Любовь и смерть Медузы Горгоны

сидел на берегу и молча сосредоточенно пересыпал сухой пыльный песок из одной руки в другую. Желтые золотые песчинки медленно и потихоньку высыпались обратно на берег. Но он снова зачерпывал и снова сосредоточенно пересыпал теплый песок. Вскоре это ему наскучило, и он уже просто сидел, ничего не делая и глядя куда-то в даль, в горизонт. На его красивом лице были безразличие, равнодушие и скука.

Стеклянные волны моря выгибались, набегали на берег, брызгали, шипели, бежали вперед, но откатывались обратно и снова набегали.

Персей медленно встал, подошел к краю воды и стал разглядывать блестящие мокрые камушки, накрываемые и слегка шевелимые волнами. Камешки, при всех их общей серости, были разными: были светло-серые, были темно-серые, были с прожилками синего или белого цвета; были и оранжевые, и красные. Среди цветового разнообразия попадались странной формы, напоминающие фигуры животных или лица людей.

Один из таких камешков юноша, присев, поднял и стал разглядывать. Вот небольшое отверстие, напоминающее глаз, а рядом бугорок, похожий на нос. Внизу — что-то напоминающее рот. Камешек был гладкий, серенький, и слегка прохладный от морской воды. Еще немного повертев в руках, Персей поднялся его и закинул в море.

 — Бульк... — глухо произнес упавший в воду камень и медленно опустился на дно. Небольшие круги, появившиеся на поверхности моря, скоро исчезли.

Персей поднял другой камень. Он не был похож на предыдущий — он был гладким, неправильно-эллипсоидным и тоже прохладным.

 — Бульк... — тоже глухо произнес этот камушек, тоже коснувшись поверхности моря и тоже опустившись на дно.

И третий, и четвертый, и последующие камешки падали в воду, издавая глухой звук и поднимая небольшие брызги.

Персей так увлекся этой игрой, что стал закидывать все дальше и дальше в воду камушки. Его красивое загорелое тело напряглось, и стала видна работа крепких выпуклых мускулов. Он стал азартен и нетерпелив. Камни все дальше и дальше падали в море.

 — Ты видела? — радостно спросил он, оглянувшись на женщину.

Медуза только улыбнулась и подумала: «Все-таки, он еще мальчик».

Она внимательно и долго рассматривала себя сегодня в зеркале, лежа на берегу. Она и не знала, что и зеркало рассматривало ее. Оно любило молодых, красивых и врало, если кто-то не нравился. Женщину, смотревшую в него, оно боялось: боялось ее тяжелого убийственного взгляда, ее тяжелой красоты, поэтому сжималось и искажало изображение.

 — Бульк... бульк... бульк... — Камни падали и падали в море. Персей старался закинуть их дальше, и его загорелое тело напряглось. Медуза смотрела на него и восхищалась его молодым телом, его мускулами и движениями. Она чувствовала и знала то, о чем Персей еще не думал и не знал: скоро он охладеет и будет тяготиться ее любовью. А где нет любви, там нет жизни. И время, так любящее молодых, станет равнодушным и даже раздражительным к ней. Она стала замечать, что с каждым мгновением теряет красоту. И зеркало, подаренное Афиной, показывало это. Она задумалась, все еще глядя в зеркало, но уже как-то рассеянно и отстраненно.

«О, боги! Зачем вы меня сделали смертной?» — в который раз подумала женщина с отчаянием. — «Только смерть может остановить увядание и оставить мне вечную молодость».

Медуза от лица отвела зеркало, которое незаметно и облегченно вздохнуло.

Камни, бросаемые Персеем в воду, далеко улететь уже не могли, и теперь падали в одном и том же месте. Юноше стало досадно от этого, и вскоре это занятие ему надоело. Он прошелся по берегу, ища, чем бы заняться еще, но ничего не находил и опять подошел к статуям и стал бродить среди них, рассеянно рассматривая их. Проведя рукой по одной, вдруг спросил:

 — Есть кто-то, кого ты особенно помнишь?

 — Рядом с тобой странник.

Персей посмотрел на серую фигуру, стоящую рядом.

 — У него были голубые глаза. Он мне много рассказывал о других странах, о чудесах, о других людях. Я могла долго слушать его: мне было с ним интересно... Он тоже остался...

Медуза лежала неподвижно, держа в руке зеркало. Она вновь посмотрела в него, и ее поразил контраст: Персей — молодой, свежий, и она — увядающая. Она стала еще внимательнее разглядывать себя, находя все новые и новые мелкие морщины: вот в уголках глаз, а вот — возле губ. Ей стало неприятно.

«Старость ужасна», — подумала она раздраженно, и еще раз быстро и зло взглянула в зеркало своим смертельным взглядом. Зеркало так сильно испугалась, что не выдержало и треснуло.

