Dragon Age II. Разбитое зеркало

  1. Dragon Age: Origins. Карамельный пудинг
  2. Dragon Age: Origins. Вздохи под сенью леса
  3. Dragon Age: Origins. Холодная ночь
  4. Dragon Age: Origins. Во глубине подгорных руд
  5. Dragon Age: Origins. Рога и копыта
  6. Dragon Age II. Разбитое зеркало
  7. Dragon Age II. Закаляя мечи
  8. Dragon Age: Origins. Уроки истории
  9. Dragon Age II. Красное на чёрном
  10. Dragon Age. Дороги, которые нас ожидают

Страница: 2 из 2

Хоук сделал шаг ей навстречу и отнял руки эльфийки от заплаканного лица.

— Мерриль, — тихо, но внятно произнёс он. — Это не ты.

Колдунья потерянно воззрилась на него снизу вверх. Создатель, он и не знал, насколько огромными могут быть эти зелёные глаза!

Хоук не помнил, какую околесицу он нёс, рассказывая про тевинтерских чародеев, своими заклинаниями заставляющих людей взрываться в минуту смерти, и убеждая спутницу, что нападавший несомненно, точно-точно, без дураков был именно таким образом проклят. Ему не запомнилось, как внимательно и тихо эльфийка слушала, всё реже шмыгая носом. Только одно врезалось в его память — именно в тот раз Мерриль впервые смотрела на него этими громадными, широко распахнутыми глазами, в которых, вместе со слезами, плескались вперемешку испуг, надежда и отчаянное желание верить. Глазами, в которых, словно в том разбитом эльфийском зеркале, отражался он. Глазами, которые (за вычетом, хвала Создателю, слёз) смотрели на него сейчас.

— Мерриль, — предельно успокаивающим голосом молвил он, — всё хорошо.

Какое-то абсолютно крохотное мгновение они просто стояли, глядя друг другу в глаза. Затем эльфийка, сдавленно пискнув, кинулась вперёд, обвила шею Хоука руками, и в тот же миг он почувствовал на своих устах мягкие, горячие губы. Ферелденец машинально обнял тонкий девичий стан в ответ, хотя разум, ошеломлённый внезапностью натиска, ещё не понял, как ему реагировать. Оказавшись в объятиях, Мерриль прильнула к нему ещё сильней, и тогда Хоук наконец разобрал, как безумно колотится её сердце.

Он смог понять всё, что было в этом стуке. Мгновенная решимость, с которой бросаются с головой в глубокий омут. Беззаветная преданность, предлагающая себя всю, немедленно и без остатка. Напряжённое, мучительное и в то же время какое-то детское восхищение моментом самого сильного в жизни чувства. И за всем этим — оттеснённый вглубь, но готовый вот-вот сковать подавляющим ужасом — страх быть отвергнутой.

Тонкое кольцо рук вокруг его шеи начало слабеть, поцелуй — замирать на его губах. Трепещущее худенькое тело готово было отстраниться, когда обхватившие его сильные руки нежно, но крепко прижали девушку к широкой груди, а мужские губы уверенно и горячо ответили девичьим.

Мерриль, зажмурившаяся ещё в тот момент, когда она бросилась Хоуку на шею, распахнула глаза. Взор, встретивший её взгляд, был мягким, спокойным и бесконечно родным. Оторвавшись, наконец, от уст любимого, эльфийка улыбнулась, едва подавив желание рассмеяться, крепко сжала его мозолистые пальцы своей узкой ладошкой и, отстранившись от ферелденца, повлекла его за собой.

Возможно, поместье Хоуков было куда дружелюбнее для ориентирующихся, чем запутанные улочки Киркуолла; а может, Мерриль, не в пример своим первым дням в городе, уже научилась легко находить нужный путь. Так или иначе, обошлось без блужданий — первая же распахнутая ею дверь действительно вела в спальню. Хоук так и не понял, как ей удалось настолько уверенно перемещаться спиной вперёд (ведь повернуться значило бы перестать покрывать его лицо торопливыми неразборчивыми поцелуями!) и особенно — не опрокинуться, наткнувшись на стоящую сзади кровать, а легко на неё опуститься и откинуться назад. Возможно, помогла эльфийская грация. Женские руки, сжимающие его ладони и притягивающие к себе, никуда не делись, но и без их вмешательства Хоук не замедлил бы опуститься на ложе вслед за возлюбленной и, откинув растрёпанные чёрные волосы, прислониться своим лбом ко лбу Мерриль за секунду до того, как их губы снова встретились.

