Сисястая недотрога

— А где же я вам сейчас тело достану? — растеряно захлопала ресницами.

— Мне обычно манекенщицы демонстрируют. Но ты вчера забыла, поэтому я не созвонился с модельным агентством, так что всё откладывается... Беда! Пеньюар надо завтра или в магазин поставлять, или снимать с производства. Даже не знаю, что делать...

Сашенькины глазищи наполнились слезами, пухлые губёшки задрожали:

— Игорь Викторович! Я вас так подставила!

Нет, сама не догадается.

— Сашенька! Так вы же сама — девушка!

— Ну, — озадаченно потянула она.

— И девушка аппетитная. Вы вполне можете сами продемонстрировать мне пеньюар!

— Да? — с сомнением посмотрела на коробку. — Но я не умею.

— Я подскажу, как двигаться, как наклоняться. Вы просто примерьте.

— Так это надо голенькой...

— Ну.

— А я вас не застесняю? Мы же всё-таки работаем вместе.

Она что, забыла, как голыми сиськами передо мной намедни трясла?

— Я потерплю, ведь это нужно для дела.

— Ну раз для дела, — она вздохнула и вышла. Жаль, я надеялся, что она прямо в кабинете переоденется. Но ведь — высокие моральные принципы: девочка приучена к туалету и гардеробной.

— Игорь Викторович, можно?

Нужно!

— Конечно, Сашенька, входите, — я развалился на кожаном диванчике, приготовив два бокала коньяку и лимончик.

Она вошла, закутанная в прошлогоднюю разработку — темно синий бархатный плащ с капюшоном а-ля средневековье.

— Я постеснялась через контору в пеньюарчике идти, — созналась девушка, — вдруг уборщица какая...

Уборщица придет завтра, но не стану же я объяснять голой под этой бархаткой красавице про четные и нечетные дни недели.

— Подходите, Сашенька, — я приглашающее провёл рукой. — Перед демонстрацией модели всегда выпивают.

— Зачем? — настороженно спросила Сашенька.

— Не знаю. Полагается так, наверное. Если ни вы, ни я особо не разбираемся в работе моделей, давайте следовать всем их правилам.

— Но я пью только шампанское и мартини...

— А они — только коньяк. Причем бокал и залпом, — и добавил строго, видя, что Сашенька все еще колеблется. — Так надо для работы.

Сашенька вздохнула и пошла ко мне. От ее походки у меня перехватило дыхание. Плащ был застегнут лишь у горла, и в распахивающиеся полы выскальзывали гладкие ноги в белых ажурных чулках и посверкивали голые груди.

Молитвенно закрыв глаза, Сашенька как воду выпила бокал коньяка. Щечки порозовели, глазоньки заблестели. Встав передо мной, она лукаво улыбнулась и крутанула пальчиками застёжку у горла. Тёмный бархат упал на пол. Она стояла в длинном белом пеньюаре, кружевной корсет стягивал талию, прозрачные полы стекали к полу по крутым бёдрам, раскрываясь на лобке, выставляя на обозрение прозрачные крошечные трусики с просвечивающими завитками лобковых волос под ними. Сверху над всем этим нежным великолепием наливались розовым смущением огромные груди, скромно глядя в стороны и чуть вниз трогательными сосочками с потрясающе большими ореолами.

— Ну как? У меня получается?

Ещё как! Я облизнул пересохшие губы:

— Пока не знаю, Сашенька. А что, модель предусматривает голую грудь?

— Тут такое дело, Игорь Викторович, — затараторила она, — у меня фигура нестандартная! Тонкая талия, небольшая, но круглая попа и непропорционально большие груди шестого размера. А пеньюарчик для мелкосисечных сделан, мои грудочки в чашечки не влезли. Ну я и вывесила их снаружи! Так ведь тоже неплохо?

— Очень неплохо! Думаю, мы эту идею в следующей модели реализуем.

Сашенька радостно заулыбалась.

— И под этот пеньюар не надевают трусики.

— Но они были в комплекте, — захлопала она ресницами, подняв ветер.

Блин.

— Недоглядели. Уберу из комплекта.

— Так мне что, их снять? Стыдно...

— Так надо, Сашенька. Я тоже вот работаю с тобой, рук не покладая.

