Рассказы по заказу. Монашка и сатанист

Монахиня, стоя на коленях в обнаженном виде перед нависшим насильником, подняла на него смиренный взгляд в надежде, что ее покорность и умиротворение остановят его, и ровно спросила:

— Что вы хотите, мсье? Вам лучше остановиться, чтобы не впасть в неоплатный грех.

Сатанист усмехнулся, любуясь восхитительным видом — нежным лицом с непорочными глазами, а рядом — огромный восставший член:

— Отвечаю на первый вопрос... — он сделал паузу, а потом добавил резко: — Соси!

Монахиня даже сначала не поняла, что от нее требуется! Что? Взять в рот этот отросток дьявола? Как он смеет даже думать о таких непристойных вещах?

— Не буду! — помотала головой, глядя широко раскрытыми от ужаса глазами на покачивающуюся перед носиком багровую чудовищную головку. Ее нежные беспорочные губы и... член? Нет, никогда!

Но ее согласия никто не спрашивал! Мужчина намотал светлые волосы на кулак и буквально вжал лицом в свою промежность. Запищавшая девушка ощутила подбородком налитые мощью яйца, а ее носик уперся в увитый венами член, ощущая, как бьется какая-то жилка. Но насильнику этого было мало, и он принялся возить ее лицом по гениталиям, хрипло дыша и глумливо приговаривая:

— А кто говорил, что посвящение — это легко? Придется потрудиться...

Униженная обращением, с пылающими от стыда щечками Монахиня задохнулась и стала ловить ртом воздух... И этим тут же воспользовался насильник, протолкнув багровую головку между нежными губами.

— Не вздумай задействовать зубки, — угрожающе выдохнул сатанист, и из глаз девушки брызнули слезы отчаяния и бессилья... Все! Она уже с членом в ротике, ставшим от этого таким грязным и нечестивым, а мужчина проталкивает его все дальше, едва не забивая в самое горло. От отчаяния монахиня попыталась вытолкнуть осквернивший ее орган языком, но добилась обратного — Фержи рыкнул, словно своими неосторожными действиями она доставила ему удовольствие...

— Ну, что, будешь сосать или предоставишь все мне? — он грубо схватил ее за волосы и поднял несчастное лицо, вперившись в голубые чистые глаза тяжелым взглядом. — Не хочешь сама, значит? Ну, сама напросилась... Дашь знать, когда созреешь...

Сатаниста не остановил молящий взгляд, брови, сложенные домиком, он обратил внимание только на то, как нежно и трепетно обнимают пухлые губы его ствол, а потом с оттягом забил член в узкое горлышко. Золотоволосая головка девушки мотнулась от сильного удара, но ей даже не позволили перевести дух — мужчина принялся засаживать член с размаху...

Паулине казалось, что она попала под отбойный молоток, настолько грубо ее трахали в горлышко. Она чувствовала себя бесправной рабыней, которой пользуются, чтобы удовлетворить низменные инстинкты. «Я — вещь, станок для мужских нужд», — думала монахиня с ужасом... Но главным образом ужас вызывало собственное тело, отозвавшееся на жестокое отношение странной истомой... Ее язычок любовно касался увитого венами ствола при каждом новом проникновении. Хуже того, она вдруг почувствовала, как сначала раз, потом другой, что-то потекло из нее и капнуло между широко расставленных колен.

Монахиня ужаснулась собственным неподобающим чувствам, но не понимала, как остановить все это... Как дать знать трахающему ее в рот мужчине, что она уже готова сама сосать ему? Как это сделать, если рот широко раскрыт, а горячая толстая головка — в горле? Когда пальчики беспомощно цепляются за мускулистые бедра то ли в попытке оттолкнуть насильника, то ли, наоборот, подтолкнуть его к еще более активным действиям.

Паулина жалостливо замычала и сомкнула пухлые губы на ходящем во рту стволе, с отчаянием жертвы показывая, что она согласна на все условия... Мужчина еще пару раз жестко проник в узкое горло, а потом остановился, видя, что девушка отчаянно пытается доставить ему удовольствие. И когда он остановился, она со всем прилежанием принялась пылко отсасывать...

