Усадьба чёрного господина

1

В воздухе пахло кровью и порохом.

За каких-то пару коротких минут огромный светлый дом зажиточного плантатора Реджинальда Морриса завалили трупы хладнокровно расстрелянных белых людей.

Сжимая в руке всё ещё дымящееся ружьё, Дантрелл переступал через истекающие кровью тела. Угольно-чёрная кожа бывшего раба лоснилась потом, тугие верёвки мышц были напряжены. На его грубом широком лице играли желваки, и взгляд больших озлобленных глаз не предвещал ничего хорошего. Он бросал равнодушные взгляды на убитых, пытаясь понять, кого ещё мог упустить.

Его люди бродили по дому, отлавливая женщин и связывая добровольно сдававшихся слуг. Те, что погибли в этой бойне, могли выжить, если бы поступили также мудро. Они сами были виноваты в том, что лишились жизни. Когда Дантрелл задумал это дело, он прекрасно знал, что без жертв не обойдётся.

Среди мертвецов тут и там мелькали знакомые лица — прихвостни Морриса. Вот колченогий Джейкоб, любивший сечь чернокожих рабов плантатора, а вот Уилл Бёрч, прошлым летом убивший брата Дантрелла. Рядом с ним лежал конопатый Роджер, также любивший поглумиться над беззащитными рабами. Все они были подонками при жизни и заслужили смерти.

Дантрелл готовил восстание очень долго, распланировал его от и до. Теперь же самое страшное было позади. Он отдал приказ своим людям не трогать женщин и тех, кто сдавался на их суд без сопротивления. Мужчин раздели и побросали в клетки, в которых Реджинальд Моррис обычно запирал провинившихся рабов. Самого плантатора Дантрелл тоже взял живым. Этот жирный хромой ублюдок не смог дать ему отпор и только хрипел, брызжа слюной, когда его запихивали за решётку к остальным. Теперь всё будет иначе, решил для себя мужчина. Рабы и господа поменялись местами.

К вечеру трупы вынесли из дома и побросали в реку.

Бывшие невольники праздновали свою победу, распивая вино из запасов хозяина дома. Дантрелл сидел среди них, поглядывая на усадьбу, что теперь принадлежала ему и остальным свободным ниггерам. Он был самым большим и самым сильным из них, настоящим лидером. Годы унижения, пыток и потерь закалили Дантрелла. Воля, ум и невероятная сила подарили ему уважение остальных рабов. Когда он озвучил им план освобождения, многие засомневались, но всё равно последовали за ним. Теперь все они — свободные люди.

— Что же мы будем делать дальше, Дантрелл? — спросил его Ноа, младший из его братьев и последний из оставшихся в живых родных ему людей.

— Теперь эта земля принадлежит нам, — спокойно ответил мужчина. — Усадьба и вся плантация отныне в наших руках. У нас есть пшеница и кукуруза, которую скоро можно будет засеять.

— Выходит нам снова придётся трудиться в поле? — удивлённо спросил его одноглазый Тайрон.

— Придётся, но теперь мы будем делать это лишь для себя самих, а не для белых господ. Господь дал нам шанс обрести свободу. Мы должны быть благодарными и за это.

— А если сюда заявятся другие белые?

— Не скоро, — уверенно сказал Дантрелл. — Война ещё идёт. Армия конфедерации всё ещё сильна, но в скором времени падёт и тогда рабство в этих местах станет пережитком времён. А до этого времени нам придётся держаться вместе и оборонять усадьбу, если кто-то из белых всё же покусится на нашу с вами свободу. Оружия у нас предостаточно. В хлеву есть скотина, а значит будет и молоко и мясо. Остальное мы взрастим сами на этих благодатных полях, — он повёл рукой, показывая своим людям громадную территорию, прежде принадлежавшую жестокому плантатору. — Всё это теперь наше.

— А женщины? — спросил его Джеремайя, носивший кличку Пёс.

— Да! У нас совсем нет женщин! — поддержали Пса остальные. — Только кухарка Латония и две её дочурки — Чалис и Ашандра.

— Вы забыли про белых женщин, — напомнил им Дантрелл. — Там на верхнем этаже усадьбы сейчас находятся восемь молоденьких девок из прислуги: прачки, горничные, та баба, что учила дочерей Морриса пению. Сами молодые зазнобы тоже там, как и жена, и многочисленные тётки да сёстры.