Она вздохнула, развела прозрачные полы и скатала стринги по прямым ногам, так что ее потрясающие груди свесились на всю длину и призывно закачались. Выпрямилась. Узенькая светлая полоска лобковых волос заканчивалась «ласточкиным хвостом», непослушный завиток курчавился прямо над уголком половой щели.

— Волосы распусти.

Она закинула руки и выдернула из волос шпильку. Волосы хлынули по спине волной тёмного золота.

— Пройдись, пожалуйста.

Она прошла из угла в угол, полы легко разлетались, открывая точеные ноги на шпильках, груди задорно подпрыгивали, действительно изумительно-круглые ягодички перекатывались в переливах белого прозрачного шёлка.

— Покрутись.

Звонко засмеявшись, Сашенька закружилась юлой, взмыли и метнулись следом волосы, полы пеньюара, груди. Запыхавшись, упала прямо на мои колени.

— Ох, простите, Игорь Викторович!

— Ну, ты поосторожней, я все-таки начальник, — сказал я торопливо лапая всё, что попадалось под руки, типа помогая встать, а на самом деле мешая. Сашенька сползла на пол перед моими ногами и, тяжело дыша, взволнованно смотрела на меня снизу вверх, гологрудая, розовощекая, с сияющими васильковыми глазами.

— Всё, вы посмотрели? Можно одеваться?

Как ушат холодной воды. Я опять забываю, что для нее ничего эротичного не происходит, она действительно просто сверхурочно работает.

— Нет, Сашенька, посиди так.

— Зачем?

— Слушай, а ты правда мужу никогда не изменяла?

— А зачем вы это спрашиваете?

— Да предложение у меня к тебе одно есть, но для этого надо знать о тебе кое-что интимное.

— В постель хотите затащить, — грустно констатировала Сашенька и прикрылась руками. — Как все.

— Наоборот! — затараторил я. — Я должен убедиться, что у тебя высокая мораль! Ведь не может рекламное лицо нашей фирмы быть падшей женщиной?

— Лицо нашей фирмы? — пролепетала она. Ох, как вкусно разлипались и слипались ее нежно-розовые обильно напомаженные губки!

— Да, да! Нам ведь самое главное с тобой осталось — рекламу нового пеньюара сделать! И я должен быть уверен в твоей безгрешности!

— Я безгрешна.

— Так как там насчет мужа?

— Не изменяла. Он мне сразу сказал, прямо на свадьбе: «Сашка, если кому пизду дашь, я тебе синяк поставлю, потому что ты тогда — блядь станешь. А в жопу тебя, — сказал, — вообще только я имею право трахать». Просто я не девственница за него вышла, меня во дворе мальчишки от прыщиков лечили — меня трахали, и прыщиков у меня никогда не было.

— И что, — пересохшим горлом спросил я, — всем двором лечили?

— Даже с соседних дворов прибегали лечить. Да я и сама за ними бегала: «полечите да полечите!» Потому что знаете, сколько на лечение спермы надо? И внутрь и на личико мазать... Ужас, сколько спермы надо. Кстати, грудочки потому такие большие выросли, что меня мальчишки, как насосом, накачивали.

— Как же ты не залетела?!

— А меня научили пепси-колой подмываться. И предохраняет, и пузырится внутри приятненько так! В общем, я замуж вышла только попой девственница. А муж как про лечение узнал, так пиздёжкой пользоваться брезгует, а только в жопу поёбывает.

— Но к тебе же мужики пристают...

— Пристают. А я им: «Нет! Мне муж не велел!» Иногда, правда зажмут в углу, сиськи вывалят и дрочат. Но это, думаю, ладно, это же не измена. Мужчинки такие нетерпеливые, и дурачки совсем, пока сперма в голове плещет. А как спустят, сперма из головы уйдёт, так сразу нормальные. Иногда, если член большой и красивый, я и сама такой помять и подрочить люблю. Так приятно рукой по нему водить, а он подрагивает, как живой, и пальчики потом вкусно пахнут. Я их не мою, под щёчку положу и всю ночь нюхаю, член вспоминаю.

От возбуждения меня начало потряхивать. Кабинет плавал в каком-то мареве. Член рвал брюки.

— Ладно, ты меня в своей моральной высоте убедила. Давай тебя на рекламу снимать.

— Прямо снимать?

— Ну, ты же хочешь быть звездой? Представь, твои фотографии по всему городу,...