Увы, стало только хуже... Это было невозможно представить еще полчаса назад, но сейчас монахиня сосала мужской член, причем старалась делать это с выдумкой и разнообразием, только бы не возобновилось жестокое изнасилование... А может, ее чуть припухшие губки и язычок так стараются, не потому что нет выбора, а потому, что это доставляет извращенное удовольствие? «Почему это происходит со мной?» — задавала Паулина себе вопрос, с отчаянием сопротивляясь желанию заглотить половой орган поглубже, туда, куда он проникал вначале...

Наконец, ее остановили, жестко схватив за волосы и приподняв лицо. Фержи некоторое время рассматривал прекрасное лицо в обрамлении золотистых волос, все измазюканное слюной и смазкой. Его взгляд отметил припухшие чувственные губки, чуть затуманенные голубые глаза...

— Я смотрю, тебе понравилось?

Его вопрос звучал скорее как утверждение, и монахиня расплакалась от унижения: неужели он понял, в каком она состоянии? Неужели он понял, что получил еще больше власти над ней, хотя это и кажется невозможным!

Сломленная морально девушка покорно залезла на ложе, когда прозвучал такой приказ, а потом все так же послушно выполнила и другие последовавшие распоряжения: улечься лицом на тонкую подушку и прогнуться в спине. Она чувствовала себя бесправной рабыней, но ничего не могла с собой поделать — ее текущая дырочка нетерпеливо пульсировала в предвосхищении унизительного акта с сатанистом...

И лишь когда мокрая щелка почувствовала горячее твердое навершие, прошедшееся по нежным складкам, монахиня предприняла последнюю попытку остановить ту непристойность, что собирался сотворить с ней мужчина.

— Пожалуйста, — жалко залепетала она, вздрагивая от движений и пошлепываний по промежности, сгорая одновременно от нетерпения и позора, — не делайте этого... Вы не можете этого сделать...

В ответ она получила жесткий шлепок, айкнула, но не посмела возразить, зажмуриваясь от унижения и понимая, что вздрогнувшая упругая плоть только усилила нечестивое желание, пронзительно отдавшись между ног сладкой судорогой.

— Не могу этого сделать? — судя по голосу сатанист глумливо ухмылялся. — Да ты сейчас сама попросишь об очередном этапе посвящения.

Он опять смачно приложился ладонью к попке. Паулина снова айкнула, а потом ей пришлось закусить губку, потому что шлепки посыпались на ее многострадальную попку. Она уже взвизгивала каждый раз, продолжая между ударами кусать губы — это было невозможным, но экзекуция не только не убила порочное желание, но наоборот разожгла такую страсть, что монахиня, едва не сгорая от унижения, пропищала:

— Пожалуйста, возьмите меня!

При она этом отчаянно надеялась, что Фержи воспримет ее слова, не как мольбу о близости, а как просьбу прекратить боль.

— Ну, вот видишь, как это легко — попросить мужчину трахнуть тебя?... А теперь раскрой свою дырку.

Паулина едва не застонала от унижения — она уже повела себя, как грязная шлюха, предложив взять себя. Но теперь она представила, какое представляет зрелище: стоящая раком с высоко вздернутой попочкой, горящей от порки, услужливо предоставляя свои дырочки на неприкрытое обозрение, а теперь еще и приглашающе раскрывая пальчиками влагалище перед членом — увы, она без промедления выполнила то, что ей приказали...

Монахиня надеялась на отрезвляющую боль, когда ее лишат девственности, но...

Прежде всего, она получила еще один удар по многострадальной заднице, но мужская рука не покинула упруго вздрогнувшую плоть, а так жестко ее сжала, что девушка взвизгнула, но потом почувствовала, как в испуганно сжавшийся анус проникает большой палец сатаниста, а затем ее тело вздергивают за попку так, что ее колени едва не оторвались от простыни. Боль в безжалостно пронзенном анусе и сжатой железной пятерней плоти была сильнее, чем разрыв девственной плевы. Паулина скулила, понимая, что ворвавшийся член, туго ...  Читать дальше →