Секс понарошку. Часть 1

они с мамой и папой летали не в банальную Турцию, а на Мальдивы или Сейшелы, у отца была недвижимость в Эмиратах и США, бизнес процветал и любые капризы дочери выполнялись незамедлительно. Так что когда дочка заказала папе микрофон, веб-камеру и прочие стримерские штучки, он буквально в тот же день доставил девочке по две лучшие модели каждой вещицы, заказанной дочерью. По две на случай поломки, чтобы девочка не сидела без стримов, пока микрофон или монитор будет в ремонте.

Отец давно уже мечтал, чтобы доченька выбралась из своей скорлупы и начала вести нормальный, как ему казалось, образ жизни старшеклассницы — с вечеринками, парнями и поцелуями в подъезде. Впрочем, с последним у Вероники вряд ли бы что-то получилось — их семья жила в пентхаусе с отдельным входом и охрана у лестницы никогда бы не допустила туда посторонних. Надо сказать, что родители Ники не раз пытались поговорить с дочерью о ее, как им казалось, проблемах с личной жизнью, на что доченька неизменно отвечала: «Нет личной жизни, нет и проблем с ней». И уходила в свою комнату слушать музыку или мастурбировать, а иногда и то, и другое одновременно. Отец Ники с тревогой слушал стоны дочери, доносящиеся из-за закрытой двери, но ничего не мог поделать.

Вот почему, доставляя дочери оборудование для стримов, Дмитрий, отец Вероники, надеялся, что дочка будет стримить на какой-то из платформ эротического характера. Ну как надеялся — в нем скорее жила крошечная искорка ожидания последнего «адекватного» варианта решения проблемы. Они с супругой, которую звали Аня, обожали зайти на стрим какой-нибудь пары, оплатить приват и соревноваться с вебкамщиками в изощренности поз и действий. Почему-то отцу Ники не приходил в голову вариант, при котором доченька будет вебкам-моделью без партнера, что, по сути, ситуацию с сексуальной жизнью девочки никак не изменит.

Каково же было разочарование Дмитрия, когда он узнал, что дочка будет стримить игры на платформе, которая в принципе не предполагала эротические действия на камеру, и даже банила за откровенную одежду. Посмотрев пару стримов дочери и в конец отчаявшись, отец Вероники приступил к плану Б, предварительно посовещавшись с супругой.

Как обычно, Ника не стала приглашать никого из одноклассников на свой день рождения, отмечали тихо, в семейном кругу, в поместье в Майами, которое папа еще пару лет назад перерегистрировал на свое чадо. Но в этот раз дочери исполнялось девятнадцать, в представлении ее мамы и папы возраст, в котором быть девственницей уже не то, что неприлично, а даже преступно. Так что в огромном торте, который заехал в комнату в разгар празднования, девочку ждал сюрприз. Нетрудно догадаться какой.

В момент, когда стриптизер вылез из торта, Ника открыла свой маленький ротик и не смогла проронить ни слова. А потом, когда он сбросил свою верхнюю одежду, представлявшую собой пару полосок ткани и приступил к первым танцевальным движениям, девочка издала пронзительный отчаянный крик. Она бросила в танцора крупным куском торта и убежала к себе в комнату, содрогаясь в рыданиях. Испуганные родители бросились за ней.

Девочка плакала на груди у мамы, а красный от стыда отец не знал что сказать. А Ника сквозь рыдания бормотала:

— Хорошо, что хоть трусы не снял. Какой кошмар!..

— Трусы он должен был снять сначала с тебя, — бренькнул отец, не подумав. Супруга с дочерью набросились на него и буквально вытолкнули из комнаты.

— Пойми, доча, мы хотели как лучше. Он профессионал, исполнил бы все в лучшем виде, — Аня гладила дочку по волосам и плакала вместе с ней.

— Исполнил бы что? — Ника посмотрела на маму, не веря ее словам.

— Ну... Все, — мама отвела взгляд в сторону.

— Мама, так он должен был меня... — зареванное личико Вероники приняло удивленное выражение, а потом закаменело.

— Только если бы ты сама захотела! — поспешно добавила Аня.