Одними только поцелуями, впрочем, двое не ограничивались. Руки, то переплетаясь, то расходясь, пылко исследовали оказавшиеся в их распоряжении тела. В своих блужданиях они всё чаще наталкивались на какие-то досадные куски ткани, сильнее и сильнее мешающие вплотную приблизиться друг к другу. Окончательно эта мысль оформилась у Хоука и Мерриль одновременно. Он перевернулся на спину, дёргая пальцами завязки на рубашке и извиваясь, словно одновременно пытаясь распустить шнуровку на груди и выскользнуть из одежды так. Она провела ладонью по его бедру, поднялась с кровати, расстегнула поясной ремень, стянула чулки, а затем потянулась руками к застёжкам своего одеяния.

Шорох упавшей на пол ткани заставил Хоука отвлечься от почти выигранной схватки с собственной одеждой — да так и застыть с руками всё ещё в рукавах стянутой через голову рубашки. Конечно, он знал, что фигура Мерриль даст фору многим признанным красавицам Киркуолла — в окружении местных эталонов привлекательности, совершенно одинаковым образом отклянчивающих задницу и выпячивающих грудь, она смотрелась как лебедь среди кур — но до сих пор он не мог оценить её сложения в полной мере. И, видит Создатель, ожидание того стоило! Крупная для её точёной фигурки, но вообще небольшая грудь, плоский живот, осиная талия и стройные бёдра, переходящие в изящные голени, увенчанные маленькими, нежными ступнями — эльфийку можно было бы принять за статую, исполненную по всем канонам. Да, ферелденец и впрямь мог бы увидеть в ней изваяние, если бы не весь водоворот чувств в зелёных глазах, изобразить который не смог бы резец даже искуснейшего скульптора.

Мерриль шагнула вперёд, разрушив наваждение, и немедля зашевелился сам Хоук. Пока она делала несколько шагов, разделяющих её и богатое ложе, он, призвав на помощь всю возможную скорость, избавлялся от последних предметов гардероба, и, стоило девичьим ступням поравняться с дубовыми столбиками кровати, отшвырнул, наконец, штаны в сторону, вскочил, подхватил девушку на руки и, закружив её по комнате, опрокинул на спину на всё ту же постель. Мерриль прогнулась в спине, призывно развела колени, и её любимый, не заставив себя ждать, опустился на ложе вслед за эльфийкой, опёрся на локти и одним движением быстро вошёл в неё.

Девушка негромко вскрикнула и дёрнулась, зажмурив глаза. Хоук замер как вкопанный. Проклятый идиот, он ведь даже не подумал, что это её первый раз! Потянулся рукой к её щеке — приласкать, успокоить; открыл было рот — извиниться, объяснить; но и то, и другое оборвалось на середине. Нужные слова не шли на язык (он мог, конечно, ввернуть что-нибудь из привычного, но если что-то и было способно ухудшить ситуацию, так это очередная гуманистическая тирада). В итоге незадачливый любовник так и застыл над девушкой — с телом в скованной позе и разумом в полном смятении.

Мерриль открыла глаза. В них не было боли или испуга — только чистая, глубокая радость. Она улыбнулась, видя растерянность Хоука (того с головой захлестнула волна облегчения), провела ладонями по его лицу, а затем направила руки ниже, пока, наконец, не остановила их на его ягодицах. Других объяснений не требовалось.

Хоук начал двигаться — поначалу медленно, но потом, следуя темпу, который задавали девичьи ладони, всё быстрей и быстрей. Внутри было жарко, влажно (Мерриль явно возбудилась не на шутку — может, потому всё и прошло почти без боли) и очень, очень тесно. Юное лоно плотно охватывало его напряжённое естество, и настолько острых и свежих ощущений ферелденец не мог припомнить за всю свою небезгрешную жизнь. Эльфийка обхватила его ногами, положив голени на внутреннюю сторону коленных суставов. Хоук беспорядочно целовал её лицо, шею, грудь (последней, впрочем, доставалось меньше внимания — округлые полушария то и дело прижимались к его груди, и дотянуться до них губами бывало непросто). Его правая рука, оставив левой роль опорной, поглаживала упругое бедро и периодически сжимала ближайшую ягодицу, а тонкие постанывания Мерриль, звучавшие в унисон с его участившимся тяжёлым дыханием, давали понять, что ласки не проходят безрезультатно.

