Ад Нателлы. Часть 9

Путь был долгим, Солнце давно перевалило за полдень и светило почти в глаза, когда Ната выбралась на опушку леса. Огромное поле луговых цветов тянулось перед ней с холма вниз. Под холмом она разглядела нитку проселочной дороги. Никаких признаков близкого жилья обнаружить не удалось. Даже столбов, и то не было видно. Она устала. Конкурс приседаний и многочасовая прогулка по лесу иссушили ее тело, рот казалось набит песком. Почувствовав, что жутко хочет пить, Ната набралась храбрости и скрутив из лопуха кулечек, напустила в него слизи из собственной задницы. Ее живот уже существенно потерял в объеме. Кривясь и стараясь не дышать, она поднесла кулек ко рту и сделала глоток. Гадость конечно была жуткая, но как она для себя отметила, по крайней мере это точно не был вкус дерьма... Что там с метаболизмом, она даже не задумывалась. Жижа смочила ей рот и казалось сразу придала сил, едва скатившись по пищеводу. С трудом сдерживая рвотные позывы, Ната в несколько глотков прикончила порцию и с рыданиями заткнула рот рукой, пытаясь удержать в себе липкую дрянь. Через минуту-другую ей это удалось, и проглотив рвоту, она сплюнула намотавшееся на зубы. Потом сделала несколько вздохов и двинулась вниз по склону, к дороге. Солнце освещало маленькую широкобедрую фигурку c тонкой талией и вздувшимся животом. Груди подпрыгивали в такт шагам. Ната спешила. Если ее хватятся, а это рано или поздно произойдет, наверняка догонят. Ей надо спустится к дороге и двигаться вдоль нее. Куда нибудь, да придет. Лишь бы добраться до телефона или милиции, а там глядишь и дома. Правда может ближайшие отделы подкуплены и ее вернут обратно... Что-то она слышала о подобных вещах. В Чечне или где-то еще... Надо попросить помощи у простых людей... Но как в таком виде войти в город? Повяжут сами милиционеры, голой по улице бегать... Она посмотрела на все еще несомый с собой дилдо. Зачем? Она не знала. Отвязала и отбросила прочь проклятую резину. Ленточку намотала на запястье, вдруг пригодится...

Путь с холма занял еще примерно полчаса. Идти вниз было легко, даже иногда приходилось переходить на бег, так как уклон становился слишком сильным. Полузаросшая тропа спустилась к разбитому проселку из желтоватой глины.

Ната огляделать. На дороге была странная тройная колея, без следов покрышек. Вдали слева показалось небольшое пыльное облачко. Нателла присела за пыльный придорожный куст и стала вглядываться в предмет, едущий по этой раздолбаной дороге. К ее удивлению, на дороге показалась пегая лошадь с телегой, заваленной какой-то зеленью. На передке сидела типичная колхозная бабища, крепко сбитая, грудастая, в клетчатой юбке, бесформенной выцветшей рубахе и в платке. Она была босиком, и держала в одной руке поводья, в другой кнут.

Когда телега подъехала поближе, Ната решилась. Она встала из-за куста и направившись к телеге замахала рукой.

— Простите, женщина, мне нужна помощь, меня похитили! —

Лошадь дернувшись отпрянула. Крестьянка тоже сначала подпрыгнула на передке, потом прищурившись оглядела стыдливо прикрывающуюся ладошкой голую Нату.

— Тьфу ты, блядь бесстыжая. Изыди! Пошла прочь! — выкрикнула женщина и взмахнув плетью перетянула Нату прямо по плечу и спине. Было странно, но движения ее губ не соответствовали тому, что Ната слышала. Впрочем, разбираться с этим было некогда. Крестьянка хлестнула и лошадь, и оглядываясь на голую девицу скрылась в пыльном облаке взлетающем за телегой и медленно оседающей в безветренном воздухе.

— Черт... — со слезами на глазах Ната опустилась обратно в колючую траву. — Эй, скажите, хоть в какой стороне город? —

Но в ответ ей донеслось только затихающее проклятие. Она откашлялась, размазывая по щекам слезы и пыль. Замерла, повесив голову, метя длинными волосами песок. Через пару минут услышала, что телега возвращается. Заслоняясь рукой от солнца, она посмотрела направо. Это была другая телега. На ней сидел бородатый мужичок в мятом картузе, пропотевшей льняной рубахе и коричневых, довольно потертых и дырявых штанах. Тоже босиком.

