Люба-Любовь. Часть 1

но протянула свою руку и парень взял ее мягкую прохладную ладошку. Он немного подержал ее ладонь прижав к груди, а затем вдруг развернул тыльной стороной вверх и поцеловал. Люба дернулась было чтобы вырвать свою руку, но Сергей держал крепко.

— Ты чего это раненый творишь? Тебе от удара по голове мозги набок свернуло, что ли?

— Все в порядке тетя Люба, мне действительно стало легче, а руку я вам поцеловал потому, что вы мне очень нравитесь...

Фельдшерица обомлела и несколько секунд не могла издать ни звука. Потом глубоко вздохнула, вспомнила, что перед ней все-таки «ранбольной», да еще и с сотрясением мозга, и вместо гневной отповеди мягко сказала:

— Сережа, больше так никогда не делай и не говори. Это очень нехорошо.

— Но почему? Что нехорошего в том, что я поцеловал руку понравившейся мне девушке и сказал ей об этом?

— Сережа, ты еще ребенок, а я взрослая женщина, и вообще — ты больной, а я — врач и...

— Никакой я не ребенок, перебил фельдшерицу юноша, — в следующем году я заканчиваю школу и поступлю в институт! А вы вовсе не женщина, а молодая девушка и очень мне нравитесь!

Люба вдруг неожиданно для себя хихикнула и ироническим тоном спросила:

— Правда девушка? И когда ты успел проверить?

Сергей слегка смутился, но тут же нашелся:

— Ну я не в этом смысле, а в том, что вы молодая, красивая, умная, добрая и...

— Очень большая, — перебила вдохновенную тираду Сергея раззадоренная его признаниями Люба. — во мне метр девяносто восемь роста и семьдесят кило веса — тоже мне нашел девочку-припевочку!

Сергей молча набычился, но руки ее не выпустил, а неожиданно поцеловал снова:

— Я тоже не маленький, у меня рост сто восемьдесят пять, а вес — восемьдесят шесть! И вообще — разве рост женщины играет роль, если она нравится мужчине?

Люба несколько секунд осмысливала сказанное, потом горько улыбнулась и выдала наболевшее:

— Эх, Сережа, да я всю жизнь мучаюсь из-за своего роста. Как в восьмом классе вымахала выше всех, парни меня десятой дорогой стали обходить. А мое школьное прозвище знаешь какое было — «Тетя Дылда», вот так вот. И в институте парни шарахались как от чумы, и когда работать начала... А ты меня в девушки записал... балабол.

Люба вновь попыталась освободить свою руку и резко дернулась. Сергей неожиданно легко выпустил ее, женщина потеряла на секунду равновесие и ища точку опоры, чтобы не свалиться больному на пораненную ногу, угодила освободившейся ладошкой прямо на то место, где под простыней расположился член юноши. Он же, мгновенно сориентировавшись, накрыл ее ладонь своей и плотно прижал к наливающемуся твердостью концу. Растерявшаяся от такой быстрой смены обстановки фельдшерица, вдруг почувствовала, как внизу ее живота разливается приятное тепло, а трусики постепенно намокают. А парень уже потихоньку сжал ее тонкие пальцы, так что они полуобхватили его окаменевший отросток и медленно водил женской рукой вдоль возбужденного органа...

Люба была в панике — еще несколько секунд назад она учила жизни этого сопляка, а теперь уже полулежит на его постели, привалившись к нему грудью и ласкает (пусть и не добровольно) его эрегированный член! Женщина в который уже раз за сегодняшний день густо покраснела и попыталась вновь освободить свою ладонь из плена, но Сергей только плотнее сжал ее пальцы и продолжал ласкать ими свой пульсирующий от похоти агрегат. Еще несколько секунд и фельдшерица с ужасом почувствовала как парень кончает — его член напрягся и несколько раз сильно дернулся под ее пальцами, а на простыне начало расползаться мокрое пятно...

Рука Сергея, прижимавшая ее пальцы к потерявшему твердость концу непроизвольно разжалась и женщина смогла наконец высвободить свою ладонь. Она резко встала и тяжело дыша гневно уставилась на Сергея. Он же, лежал прикрыв глаза и блаженно улыбался. Люба стояла неподвижно почти минуту, раздумывая, что сделать с этим паршивцем за его фокусы, но тут она почувствовала новый прилив горячей влаги в своей щелке и ее пронзила мысль: «У меня же трусы уже насквозь мокрые, пока сидела наверное и через халат протекло... А вдруг он увидит, и поймет, что это я из-за него потекла? Вот будет позорище! Хотя... куда уж позорнее — свей рукой заставила больного кончить!»

