Истории о море. 30-ые беспокойные. Глава 4: Работорговец или таких надо держать в руках крепко

— Ага. Любому даже. И то, если возьмут это хорошо. Она по нашим меркам старуха. Ей уже восемнадцать лет! — А для восемнадцати лет она очень хороша! Эх! Внутри меня вспыхнуло то, чего я опасаюсь всю жизнь. Какой-то внутренний моторчик зажужжал, подгоняя мои мысли, чувства.

— Любой может купить? — Я ещё раз переспросил, удостоверяясь, что не ослышался.

— Любой. — Он сделал попытку рвануться за новой партией народных лекарственных средств, но был пришпилен мною к борту машины.

— Слушай, Джои. Я куплю её. — Неподдельное удивление в его глазах. — У дяди в руках её документы? — Продавец размахивал пачкой бумаг, потрясая перед лицом покупателя.

— Ну. Да. — Он оправился. — А если купишь, то...

— Твои пятьдесят долларов. — Я облизал губы. Солнце напекло тебе голову, работорговец! — Значит, так. В машине, я видел, ты припрятал ящик местного виски. — Он сделал удивлённое лицо. — Не отпирайся. За него пятьдесят долларов. Он мой. Теперь иди к старику с плёткой и договоримся.

— Понял. — Он повеселел, смахнул пот, поправил панаму. Солнце и его достало. — Пошёл.

— Иди, а я с тобой. Буду говорить, ты переводи. — В голове не было никакого плана. Да и зачем план, когда покупаешь раба? Тут нужен напор, уверенность, хитрость и превосходство белого человека. Ах, какие у неё глаза! Максим даже вспотел тем самым потом, после которого прямая дорога в койку.

— А зачем переводить? — Старейшина отмахнулся от мухи, пытавшейся сесть ему на нос. — Я и так понимаю по-английски. Служил у англичан.

— Отлично! — Я встал перед ним, с почтением в голосе заговорил. — Уважаемый старейшина! Мужчина без женщины как пустыня без воды. Я даю за эту невесту триста долларов. Вам как гаранту её девственности сто долларов и ящик виски семье и деревне для празднования. — Старейшина прекратил отгонять мух, уставился на меня. — Я прошу вас дать мне эту женщину.

— Вода бывает пресной, сладкой и солёной, горькой. — После молчания старейшина заговорил нараспев, заполняя пространство вокруг. Покупатель и продавец замерли, прекратив спор о сумме. Она же стояла, опустив голову, закрывая лицо упавшими волосами. Ох, какая же она в этом свете! Максим зашевелился, желая ощутить её. — Вода бывает морская. Вода бывает речная. И смешивать эти воды нельзя. — Стоявший за моей спиной Джои переводил слова старейшины слово в слово, тихим шёпотом вторя ему. — И когда есть русло, по которому воды морская может уйти в море, нужно пустить эту воду. Она. — Крючковатый палец указал на стоявшую девушку. — Морская вода. Пусть идёт туда, куда ей надо. Он даёт триста долларов. Ты согласен? — Дядя сглотнул, открыл рот, закрыл. — Значит согласен. — Не обращая на поднятый вой группы поддержки жениха, старейшина махнул плёткой-мухогонкой. — Забирай её, документы и уезжай.

Деньги из моей сумку сначала перекочевали в руки старейшины, который чуть ли не обнюхал их, а потом, за вычетом своих ста, в потные руки дяди. Не обращая внимания на напиравших представителей жениха, он подвёл её ко мне, сунул пачку документов, быстро что-то сказал. Да, и говорить много не надо. Джои уже ставил перед ним ящик с виски. Я подхватил тонкую фигурку на руки, удивляясь её лёгкости. Теперь дёру! Группа поддержки жениха явно была сильно против такой сделки и была не против затеять ссору. На повышенных тонах они выкрикивали что-то обидное, наступали на старейшину, дядю. На шум стали со всех сторон деревни стали стекаться мужчины деревни с палками. Ноги!

Она молча пережила не слишком мягкую посадку на заднее сидение, рывок машины. Цепляясь рукой за скобу сидения впереди, второй рукой она держала узел, связывающий полы этой тряпки. Я сунул пачку документов в свою наплечную сумку, вытянулся, доставая сзади сумку с вещами. Надо было переодеть её.

— Андре! — Джои закричал, борясь с крутящимся рулём. Тут, как в глубинке и у нас, колея решает куда ехать. — Они за нами! Жених!

— Жених? — Я оглянулся. — Что ты говоришь?

— Он. Он!

За нами по дороге мчался какой-то старый рыдван, обвешанный неграми, размахивающих палками. Похоже, что это были родственники того самого жениха. Лихо у них с передачей информацией на расстояние. Тамтамы? Или всё более прозаично? Мобильный телефон? Но отделаться от них надо было. Бросив обратно сумку, я вытащил из плечевой сумки Беретту, дёрнул затвор. И тут она впервые подняла на меня своё лицо. Испуганное лицо девочки, которую дважды предали. Я улыбнулся ей, крикнул что-то ободряющее, полез в люк на крыше. Такой среднего размера люк на крыше внедорожника. Для съёмок дикой природы Африки. Сейчас же он превращался в огневую позицию. Преследовавшие очень плохо представляли с кем они имели дело. Засада лучший способ сбить преследователей, если у тебя есть возможность, после неё сразу сделать ноги.