Может быть, именно для того, чтобы облегчить широкой и сильной ладони доступ к своей аппетитной попке, эльфийка согнула левую ногу, подтянув колено к груди. Хоук, однако же, воспользовался этим иным образом — резким движением он перевернул девушку набок, оказавшись у неё за спиной, и тут же ворвался в неё глубже, чем за всё прошедшее время.

У Мерриль перехватило дыхание. Острые девичьи лопатки вдавились во вспотевшую мужскую грудь. Хоук, между тем — то ли стремясь сильнее прижать к себе возлюбленную, то ли желая распространить ласки на те области, которых они ещё толком не коснулись, приобнял её обеими руками, и ладони не замедлили найти небольшие, крепкие груди. Задержанное дыхание протяжным прерывистым вздохом вырвалось из лёгких Мерриль, когда настойчивые пальцы, потянули, слегка сдавив, её напряжённые соски, в то время как ладони не прекращали массировать податливую плоть. Эльфийка повернула голову, ища своими губами губы Хоука, и двое слились в очередном поцелуе.

Никто из них и не думал замерять время, но оба знали наверняка: это длилось немало. Раз за разом ферелденец всаживал напряжённую плоть между крепко сжатых женских бёдер, девушка прижималась к нему спиной, запрокидывая голову и, обхватывая тонкой рукой шею любимого, привлекала его ближе к себе, мозолистые ладони сжимали и ненадолго отпускали нежную грудь, чтобы тут же вернуться к ней, мимолётно пробежав по животу и талии. С какого-то момента стоны и выдохи Мерриль начали становились чаще и выше тоном. Сам Хоук тоже чувствовал, что ему осталось недолго, но он не собирался упускать ещё один способ обострить ощущения как для себя, так и для двигающей попкой ему навстречу эльфийки.

Резким движением он снова перевернул девушку — на этот раз на живот. Придавив её бёдра своими, несильно, но настойчиво одной рукой потянул за короткие чёрные волосы, заставив выгнуться дугой, в то время как вторая ладонь не только не оставляла ласки, но и удвоила своё усердие. После короткой заминки, вызванной сменой позы, такое же усиление последовало и в иных движениях — Хоук, с максимальной скоростью, едва ли свирепо врывался на всю глубину между девичьих бёдер, словно пришпиливая худенькую фигуру к кровати. Кровь кузнечным молотом стучала в висках, а за собственным хриплым до рыка дыханием его ушей не достигали никакие звуки, доносившиеся от эльфийки. Впрочем, даже и при возможности их разобрать он услышал бы только частые-частые вздохи и перемежающие их стоны, срывающиеся на писк. Это не могло длиться долго, но подобного никто и не хотел — двое стремились довести дело до конца теперь же и вместе.

Мерриль напряглась, как струна — её голени подогнулись к ягодицам Хоука, ладони, крепко сжатые в кулачки, вцепились в простыни, глаза настолько же крепко зажмурились. Мгновением позже острые ноготки заскребли кровать, ноги стали конвульсивно сгибаться и разгибаться, а зелёные глаза широко распахнулись, мало что видя расширенными зрачками. Хоук рыкнул в последний раз, мощно двинул бёдрами, и горячее семя выплеснулось в лоно эльфийки, после чего он, почти обессиленный, упал рядом с ней.

— Что это было?... — спросила, спустя несколько молчаливых минут, на протяжении которых они приходили в себя, Мерриль. В её голосе звучало тихое счастье.

— Объяснить трудновато, — проронил Хоук, ласково потёршись носом о её щёку, — но, пожалуй, я мог бы показать это ещё раз...

Эльфийка улыбнулась. В эти улыбающиеся губы он и поцеловал её мгновение спустя.

«А дураки говорят, что разбитые зеркала приносят несчастье», — успел подумать он, прежде чем стройное тело снова прильнуло к нему, и ночь сомкнулась над ними.

Последние рассказы автора

наверх