные анальные изнасилования восемнадцатилетних и запретные позы в сексе вроде догги-стайла, — ворчливо продолжал Холмс, заправляя член в шорты. — Будь ты хоть семи пядей во лбу, какой от этого толк в нашей профессии? Я знаю, что мог бы прославиться. На свете нет и не было человека, который посвятил бы раскрытию преступлений столько врожденного таланта и упорного труда, как я. И что же? Раскрывать нечего, преступлений нет, в лучшем случае какое-нибудь грубо сработанное мошенничество с такими незамысловатыми мотивами, что даже полицейские из Скотленд-Ярда видят все насквозь.

Меня положительно коробил этот хвастливый тон. Я решила переменить тему разговора.

— Интересно, что она там высматривает? — спросила я, показывая на миловидную девушку в шортиках и футболке, которая медленно насаживалась маленьким ротиком на член продавца сосисок, который всегда стоял у нас под дверью со своей тележкой. В руке она держала большой синий конверт и то и дело отвлекалась от члена, вглядываясь в номера домов, — очевидно, это была посыльная, которая остановилась в поисках нужного адреса и решила расслабиться, сделав минет первому встречному

— Кто, эта сержант космического флота в отставке? — сказал Шерлок Холмс.

«Кичливый хвастун! — обозвала я его про себя. — Знает же, что его не проверишь!»

Едва успела я это подумать, как девушка, за которой мы наблюдали, довела продавца сосисок до оргазма, проглотила его сперму и поднялась в полный рост. Она оказалась довольно высокой. Затем девочка увидела номер на нашей двери и торопливо поспешила к нам. Раздался негромкий стук, внизу зазвенел милый голосок, затем на лестнице послышался цокот каблучков.

— Мистеру Шерлоку Холмсу, — сказала посыльная, входя в комнату, и протянула письмо моему приятелю.

Вот прекрасный случай сбить с него спесь! Прошлое посыльной он определил наобум и, конечно, не ожидал, что та появится в нашей комнате.

— Скажете, уважаемая, — вкрадчивейшим голосом спросила я, — чем вы занимаетесь?

— Служу посыльной, — весело сказала она. — Форма вся спермой залпяпана, отдала в химчистку.

— А кем вы были раньше? — продолжала я, не без злорадства поглядывая на Холмса.

— Сержантом космического флота Земли, сэр. Ответа не ждать? Есть, сэр. — Она прищелкнула каблучками, отдала честь и вышла.