— Так значит, они теперь тоже принадлежат нам? — облизнув губы, осторожно спросил Джеремайя.

— Как и всё здесь. Делайте с ними всё, что пожелаете, только не убивайте.

Среди мужчин раздались довольные возгласы.

— Как же долго я об этом мечтал, — хлопнул в ладоши Пёс.

— О да, славное белое мясцо. — Тайрон расплылся в щербатой улыбке. — Спорим, я первым обрюхачу одну из этих соблазнительных самок?

— Берите их всех в любое время, — сказал Дантрелл. — Трахайте, набивайте их белые животы маленькими чёрными младенцами, можете даже жениться, но жену Морриса предоставьте мне. Эта баба отныне моя.

Никто не осмелился спорить с ним. Дантрелл подарил им свободу, и он был вправе требовать всё, чего желал.

2

С наступлением темноты усадьба снова наполнилась криками. Это плакали и стонали белые женщины, чьи животы этой ночью раздирали изнутри чёрные члены бывших рабов. Они ещё не смирились со своей участью. Большинство из них брыкались и сопротивлялись, но некоторые вели себя сдержанно, послушно раздвигая ноги перед разгорячёнными от возбуждения ниггерами.

Дантрелл развалился на огромной кровати хозяйской спальни, покуривая сигару из запасов Реджинальда Морриса, и с ухмылкой глядел на огромный портрет плантатора и его семьи, висевший на стене напротив.

Жажду крови, что вспыхнула в нём этим утром, он утолил сполна. Теперь же тело требовало совсем другого — сбросить напряжение, уходящего дня.

Дверь со скрипом распахнулась, и на пороге возник Ноа. Юноша втолкнул внутрь женщину и поглядел на своего старшего брата.

— Оставь нас, Ноа. — Даже когда Дантрелл говорил тихо, голос звучал его раскатисто и властно.

Парень кивнул и выскочил наружу.

Жена плантатора была воистину прекрасной дамой, самой горячей и шикарной белой самкой из всех, что встречал бывший раб. Красные заплаканные глаза Саманты Моррис смотрели на него напугано, с едва читаемым укором и в то же время мольбой. Роскошное нежно-голубое платье женщины, прикрывавшее её великолепное зрелое тело, было разодрано в клочья и рваным тряпьём свисало вниз, открывая на обозрение почти ничем не скрытые пышные прелести. Она отчаянно пыталась прикрыться руками, но не могла спрятать себя от жадно пожирающего её взора Дантрелла. Каштанового цвета волосы, обычно собранные в изысканную причёску, теперь были распущены и водопадом ниспадали вниз. На щеках красными пятнами застыли следы от тяжёлых пощёчин.

— Подойди ближе, — приказал ей Дантрелл, выпуская изо рта колечки серого дыма.

Саманта несмело приблизилась на дрожащих от страха ногах. Оглядывая её с ног до головы, он временами останавливал свой взгляд, то на топорщащейся под рваной тканью непомерно большой груди, то на крутых изгибах широко раздавшихся бёдер. И как подобная красота могла достаться такому уродливому мерзавцу, как Реджинальд Моррис? Что столь омерзительный жиртрест с мелким отростком между ног мог дать этой восхитительной женщине?

Дантрелл поднялся и Саманта вдруг упала перед ним на колени.

— Прошу тебя, — взмолилась она. — Ради всего святого, останови это безумие. Мои дочери! Мои милые юные дочурки... Зачем ты отдал их на растерзание этим животным?

— Эти животные — мои друзья и братья, — холодно ответил ей ниггер. — Говори о них уважительно, ибо теперь они здесь господа, а ты и твои дочери — рабыни.

Из её глаз брызнули слёзы.

— Они ведь убьют моих девочек.

— Не убьют. Только немного с ними развлекутся.

— Я слышала их рыдания! Видела, как напрягаются и раздуваются их нежные животики от громадных отростков этих подонков... Я умоляю тебя, Дантрелл, пускай моих дочерей оставят в покое. Я готова занять их место, если придётся.

Он только усмехнулся на это.

— Ты всегда была доброй и чуткой женщиной, Саманта, и не виновата в том, что твой муж — чудовище, а дочери — избалованные высокомерные суки. Но, несмотря на это, я ...