Люба-Любовь. Часть 2

щелочку...

— Подожди секунду!

Женщина быстро встала в ванне на четвереньки так, что ее голова опустилась ниже попы и простонала:

— Давай!

Сергей встал позади нее на колени и глубоко всадил свой «инструмент» в истекающую от желания дырочку.

Когда после бурного финала они, наконец, отдышались, Люба сказала:

— Обтирайся и иди на диван. Я подмоюсь и тоже приду. Не спорь, теперь я сама ТУДА пальцы совать буду, а так мы никогда из ванной не выйдем!

Расположившись на диване, любовники лежали молча минут десять. Когда они полностью обсохли, Люба положила руку Сергея себе на грудь:

— Потрогай меня Сережа, везде потрогай. Помнишь, я летом тебе не разрешала меня везде трогать? Так вот, теперь можно! Только ты вначале будь понежнее...

Воодушевленный такими речами молодой любовник, начал гладить и ощупывать прекрасное загорелое и упругое женское тело. Он обследовал груди, живот, лобок, поросший кудрявыми шелковистыми волосками, осторожно слазил двумя пальцами в чистую пещерку, слегка повернув Любу набок, поласкал ягодицы, провел по ложбинке между ними и засунул было палец в анальную дырочку, но тут женщина дернулась и нервно сказала:

— Не надо туда Сережа, мне неудобно!

Ну ладно, не надо, так не надо. Сергей вновь обратил внимание на ее груди: они не были слишком крупными, наверное между вторым и третьим размером, но очень хорошей формы, с небольшими, слегка «припухшими» ареолами и торчащими розовыми сосками. Парень помял упругие полушария, поцеловал несколько раз, а потом начал посасывать и целовать соски. Люба хихикала как от щекотки. А Сергей вдруг взял ее левую грудь глубоко в рот и начал сосать по-настоящему. Через некоторое время женщина стала тяжело дышать и подрагивать. Слегка отодвинулась:

— Ты что же на молоко решил меня рассосать?

— Как это?

— Ну если женщине регулярно и долго сосать грудь как ты сейчас, то может пойти молоко. Впрочем, для нерожавших женщин это маловероятно, так что на, соси меня дальше...

Сергей оторвался наконец от ее «молочной сиськи» и спросил:

— Откуда ты знаешь?

— Ну я ведь все-таки врач, если ты забыл. Это я в вашем лагере подрабатывала в медпункте, а там ставка фельдшера, да и табличка старая на дверях... Вот меня все и называли «фельдшер тетя Люба».

— Понятно. А в больнице у тебя что написано?

— Врач-терапевт, что же еще?

— А почему ты не замужем?

— Сережа, не смеши меня, я ведь уже жаловалась тебе на свою горькую судьбинушку. Ну какой мужик захочет ухаживать за двухметровой тетей? Да его просто друзья задразнят, засмеют, так что он потом еще сто раз пожалеет что подошел.

— Но я же подошел!

— Ну ты... Что ты? Ты еще молодой, я у тебя первая постоянная женщина. Ты меня будешь «вылюбливать» пока не надоест, а потом бросишь ради смазливой девчонки нормального возраста и роста... И останусь я одна век вековать, горе горевать. Хватит об этом!

Сергей минуту помолчал, потом закрыл глаза и сказал:

— Интересно...

— Что интересно

— Я пытаюсь представить какие у нас могут быть дети...

— Ты что, перегрелся? Какие еще дети? Вроде бы сейчас у тебя сотрясения мозга не наблюдается...

— Ну я же в следующем году окончу школу, поступлю в институт... Начну больше зарабатывать... И женюсь на тебе. А потом я буду тебя вылюбливать до тех пор, пока ты не отрастишь себе большой животик!

— Не говори ерунды, Сережа! Какая еще женитьба? Не забывай, мне уже двадцать пять, а тебе только восемнадцать!

— Через полгода будет девятнадцать!

— Все равно, столько лет разницы! Ты родился тогда, когда я уже во второй класс пошла!

— Знаешь, многие женятся и при большей разнице!

— Угу, только старше обычно мужчина.

— Люба, ну почему ты такая упрямая?