— Мам, ты... Мам! Как же так?! — девочка уже не плакала. Она была в гневе. Мама поспешно выскочила из комнаты дочери, а на следующий день девочка уже забирала документы из американского колледжа, в котором проучилась неполный год. И летом того же года без каких бы то ни было поблажек, сдав единое независимое тестирование, поступила в обычный столичный ВУЗ в своей родной стране, на химфак. Не потому, что любила химию, а потому, что факультет теоретической химии был не слишком популярен и конкурс там был далеко не самый высокий.

Хоть девочка и была довольно эрудированной и увлекалась чтением книг, но сдать тестирование на высокий балл ей не удалось. Как, впрочем, и Оле с Дашей, которые были младше Вероники на один год, так как не теряли время в американском колледже, а поступили сразу после выпускного класса, в котором и отметили свое восемнадцатилетие.

В отличие от Вероники, Оля выросла в семье среднего достатка. Ее мама и папа были врачами-нейрохирургами, очень востребованными, они легко могли зарабатывать гораздо больше, но им хватало на жизнь даже без дополнительных смен и ночных дежурств. Мама и папа Оли работали в частной клинике, спасали жизни людей, но, благодаря тому, что учреждение не было государственным, никто не заставлял их перерабатывать.

Арина и Анатолий, так звали родителей Оли, обожали брать выходные и наслаждаться друг другом. Не сказать, что квартира была тесной, но как только Оле исполнилось восемнадцать лет, ее родители потеряли буквально всякий стыд, только разве что не раздевались при дочери. Шумное чавканье мамы, которая делает папе минет, стало чуть ли не ежедневным звуковым сопровождением в их квартире. Оля приходила на кухню и видела, как из-под стола торчат милые мамины ножки в туфельках-лодочках. Как ни в чем не бывало, Оля садилась за стол и поглощала стряпню, которую приготовил папа, пока мама старательно глыкала и хлюпала, даря Олиному отцу под крышкой стола несказанное, судя по выражению его лица, блаженство.

Оля обожала кашлять в такие моменты, заставляя маму дико смущаться, как будто она не предполагала, что дочка, которая живет с ними, может зайти на кухню. С улыбкой девочка смотрела, как замирают мамины пальчики на ногах, а потом она сама словно старается вжаться под стол, убрать ножки из виду и в целом притвориться незаметным мышонком. Надо сказать, что, несмотря на постоянно возникающие неловкие моменты, папа старательно прятал свой обнаженное естество от дочери, иногда прямо в ротике мамы — Оле так ни разу и не удалось увидеть его эрегированный член. А вот голенькую маму девочка не раз лицезрела во всей красе, впрочем, Арина всегда краснела и прикрывалась ладошками, едва только замечала, что Оленька появилась поблизости.

Оля никогда не говорила с родителями об их шалостях и с удовольствием наблюдала за ними при случае. Разумеется, ее дико возбуждали подобные вещи, но она никогда не подавала виду, предпочитая тихонько ублажать себя в комнате после каждого веселенького эпизода, а они случались едва ли не каждый день.

Интересно, что сами родители никогда не воспринимали дочь как сексуальный субъект, они прекрасно знали, что у нее нет парня, но не делали из этого ни малейшей трагедии, уверенные, что девочка большая и сама во всем разберется. Через пару месяцев после восемнадцатилетия родители представили Оле милую девушку на вид примерно ее возраста — Полину. Она жутко смущалась и не знала, куда деть взгляд. Ее поведение не слишком вязалось с весьма откровенной одеждой и тем фактом, что девушка не носила бюстгальтер — крупные сосочки Полины буквально просвечивали сквозь футболку, а мини-юбка едва скрывала трусики.

Полине недавно исполнилось двадцать два года и она оказалась девушкой мамы и папы. При чем именно девушкой — не любовницей, не девочкой лишь для секса, нет. Они ходили с ней на свидания, спали в одной постели, болтали о чем-то часами, смотрели кино, разумеется, занимались сексом, иногда чуть ли не при Оле, но все это в рамках какой-то негласной договоренности, о которой сама Оля понятия не имела. Именно Полина сподвигла Олю ...  Читать дальше →