Их отчаянно трещавший рыдван выскочил из-за поворота прямо на наш стоящий внедорожник. Несколько коротких очередей по решётке радиатора и всё. Крутящийся в облаках пара рыдван, разбрасывал вокруг себя спрыгивающих с него негров, путая ещё больше в поднимаемых колесами облаках пыли. Зрелище скажу я вам! Даже ради этого стоило вот так — один на один с такой толпой. Джои не боец. Он местный, он, как говорит в России определённая часть населения, «не при делах». Джои с готовностью рванул с места, оставляя их с разбитым рыдваном в канаве, прыгающими на месте от адреналина пассажирами. Пока что и как, я со своей рабыней буду далеко отсюда. А Джои на всё будет с высокой колокольни. Он местный, на него распространяются все презумпции невиновности и не подсудности. Тем более, что он работал на белых, которые что хотят, то и воротят. Вот, украли невесту. Вернее, перекупили.

На короткой остановке, пока Джои бегал за водой с ведром, я вытащил из сумки шорты, рубашку, бросил ей на колени.

— Переодевайся. — Берета жала мне бок, я её поправил. — В таком виде я тебя привести не могу.

— Меня зовут Елизавета. — И голос у неё приятный. — Елизавета Кроминг.

— Понятно, Елизавета Кроминг. — Я вытер пот, пробивший меня насквозь — от пяток до макушки. — Давай, переодевайся. Нам тут недалеко.

— Хорошо. — Неожиданно с вызовом ответила она.

От одного движения ткань растелилась на сидении, открывая мне её небольшие груди с ровными линиями, размера где-то не больше первого, с сосками тёмнокарамельного цвета. Максим заворочался, явно готовясь заявить о своих правах. Она явно демонстративно подняла попку, выпячивая бугорок с волосками того же цвета как и волосы на голове. Одним движением шорты были натянуты, скрыв и этот бугорок, и бёдра, и несколько синяков на бёдрах, попке, животе. Рубашка также укрыла такие сладкие пирамидки. Я почему-то так и подумал о них — «сладкие пирамидки».

— Мне нужен ремень. — Она завязала узел на рубашке, сделав что-то такое из рубашки. Но красивое и очень подходящее к её длинными волосам. — Шорты упадут.

— Да, конечно. — Я покопался в сумке, но ничего кроме тонкого кожаного ремня, выполнявшего у меня роль обмоточной верёвки, при случае, не нашёл. — Вот, только это.

— Пойдёт! — Она просунула его вдоль пояса, не отрывая своих красивых глаз от меня. — Тебя как зовут?

— Меня зовут Андрей. Но можешь меня звать Андре. — Я оглянулся. Где этот Джои?

— Он убежал. — Она подхватила волосы, стала крутить в толстую веревку. — Он забрал ключи и убежал.

— Зря он это сделал. — Я залез на место водителя, вытащил перочинный нож. — Зря. Он так потеряет и работу, и свои деньги.

— Но сохранит жизнь. — Она пересела ко мне на переднее сидение, показав такие аппетитные коленки, что во мне что-то сжалось. Вот бы сейчас, да в море с ней! Или просто в озеро! Но в голове почему-то всплыла сцена вступления в супружеские права местного мужчины, увиденная у озера. Нет, давай-ка сначала уберёмся отсюда.

Автомобиль завёлся, фыркнул, выползая из колеи. Не поеду я этой дорогой. Понятно, что кто-то будет ждать нас на ней. Если не родственники жениха, то мужики этой деревни с кольём. Просто отдубасят, а девчонку вновь потащат на рынок. Нет, не на европейца вы напали. На русского. Джип послушно позволял крутить его, направлять в различные лощины, пересекал речки, пугал антилоп, но выстоял до конца. Она же молчала. Молчала, когда мы чуть не заглохли на какой-то речушке, когда нас чуть не атаковал крупный самец антилопы. И крепко держалась за рейки жёсткости, стараясь не выпасть от скачек по диким просторам Африки. Сафари!

Когда я подкатил к воротам базы, с которой я должен был улетать, меня, похоже, уже не ждали. Но вертолёт стоял на площадке, ящики с каким-то оборудованием загружались, и у меня была возможность вывезти свою покупку. Отчего в моей глубине мужской души начинали скрести маленькие бесенята, раззадоривая Максима. Елизавета также молча прошла за мной в вертолёт, жадно опустошила бутылку воды, а когда вертолёт взмыл вверх, упала ко мне на колени, ухватилась за мои ноги, сжала губы, чтобы не закричать. Ей хотелось плакать, выть, но она сдерживала себя. (Специально для sexytales.org — секситейлз.орг) Обняв эту сильную девочку, я внезапно подумал, что такую надо держать в руках. Таких, вообще, надо держать в руках крепко. Поглаживая её по рассыпавшимся волосам, я старался быть нежным. И не потому, что мне нравилось гладить её волосы, чувствуя как они приятно щекотят мои ноги, обвивая их вслед за потоками воздуха, не потому, что тело её приятно грело мне руки, колени, а потому что мне было её жалко. Видно она сопротивлялась, боролась, раз на теле такие синяки. А то, что она девственница я не сомневался. Этот товар тут берегут пуще зеницы ока. Заставить же быть покорной, послушной побоями можно. Что они и делали.

Вертолёт завернул за очередную горку, выходя к базе нефтяников на финишную прямую. Пора будить заснувшую Елизавет. Я наклонился к ней, освободил часть её щеки от волос, поцеловал как мог ласковее, прошептал «Елизавета, просыпайся. Мы приехали домой». Она вскинулась, красными ото сна глазами окинула всё вокруг себя и заплакала. Я обнял её, прижал к себе. «Не плач. Всё кончилось. Всё будет хорошо». А что я ей мог сказать ещё? Что я не знаю, что мне теперь с ней делать? Или что мне так хочется её, что внутри у меня совсем плохо? Но, как бы то не было — «Таких, вот, надо держать в руках крепко»!