Возвращение в школу. Глава 2

тут я рассказала в учительской, что у меня муж на 8 месяцев в Австрию улетает. Уж не знаю, догадался ли об этом Олег или выведал у кого-нибудь, да только стал он совсем вальяжно себя вести. После факультатива подойдет — по попке хлопнет, да не просто, а так в ложбинку ребром ладони залезет. На все замечания — ухмылки либо извинения.

Но я не знаю, что страшнее — то, что он это делал или то, что мне, в конце концов, стало все равно. На его легонькие шлепочки после сдачи денег на ремонт, охрану я уже не реагировала. На факультативах ему ничего не стоило положить мне руку на талию или на плечо. И я все ему спускала.

И, наконец, произошел сегодня тот случай, который ты запечатлел... После факультатива подходит он ко мне, уже в коридоре, говорит:

— Юлия Борисовна, вы знаете, я вас люблю. И хочу здесь и сейчас.

Я оторопела, а он уже прижал меня к стенке и начал руки свои совать...

О дальнейшем я знал. После окончания своей речи, Юлия Борисовна вновь заплакала. Я рассуждал про себя:

«Значит, этот подонок ее все же принудил. Нахал! Хотя он не промах. Разрабатывал он свою жертву четко, методично. Но ошибся с последним: в отличие от этой Веры Викторовны и Коли, Юлия Борисовна не захотела его... Или нет?»

Я и решился задать вопрос на прямую:

— Итак, он вас якобы любит. А вы его?

Она подняла на меня заплаканные глаза и прошептала:

— Я люблю мужа, конечно... у меня есть дочь... а он... Не знаю...

После первой реплики я уже готов был спокойно выдохнуть, но последние ее слова отнюдь не вселяли в меня надежду. Значит, зерно в этой почве все же есть...

— Конкретнее, пожалуйста...

— Ну я знаю, что у них были проблемы с Леной... расстались они. Не знаю, почему, но мне даже это... понравилось... на душе легко стало. И когда муж уезжал... я свободнее себя почувствовала. Ты не подумай, у меня мыли не было ему изменить. Как ученика я люблю Олега, но тебя любила даже больше...

Подобно молнии ударили меня эти слова. «Только как ученика, сокрушался я, а этого м*дака? Ты же подмахивала ему, я все видел... Посмотрим, что ты, то есть вы мне еще расскажете...»

Но ей нечего было мне говорить. Она в очередной раз взяла с меня честное слово, что я никому ничего не расскажу.

— Знаете, — наконец-то я нашел решение — мы должны с вами завтра вновь встретиться. Я приглашаю вас в ресторан. Мы все еще раз хорошенько обсудим и примем правильное решение. Я понимаю, насколько тяжело сейчас вам и поскольку я сейчас здесь, считаю своим долгом помочь вам.

Юлия Борисовна оторопело посмотрела на меня:

— Я бы не хотела, конечно, чтобы кто-то еще в этом принимал участие, но... Я согласна. Ты так великодушен, Федя! Хоть мне слегка и не по себе от всего этого...

— Так во сколько за вами зайти?

Она выдавила из себя улыбку и сказала:

— Давай встретимся завтра в семь...

— ... где?

Она призадумалась, наклонив голову и открыв мне свою идеально ровную белую шею. Наконец, Юлия Борисовна нашлась, что ответить:

— У моего дома. Ты ведь помнишь, где я живу? Здесь, за углом.

Она показала мне пальцем в окно и я увидел сталинский бордовый дом, в котором и жила Юлия Борисовна.

— Тогда договорились, — серьезно сказал я, и мы распрощались.

Я вышел из кабинета. От всей этой истории голова у меня просто шла кругом. Я поглядел на часы: два часа до встречи с Мишкой. «И все-таки как могла эта неприступная женщина дать слабину? — недоумевал я — как такое вообще может быть? Чем ее покорил Тютин? Или все же не покорил... Любовь это... Нет, кого я обманываю. Это насилие. Над личностью. Этому детдомовскому мерзавцу просто захотелось по*баться со взрослой женщиной. Но, право слово, сколько же он терпел. Гробовскому удалось уломать новую физичку быстрее. Кстати, хорошо бы посмотреть на нее и узнать, где таких шалав в учителя готовят»

Я шел домой мимо парка озлобленный и неудовлетворенный. Мне хотелось чего-то большего. Член от захватывающей истории Юлии Борисовны стоял колом, но не мог же я разрядиться при ней... или с ней... Хватит, надо гнать эти мысли прочь! Сосредоточься и радуйся, Федя, ты вскоре увидишься с лучшим другом!

И тут из темноты парка навстречу мне вышла та самая блондинка, которая пыталась соблазнить меня часом ранее. Все в той же маечке, плотно облегавшей ее крепкий бюст, в лосинах, выгодно подчеркивающий ее аппетитную задницу и длинные не совсем стройные, но очень красивые ноги. «Вот дура, — подумал я — холодно ведь уже».

Она помахала мне рукой и побежала навстречу:

— Ну что, зубрилка, одумался?

С чего она решила, что я зубрила?

— Поаккуратнее с языком, молодая девушка...

— Да ладно тебе, видно же, что ты умный. И очки носишь...

Я недоуменно поглядел на нее. Я их носил когда-то, но когда учился в школе...

— А ты, стало быть, меня знаешь?

Блондинка самоуверенно тряхнула головой, и сквозь мешавшую ей говорить жвачку проурчала:

— Ты — Федор Ларионов, учился у нас в школе когда-то.

Меня словно пыльным мешком по голове ударили. Я опешил.

— Тебя любой дурак в нашей школе знал, — наклонив голову влево и будто оценивая меня, проворковала блондиночка — даже я тебя помню.

Это было чертовски подозрительно. Она младше меня года на четыре-пять. С другой стороны, что я теряю. Может, и правда стоит познакомиться? Выглядит она ничего, а мне с подобными историями никакого аскетичного терпения не хватит...

— А тебя то как зовут?

— Меня? Я — Лена.

Она протянула мне руку, но я, вместо того, чтобы пожать ее, поцеловал:

— Очень приятно. А по фамилии как?

— Павлова.

Вот это номер! Бывшая девушка Тютина. Бывшая отличница, чтоб ее. Да, а выглядит неплохо. Тем более, Олег ее обидел, оставил... нехорошо так поступить, даже с подобными ей девушками.

— Тебе 18 то есть уже?

— Так я апрельская, — улыбнулась она мне — че, уже трахаться хочешь?

— Как грубо. Нет, просто поинтересовался.

— А ты лучше номером телефона поинтересуйся.

— С удовольствием.

После этого странного диалога мы обменялись номерами. Что я теряю? Ничего. А отмстить Тютину всегда неплохо бы...

— Я тебе позвоню как-нибудь...

— Обязательно, — сказала она, удаляясь и вертя свой задницей до неприличия откровенно — я пока еще свободна.

— До скорого.

Я сдержанно помахал ей рукой и, сосредоточившись на своих мыслях, двинул по направлению к дому, откуда позже пошел на встречу с Синицыным.