— Тпрууу! Ты глянь, и впрямь голозадая... — мужичок остановил лошадь и уставился на Нату маленькими хитрыми глазками. — Что, опять барин гуляет? —

— Помогите, пожалуйста! — Ната попыталась встать, одновременно прикрываясь ладошками. У нее не очень получалось.

— Тю, еще и брюхатая... — продолжал мужичок, словно не слыша ее слов.

— Пожалуйста! Мне бы до города добраться! Меня похитили! Помогите мне! —

— Руки опусти, дай глянуть-то... — мужик развернулся на передке в ее сторону и поправил картуз.

— Что? — Ната замерла, одной рукой прикрывая груди, другой лишенную волос промежность.

— Руки, говорю, опусти. Тетеря глухая. Поглядеть дай, на красоту барскую... —

Нателла покорно опустила руки. Мужичок неспешно переводил взгляд с растрепанной прически на грязное лицо в застывших потеках спермы, туши, слез и припорошенное пылью, спускался по поникшим плечам к сочным грудям, наполненному животу, странно нависающему от тонкой талии над широкими бедрами. Завершив осмотр на заляпанных с внутренней стороны бедрах, он хмыкнул и полез копаться позади себя в телеге. Вытащив кусок какой-то ткани, он повозился с коротким ножом и кинул ей комок.

— На, замарашка. Прикрой срам-то... —

Ната наклонилась и подняла пыльный старый мешок, в котором мужичок проделал дырки для рук и головы. Она поместилась в него, представляя, что теперь похожа на домового Нафаню — лохматая замарашка в бомжовском прикиде средневекового исполнения.

— Лезь сюдыть. Подвезу тебя до деревни покуда. Отработаешь. Потом может в город соберусь, тогда и тудой. Готовить-то умеешь, замарашка? —

Ната покивала головой. Готовить она умела не очень, но сейчас главное выбраться. А отработать — да после того, что с ней делали, она была готова и телом расплатиться, лишь бы убраться отсюда подальше.

— Ноо, мертвая! — дернул возжи мужичок.

— Скажите, где я нахожусь? — Ната пристроила зад на колючее сено, которое стогом громоздилось на телеге. Мешка хватило чтобы слегка прикрыть попку и он походил на короткое платьице 60-х, на две ладони выше колена. Сам мешок был грубым и тоже не слабо колючим, но Ната была уже рада, что есть хотя бы такая одежда.

— Дык знамо где, усадьба барина вона на горе. Тыж оттудаво, больше неоткудыть тебе взяться-то... —

— Я имею ввиду, у какого города, да и страна... — Ната уже поняла, что была явно не в окрестностях Одессы, так как природа совершенно не была похожа на привычную, все деревья, кусты, что она видела, скорее соответствовали средней полосе России... Никаких абрикосов или винограда, только старые липы в барской саду...

— У нас есть Деревня, а есть Город. Что еще-то... —

— Называются хоть как, дед? —

— Якой я тебе дед. Я ищо в женихи тебе гожусь! — развернулся к ней бородач, ухмыляясь дырками и остатками зубов. Его взгляд масляно скользнул по пыльным коленкам Нателлы. — Город наш Сарынь кличут. А деревню никак. Деревня и деревня. —

Города с таким названием Ната не слышала. Видимо не большой.

— А полиция в деревне есть? —

— Нету у нас в деревне никакой лиции. И эта... Мы кодыть к деревне поближе подъезжать будем, ты в стог заройся и сиди аки мыша. Не надо тебя народу видеть. А как во двор заедем, там и вылезешь. —

Он говорил в пол оборота, да и борода скрывала его рот, но Ната наконец обратила внимание, что как-то странно двигаются его губы. Он как будто произносит не те звуки, что слышит Ната.

Мужичок замолчал, отвернулся и тряхнул поводья, ускоряя медленно идущую лошадь.

— А телефон, позвонить у вас там можно у кого нибудь?

— Позвонить? — удивился бородач, — Колокол есть, да ктож тебе даст вече собирать, не нашенская ты, подстилка барская. Не след тебе... —

Ната покрутила головой. Кто-то тут сумасшедший... Я или он? Колокол, вече? Какое-то не поймешь что, средневековье? 19 век? Что за безобразие....  Читать дальше →