— Я не упрямая, просто я здраво мыслю! И вообще, я же сказала — хватит об этом. Ты чего себе думаешь — рядом с ним лежит голая девушка готовая на все услуги, ты ее всю облапал, возбудил, а потом рассуждениями занялся! Ну-ка давай, люби меня, любитель «нецелованных девушек»!

Разумеется, Сергей прекратил философствовать и пустил в дело свой мгновенно встопорщившийся агрегат. Когда Люба пришла в себя после очередной порции судорог и сдавленных криков, молодой мужчина рискнул спросить:

— Люба, а почему ты сегодня в ванной встала в такую... соблазнительную позу? А я думал ты всегда только в одной позе будешь меня принимать...

— Почему-почему... А как там еще встать-то было, чтобы ты смог своего дружка всунуть? И вовсе я не всегда в одной позе. Это я просто тогда в лагере боялась что ты молодой-красивый будешь думать обо мне как о развратной бабе. Вот и наводила строгости. А сейчас — думай что хочешь. Если очень не терпится меня полюбить в той позе, можем прямо сейчас попробовать...

Она скинула плед на пол, опустилась на четвереньки и положила голову на сомкнутые руки. Великолепные золотистые волосы рассыпались по пледу, а перед Сергеем предстали прекрасные загорелые ягодицы, с темным холмиком под ними и ярко-розовой щелкой посреди него. От такого зрелища у парня перехватило дыхание и он, ухватившись за нежную мякоть Любиной попки, утопил свой член в этой розовой щелке. В этот раз Сергей всаживал в нее свой орган с такой силой, что Люба все-таки не сдержалась и кончая закричала. Правда она быстро заткнула себе рот краем пледа, но не выдержала волны наслаждения и упала ничком на пол, дергаясь в оргазменных судорогах и постанывая.

Молодой любовник с трудом, но поднял ее на руки и буквально закатил большое нагое тело на диван и укрыл пледом. Женщина лежала пластом и медленно отходила от своего «дикого оргазма». Потом пошевелилась, повернулась набок и подперев голову рукой сказала:

— Сереженька, я тебя боюсь...

У Сергея отвисла челюсть:

— Люба, ты что...

— Нет-нет, я неправильно сказала, я не тебя боюсь, я себя начинаю боятся, когда ты ЭТО со мной делаешь... Я начинаю думать — не схожу ли я с ума, разве могут женщины испытывать наслаждение такой силы?

— Конечно могут! Ты же — женщина! Я лично проверил не один десяток раз!

— Ох, Сереженька, вот кажется, что мне все это снится, а я лежу в какой-нибудь психбольнице немытая и нечесаная, а меня лапают пьяные санитары...

— Любушка, какие еще санитары! Вот же я, рядом с тобой любимая! Нам с тобой только что было так хорошо и вдруг ты такое говоришь...

— Не бойся Сереженька, сейчас все пройдет... Приляг со мной... Помнишь ты просил меня: «Прилягте со мной тетя Люба»? И я как глупая малолетка улеглась... А ты меня взял и... вылюбил.

— Но нам же не было тогда плохо, любимая?

— Нет, конечно, мне было хорошо... просто немножко стыдно... А сейчас мне так хорошо, что я боюсь сойти с ума от счастья. И мне больше не стыдно. И еще я знаю, что никто другой кроме тебя не сможет со мной сотворить такое. И я боюсь остаться без тебя, Сережа...

— Любушка, потерпи еще полгодика. Как только я закончу школу, мы подадим заявление в ЗАГС!

— Ох Сережа, не надо загадывать. Надо сначала прожить это время...

— Но ты согласна выйти за меня?

— Не знаю... Давай жить сегодняшним днем а там время покажет... Иди ко мне, я уже готова, люби меня еще столько раз, сколько захочешь!

Сергей «захотел» еще шесть раз. Уже за полночь он довел полностью вымотанную, еле стоящую на трясущихся ногах женщину до ее квартиры, кое-как раздел и уложил в постель. Потом позвонил родителям, сказал что ночует у приятеля и устроился спать у нее на диване. Сил продолжать любовный марафон ни у него, ни у Любы на сегодня не было.

