На первый-второй рассчитайсь! Первая

встает, а соски? Как они классно отвердели, я играюсь с ними языком, и Люси первый раз тихонько застонала. Я же не кусал, это не стон боли, это она тоже кайфует, вот классно, значит, еще будем заниматься сексом.

Трусики — это вам не такой сложный агрегат, как бюстгальтер. Его намного легче стянуть, на нем нет кнопочек и застежек. Ну-ка, моя милая, приподними чуть попочку, я хочу ПЕРВЫЙ РАЗ увидеть реальную (а не на фото) пизду (ничего, что я так грубо, я же не вслух, это мои мысли), интересно, много ли волос у тебя, и вообще, ЧТО ЭТО ТАКОЕ — ЖИВАЯ ПИЗДА? И куда туда совать?

Люси чего-то говорит и почему-то пытается не помогать мне, приподнимая попочку, а делает движение, чтоб сесть и куда-то уйти.

— Подожди, ненормальный, я сама, аккуратно, порвешь! Мне еще надо пойти...

Еще чего, никуда ты не пойдешь, с DD такое DDинамо не пройдет! Она почему-то снимает трусики сидя, странно, девочкам значит так удобней? Мне удобно снимать лежа или стоя, но сидя даже не представляю.

— Дай я в ванную пойду хоть, ненормальный!

Никаких ванн! Знаю я вас, пойдешь в ванну, вернешься одетая и выпроводишь. Чего думать, трахаться надо! А вот интересно, почему мне нравится из ее уст такое явно оскорбительное слово «ненормальный»?

Цель близка, и ничего уже не может меня оставить. Жаль, что в комнате полумрак, да и мое тело закрывает ее лобок, ничего толком и не видно. Ничего, ввяжемся, там будет видно. И вот Люси на спине, я на ней. Еще один поцелуй, еще одно сосание груди, потом второй. Смирившись с моим напором, она раздвигает ноги. Мои мысли теперь внизу. Что делать? Брать рукой, направлять? А куда? Ни черта же не видно!

Чувствую на члене ее руку, снова онанирующие движения. Люси, пожалуйста, не хочу чтоб ты мне отдрочила, хочу тебя трахнуть — заклинаю ее мысленно. И словно услышав мои мысли, ее рука с зажатым членом куда-то двигается, двигается, двигается, и член вдруг вдвигается, и вокруг так мокро и приятно. Есть? Есть! Я в ней! Я трахаю! Я мужчина!

Как классно! И какая жалость, что теперь твое лицо на уровне моей шеи. Я так благодарен тебе, Люси, за это блаженство! Я хочу целовать твои губы и сосать соски, а мне удается только касаться губами волос на голове. О, ну что ты делаешь, маленькая развратница, ты хочешь, чтоб я заплакал от умиления? Твои губы целуют мою шею, а язык облизывает ходящий вверх-вниз кадык. Это я так нравлюсь тебе? Или тебе нравится секс? Или мы нравимся друг другу? Или это любовь?

Взрыв! Он не снаружи, а внутри меня! Я гибну? Или я рождаюсь? Это я кончаю! Это я трахнул девчонку и сейчас кончаю! Это я выебал пизду и сейчас спускаю! Мальчик dd умер, родился мужчина DD!

Я хочу увидеть, ну или пощупать, если из-за темноты не будет видно. Вытаскиваю член, с усилием выдавливаю из него еще одну каплю на лобок (ага, все-таки волосатый, но не чрезмерно), ложусь боком к ней, и на автомате глажу волосики, размазывая эту каплю.

Возбуждение схлынуло, дыханье восстановилось. Внезапно мне становится противно. Что я делаю тут, рядом с краснолицей толстухой? Да еще и туповатой. Вспомнилось, как еще в кафе, когда она говорила про экзамен по химии, я для интереса спросил, какая будет реакция NaCl+H2О? Наморщив лобик, она выдала ответ NaOH+HCl, но коэффициенты устно не может расставить. Ага, если растворить в воде обычную поваренную соль, то получится ядовитый едкий натр, и не менее ядовитая соляная кислота. О горе мне, о горе стране, куда катимся, и ведь поступит, и будет лечить людей. И наверное шлюха, раз так легко с первого раза дала. Вдруг сифилисом больна, или даже СПИД-ом? Мне стыдно за свои романтичные мысли, мне стыдно, что я целовал и ласкал такую особу.

Мои грустные мысли прервал ее вопрос:

— Доволен, DD?

Доволен ли я? А ведь правда, по большому счету доволен. Сам хотел, сам добивался, сам трахнул без ее помощи (ну почти). Логика начинает занимать обычную для моей личности главенствующую роль, оттесняя на задворки эмоции. Шлюха и вензаболевания — да нет, маловероятно. Не блещет умом и красотой? Да ничего страшного, вспомни своих одногруппниц, проучившихся до 3 курса, вряд ли хотя бы половина опередит Люси по совокупному шарму. А трахнуть я бы трахнул любую, будь хоть малейший шанс. Некрасиво, некультурно, неинтеллигентно наезжать (пусть даже мысленно) на девушку, которая тяжким трудом зарабатывает свой хлеб, помогает матери (а не наоборот), не имеет личной жизни, но лелеет светлую мечту стать врачом и делать добро людям.

Я смотрю ей в глаза и нежно улыбаюсь:

— Да, мое солнышко!