Люба подняла свою «опозоренную» руку и посмотрела поближе — на пальцах блестели следы спермы Сергея. Фельдшерица опять начала лихорадочно думать, как быть дальше. «Прежде всего, надо пойти, вымыть руку и сменить трусы! А как же больной? Нельзя его оставлять с такими следами на белье — к нему ведь и навестить кто-нибудь может зайти... И может даже сегодня! А в душ его не затащить — тяжело, да и повязка намокнет. Значит придется принести таз с водой и заставить его помыть свое хозяйство! О Боже, вот так ситуация. А потом ведь еще придется самой стирать заляпанную спермой простыню и ЕГО трусы. И ведь никому не расскажешь и ничего не докажешь! Любой, кто увидит ее с трусами юноши, густо заляпанными спермой в руках, сразу скажет: развратная тетка соблазнила подростка!

Проведя в своих лихорадочных мыслеметаниях несколько минут Люба начала постепенно успокаиваться. Она тяжело вздохнула и сказала севшим голосом:

— То, что ты сделал Сережа, очень плохо и некрасиво, я не ожидала от тебя такого отношения. И раз уж ты заявляешь, что я тебе не безразлична, то мне кажется, что заслуживаю от тебя большего уважения.

Сергей уже не улыбался, а виновато потупившись тоже почти полушепотом начал извиняться:

— Простите меня, я же не специально, но... вы же сами тетя Люба положили руку мне на ЭТО место...

Фельдшерица опять запунцовела.

— Это вышло случайно, я просто не хотела упасть на тебя и случайно оперлась рукой... не туда...

— Ну вот, видите, а у меня от вашей случайно положенной руки началось... сами знаете что. А дальше я уже не помню... у меня голова закружилась... А потом уже это — он кивнул то место, куда излился его «сок страсти».

— А ведь это выход, — подумала фельдшерица. — пусть все будет якобы случайно...

— Но знаете, когда я очнулся — то почувствовал, как вы своей ручкой сжимаете мой... ну вот... А еще, когда вы лежали рядом со мной, я почувствовал, какая вы нежная и мягкая, как здорово пахнут ваши волосы, и как приятно они щекочут мне лицо...

Люба, несколько смягчившись, и уже слегка улыбаясь сказала:

— Ладно, подхалим и дамский угодник, будем считать, что никто не виноват: я просто потеряла равновесие, а ты просто потерял контроль над собой. Скажи лучше, что дальше будем делать со всем этим безобразием?

Фельдшерица кивнула на расплывшееся пятно на простыне пациента. Сергей растерянно пожал плечами:

— Ну не знаю, наверное и мне и вам надо помыться и поменять мокрое белье...

У Любы екнуло сердце: «Заметил-таки шельмец, пятно на халате!». Но вслух она сказала:

— Ладно, я пойду смою с руки следы твоих безобразий, а потом принесу в тазике воды и ты помоешься. А потом сменим простыню.

Так и сделали. Фельдшерица даже слегка обрадовалась, что казавшееся недавно таким страшным и позорным происшествие так легко разрешилось.

— А парень-то не так прост, сразу повел разговор в нужную сторону! — подумала Люба и лукаво усмехнулась.

Но тут же ее посетила новая тревожная мысль: ведь еще несколько минут назад, лихорадочно размышляя как выйти из неловкой ситуации, она САМА хотела мыть его член, держать его рукой, смотреть как он поднимается вверх и стоит, покачиваясь от возбуждения. От этих видений ее трусы намокли еще больше. Так что принеся Сергею тазик с водой и вручив мыло и губку, фельдшерица чуть не бегом метнулась к себе в кабинет, быстро стянула с себя мокрые насквозь трусы и вдруг резко остановилась:

— А какой смысл менять белье? Ты, подруга докатилась до извращений: потекла из-за сопляка-школьника! Ведь этот юный наглец мне явно понравился и моя предательница-щель в любой момент может вновь возбудиться ...  Читать дальше →