Постепенно жизнь наших любовников упорядочилась: оба знали куда и в какое время приходить, научились, хоть и не сразу, правильно планировать количество «актов любви», между сеансами секса часто общались и рассказывали друг другу о своей жизни до их встречи.

Они много разговаривали о своих привычках и предпочтениях. Люба, например, не любила грубых и матерных слов. Конечно, она знала все эти слова, но когда требовалось сказать что-то «этакое», женщина предпочитала придумать такой эвфемизм, который бы и точно передавал нужный смысл и не был грубым. Так она придумала забавный глагол «вылюбить», который за ней подхватил и ее молодой любовник.

Сергей же рассказал партнерше что ему не нравится в девушках. Потом, по просьбе Любы он составил список, в котором перечислялось то, что она не должна делать. Список был не то чтобы большим, но и не маленьким. Люба не должна была:

— коротко стричь и красить ее роскошные золотистые волосы

— делать пирсинг (кроме дырок в ушах для сережек)

— делать татуировки на ее роскошном теле

— брить волосы на лобке и ногах (ее пухленький лобок и так прекрасен, а ноги идеально гладкие)

— носить стринги — это нездоровое белье

— носить мини юбки (это одежда для ищущих секса самок)

— курить

— пить что-либо кроме шампанского, сухого вина более двух бокалов подряд

— давать ему (Сергею) вылюбливать себя когда ей самой этого не хочется.

Люба была полностью согласна с этим списком, пыталась возразить только по поводу бритья интимного места, но Сергей подвел ее голую к зеркалу и показал, как здорово смотрится ее темная шелковистая шубка на фоне загорелой бархатной кожи. А при следующей встрече подарил ей машинку для стрижки волос — чтобы подравнивать по краям ее восхитительный кудрявый треугольник. По поводу же последнего пункта Люба лишь посмеялась:

— Не давать ТЕБЕ? Сережа, да как ты узнаешь, что я тебя не хочу?

— Ну, можно проверить твою щелочку. Я знаю, что когда женщина не хочет, там сухо...

— Глупенький мой! Да как только ты засунешь руку ко мне в трусики, моя щелочка сразу потечет в три ручья! Так что люби меня когда захочешь и не беспокойся!

Составлять аналогичный список «запретов» для Сергея Люба отказалась:

— Сережа, ты же не куришь, не напиваешься «в хлам»... Любуешься мной как Венерой какой-нибудь, пылинки с меня сдуваешь, вылюбливаешь меня стоит мне только пожелать... Чего я еще могу от тебя требовать?

Прошло несколько месяцев. Любе все реже приходили в голову мысли о том, что Сергей ее «поматросит и бросит». Она привыкла к регулярному сексу с любимым мужчиной и не представляла как же она жила без него раньше. Да и простое общение без секса, доставляло обоим большое удовольствие. Женщина влюбилась и даже про себя называла партнера только: «любимый», «желанный», «мой Сереженька», и не стеснялась говорить это вслух.

Сергей за это время хорошо подрос — до ста девяносто трех сантиметров, но разница в пять сантиметров между ним и подружкой все же была видна невооруженным взглядом. Тем не менее, он начал «выгуливать» свою любимую по улицам (там где их никто не знал, конечно). Люба вначале ужасно стеснялась. Но любовник был настойчив и она постепенно привыкла к тому, что идет по улице под ручку с очень молодым парнем который ниже ее ростом и не краснеет от смущения, а когда Сергей отвлекал ее разговорами, то и вообще забывала смотреть на встреченных по дороге людей.

Уже через полгода был сломан Любин строгий «график свиданий» — она сама все чаще начала вызывать Сергея в неурочные дни. Иногда же, когда невеселые мысли накрывали ее пеленой грусти, женщина, наплевав на все соседские сплетни, звонила ему на мобильник и жалобно просила:

— Любимый, приди ко мне, я так тоскую без тебя...

И Сергей, запасшись хорошим вином и конфетами, садился в такси и ехал к ней домой. После бурного секса (Люба уже не слишком сдерживала себя когда кричала и подвывала во время волн наслаждения) они могли подолгу просто лежать рядом обнявшись и вполголоса переговариваться о чем угодно, лишь бы слышать и ощущать друг друга рядом.