— Ну ты даешь! Как ненормальный набросился, в ванную не дал сходить, белье чуть не порвал, в меня кончил, хорошо еще, что сегодня можно, а если б нельзя было? — вроде ругает, но чувствую и одобрение, мол из-за нее голову потерял. — У вас в части все такие бешеные или ты один такой? Как будто первый раз женщину увидел, честное слово.

Улыбаюсь еще шире:

— Ага, так и есть!

— Что так и есть?

— Ты моя первая!

Даже в полумраке видно, как у нее округлились глаза.

— Что, серьезно? Не врешь?

Я мотаю головой отрицательно, мол, все честно говорю.

Заливается смехом, но не обидным, чего я боялся, а радостным, как будто в лотерею выиграла. Ложится на меня, целует лицо, щеки, шею, зарывается лицом в мех на груди, хватает губами мои соски.

— Ой как здорово! Я тебе правда понравилась? Ты меня уже никогда не забудешь? Первые навсегда запоминаются, да?

Я солидно киваю, глажу ее по спине до попы, ухватываю одну ягодицу в руку, потом для полноты ощущений другой рукой беру вторую. Плотно прижатый к ней член начинает показывать признаки оживления. Из юношеского максимализма решаюсь задать аналогичный вопрос:

— А я у тебя какой?

На секунду ее улыбка гаснет, вроде пытается посчитать, затем снова озаряет ее лицо. Честно глядя мне в глаза, она отвечает:

— Второй!

Послесловие к «Первой»

Мы с Люси встречались до самого моего дембеля, календарно получается год и несколько месяцев. У нее были свои, как бы сказали сейчас, фишки или тараканы. Она без стеснения позволяла себя разглядывать, разводила половые губки руками, объясняла их устройство, как получают удовольствие женщины, фактически тихой сапой научила меня, как пальцами мастурбировать клитор и доводить ее до оргазма. Лежа на спине, задирала высоко ноги, разводила ягодицы, и такой же анатомический урок проводила касательно ануса, сфинктера и прямой кишки. В попу с гримасой боли разочек пропустила палец, но от анального секса с ужасом отказалась, да еще и меня стращала последствиями. Очень любила онанировать мой член, в те дни, когда для нее была опасность забеременеть, вагинальный секс длился совсем чуть-чуть, потом она говорила вынуть из нее и доделывала рукой.

Не любила позу «раком». Считала, что она в ней выглядит ужасно и непривлекательно, а секс в этой позе не человеческий, а животный, лишь только похоть без чувств. Остальные — я на ней, она на мне, боком лицом к лицу, боком я со спины, амазонкой — воспринимала вполне лояльно.

Принципиально не брала в рот, считала минет (а также куни) омерзительным явлением. Каждый мой намек на оральные ласки воспринимался в штыки, и мог послужить поводом для размолвки. Как-то в беседе полунамеком прозвучало, что была в их городке то ли в школе, то ли во дворе какая-то минетчица, и все ее знали, показывали пальцем, оскорбляли, и ее ужасная участь уберегла других девочек от повторения ее опыта. Мои заинтересованные вопросы она тут же пресекла, мол, зачем интересуешься этой гадостью, неужели мало остального, что приятно всем.

Накануне моего увольнения я записался на операцию в клинике Федорова. Через полгода очередь настала, я приехал в Москву (но не один, а с отцом). Меня прооперировали на второй день, дальше неделю я ездил на перевязки и реабилитацию. Отец меня не отпускал ни на шаг, к Люси я поехать не мог, но звонил ей на работу, с какой-то попытки попал на ее смену и уговорил вахтершу позвать ее. Она конечно обрадовалась, и просто услышав меня, и узнав об успешной операции. С ее слов, никаких изменений не было, работа да подготовка к экзаменам. Про новых парней я спрашивать не стал, да она, думаю, и не ответила бы.

Еще через полтора года я стал чувствовать, что резко падает зрение правого глаза. Снова поехал в Москву (уже один), в клинике подтвердили некачественную работу и назначили внепланово корректирующую, которую через день провел сам академик Святослав Федоров. Он показал мастер-класс, зрение у меня до сих пор отличное, но я сейчас не про это. Немного оклемавшись, я позвонил на работу Люси. На вахте с удивлением переспросили ФИО, сказали, что такая не работает, и на памяти вахтера (а он полгода уже работает там) такой не было.

Предположив, что может она поступила в вуз, но живет еще на квартире, я и туда поехал. Вечером, чтоб заведомо была дома. Увы, в подъезде все было неизменно, кроме того, что на звонки дверь ее квартиры никто не открыл. Набравшись наглости, позвонил в дверь соседям. Был ответ, что эту девушку (даже имя не знали ее) они уже несколько месяцев не видели, возможно, что съехала.

Больше я ее контактных данных не знал. Она, в свою очередь, знала и мой домашний адрес, и телефон, но за полтора года в промежутке между первой и второй операциями я получил только одну поздравительную открытку на свой день рождения с самым стандартным набором поздравительных фраз. Попытался дозвониться тогда ей на работу, чтоб поблагодарить, но то на смену ее не попадал, то злая вахтерша попадалась и не звала, так и миновало.

Что еще написать? Да наверное уже ничего, все сказано, все понятно, дай бог, чтоб у нее все в жизни сложилось отлично, я безусловно рад и благодарен милой Люси за все, что у нас с ней было!