 — Дзинь! — в каждом из осколков отразилось ее лицо, искаженное злобой.

«Может быть, так лучше... « — подумала она и далеко зашвырнула лопнувшее зеркало, которое, упав, пронзительно закричало предсмертным стеклянным голосом.

 — Дзиииинь!

Но легче от этого не стало. Мутное, черное недовольство поднялось откуда-то изнутри тела вверх и отразилось на лице. Волосы-змеи тоже почувствовали это и недовольно зашипели.

 — Персей, — обратилась она к нему, — ты любишь меня?

Ей так захотелось взглянуть в его глаза, что она себя еле сдерживала.

Что-то в ее голосе заставило его остановиться и насторожиться. Он стоял среди статуй и даже оперся об одну из них.

 — Я тебя люблю, — сказал он.

 — А я тебя не люблю, — сказал она зло, глядя в песок, и волосы-змеи вдруг заметались, — ты мне надоел.

 — Зачем ты так? — ему стало тяжело дышать, и внутри него вспыхнул неуправляемый безумный огонь.

 — Я не люблю тебя! — закричала она, и лицо сильно исказилось гневом и жестокостью. — Ты хочешь быть одним из них и остаться здесь навсегда?!

 — Нет!

 — Тогда убей меня! — она все еще не смотрела на него, но ей так хотелось заглянуть в его глаза.

Он все еще стоял нерешительно и не понимаю причину ее гнева.

 — Ты даже этого не можешь сделать! Ты ничего не можешь сделать! Ты и любовник плохой!

Кровь хлынула к его лицу и затмила его разум. «Старуха», — неожиданно пронеслось в его голове. Внутри него все сжалось и напряглось.

 — Прощай, любовь моя! — он поднял меч и натренированным движением махнул им. Меч сделал полукруг и даже не остановился. Голова отскочила от тела. Змеи, пытавшиеся в последний раз зашипеть, только открыли розовые пасти, показав белые ядовитые клыки, поникли и болтались длинными безвольными веревками.

Он опустил меч.

«Вот и все...»

Напряжение, длившееся так долго с момента их встречи, спало. Внутри были пустота и слабость.

 — Вот и все... — чуть слышно, одними пересохшими губами сказал он.

С моря вдруг подул сильный ветер, и небо заволокло серыми тяжелыми облаками. Где-то в вдалеке, там, где море срастается с небом, стало темно от черных низких облаков; загрохотал гулкий гром и желто-сверкающие молнии криво бились, приближаясь.

«Холодно... очень холодно... больно... очень больно...»

Ее обезглавленное тело лежало на сером от серого неба песке. Оно еще было прекрасно: гладкая и блестящая кожа в ярком свете молний были нежна и бархатна. А голова лежала на берегу любимого ею моря, и волны грозно шипели, пытаясь дотянуться до нее и призывая: «Живи, живи!!! Борись, борись!!! Не сдавайся!!! Люби!!!»

Но она уже не слышал этого. Глаза смотрели грустно и утомленно — в них пропал блеск жизни. Слеза покатилась по щеке. Все, чем она сейчас жила и что помнила: любовь, запах любимого, его тело, его страсть — затихало и умирало навсегда. Тусклый зрачок, затухая, тщетно пытался найти вдали что-то.

Холодный ветер принес свежесть солёной воды. Небо озарилось яркими вспышками, и раздавались новые угрожающие раскаты. Сверкнула ещё одна вспышка, прогремел ещё один раскат, и лицо юноши, стали покрывать тяжелые капли, а затем струи серого дождя.

Персей крепко взял за волосы голову — змеи уже не шипели — и засунул ее в заплечную сумку, перекидывая ремешок через плечо. Затем, не спеша, пошлепал по кромке пустынного холодного берега.

 — Вот и все! — задрав голову вверх, крикнул он богам. По его прекрасному и юному лицу текли капли дождя, так похожие на слезы.

В ответ ему где-то очень близко сверкнула молния, порвав небо, и гром так сильно зарокотало, что статуи воинов затряслись и начали падать на землю, разрушаясь. Стали слышны голоса каменных воинов:

 — Проклинаем!!! Проклинаем! Проклинаем...

Серо-свинцовые, мутные, с белой бахромой волны, шипя и набегая, касались его ног и, также шипя, боязливо сползали в море. Холодный сильный дождь лил и лил, навсегда уничтожая его следы на песке, обезглавленное тело женщины, их любовь и память, и предавая все это забвению.

Темный движущийся силуэт героя в серой пелене дождя становился все меньше и меньше, пока не превратился в точку, и вскоре исчез совсем, уходя в легенду.

E-mail автора: olegigor07@rambler.ru