Крестьянка-барышня. Часть 1

Дуня ответила как учили:

— Охальник он старый! Столько меня щупал, мучил-тискал, насилу вырвалась!

— Это он может... И не только он. А знаешь, ведь он от тебя не отстанет!

— Знаю, — окрысилась Дуня. — о том и горе горюю.

— Такая наша девичья доля — от охальников мучения терпеть...

— Ага, — разомлевшая от чаепития и целования грудей Дуня зевнула и полусонным голосом сказала:

— Спи уже, рано вставать завтра...

Вечером Дуня уже не со страхом, а с нетерпеливым любопытством вошла в комнату Нила. Что-то он надумает с ней делать на этот раз? Попив чаю и съев пряник, Дуня не дожидаясь приглашения взяла мужчину за руку и подвела к кровати.

— Что сегодня со мной делать будете... будешь, Нил, какие шутки шутковать?

— Да какие шутки, Дуняша? Так поласкаемся немного, да и к себе пойдешь. Я тебя не обижу.

— Да уж, верю что не обидишь! Только, Нил, кручина у меня есть...

— В чем печаль Дуняша?

— Да я вчера так и сказала, как ты велел: мол силком зажимает, мучает-тискает... Только ведь в субботу баня, а бабы, ежели синяков на мне не увидят, сразу смекнут, что я вру. Так что придется тебе меня помучить-потискать...

— Да уж, это действительно трудность... Только мучить или бить я тебя не буду.

— А как же синяки?

— А мы их сделаем моим способом, приятным. Сейчас покажу.

Нил усадил Дуню на кровать, расстегнул без всякого ее протеста крючки на платье — на этот раз гораздо ниже, почти до пупка и положил девушке руки на плечи.

— А теперь, Дуняша, давай твои красивые грудочки оголим...

— Как это? — вскинулась она, — это же стыд то какой!

— Ну какой стыд! Ты в деревне в баню ходила?

— А то!

— Мылись ведь мужики с бабами и девками вместе? А баня-то, наверняка еще и общая с соседями была? Ну вот и посчитай, сколько мужиков тебя голую видели?

— Так то баня...

— А у меня чем хуже? Мы вдвоем, никто не знает, не видит... А я тебя поглажу-поцелую немного, да и отпущу восвояси...

— Ну если так...

Нил молча взялся за широкие бретели «господской» ношеной сорочки и аккуратно спустил их с плеч девушки. Она еще поколебалась немного, прижимая ткань руками, потом опустила их и белый материал упал, обнажив спелые груди уверенно больше третьего размера. Упругие полушария дерзко топорщились темно-розовыми сосками с небольшими аккуратно очерченными ареолами того же цвета.

Нил погладил девушку по головке, как маленькую и ласково сказал:

— Ну вот Дуняша, ничего страшного и не случилось. Сейчас мы твоими грудочками полюбуемся, погладим их, поцелуем, а потом — наставим синяков.

— А как?

— Откинься на подушку, все увидишь.

Нил опять пристроился к полулежащей девушке, погладил и слегка потискал ее спелые полушария, а потом начал их ласково и сильно целовать. А сам руками наглаживал ее по голой спине. Дуню буквально захлестнули новые ощущения. Впервые в жизни ее тела касались не для того, чтобы ущипнуть, стукнуть или толкнуть, а чтобы приласкать! Она полностью улеглась на подушку, закрыла глаза и с горящими от смущения щеками отдалась во власть ласковых и сильных рук. К концу сеанса девушка была полностью расслаблена, а вся верхняя часть ее тела «до пояса» оглажена и обцелована.

Мужчина с сожалением оторвался от спелых грудей с воинственно топорщащимися сосками и сказал:

— Ну, Дуняша, теперь займемся синяками.

Девушка нехотя открыла глаза, сладко потянулась и сказала:

— Давай... А как?

— Сейчас увидишь!

Нил взял ее слегка возбужденную грудь, приник к ней губами, покрыв довольно большую поверхность и стал осторожно, но сильно, тянуть нежную кожу внутрь своего рта. Дуне было вначале немного щекотно, потом от прилива крови возникли слегка неприятные ощущения. Девушка непроизвольно потянула стиснутое полушарие на себя и мужчина с громким вздохом оторвался от ее тела.

— Вот, смотри!

Нил опять отпустил ее грудь и подвел к зеркалу, висевшему на противоположной стене. На бело-розовой превосходной и гладкой коже расплылось большое ярко-багровое пятно.

— Это что? — испуганно спросила Дуня.

— Это засос. Через пару дней он потемнеет, потом посинеет, вокруг появится желтая каемка, в общем к субботе от синяка не отличишь. А бить и тискать тебя при этом не требуется.

— Ну мне таких засосов много надо — скажу, что по первости отбивалась от тебя из последних сил!

— Ладно, сколько надо, столько и сделаем.

Когда верхняя часть тела девушки была «обработана», она смущаясь и краснея, сказала, показывая на свои бедра и попку:

— А там как же? Тоже ведь места для щупанья самые подходящие...

— Ну, если ты минут на пять оголишь свою попку, то думаю я справлюсь.

— Ой, стыдобушка какая!

— Дуняша, ты опять?

— Ну дак как? Титьки показать али юбку задрать это ведь не одно и тоже!

— Ну, во-первых мы тебе ничего задирать не будем, а аккуратно завернем. А потом я обещаю, что ПОКА, тебя там трогать не буду, только те места, где будут оставлены следы.

Дуня опять покраснела и недовольно пробурчала:

— Ладно, давай, заворачивай. Так ты меня че в жо... ну в общем туда целовать будешь? Ой стыдоба... Только ты там ничего не разглядывай. Сделал дело и назад.

— О чем речь!

Дунину попку обработали за десять минут. Нил, как и обещал не стал там ни к чему прикасаться руками и она успокоилась. Следующий приступ стыдливости случился при переходе к передней части девичьего тела. Дуня стояла насмерть — она никому не позволить смотреть на свою... ну, в общем, на ЭТО место — не зря же у девушек это так и называется: «срам»! Она позволила поднять подол до верхней части бедер и лежала с пунцовым от стыда лицом, тесно сомкнутыми ногами и плотно прижимала подол к своему лобку обеими руками. Нил ограничился здесь парой следов, но большого размера.

Когда Дуня смогла одеться, на ее лице появилась довольная улыбка.

— Вот Нил, какой ты хитрый! И не бил, не мучил, а как разукрасил! Спасибочки тебе на этом.

— А ты отблагодари меня!

— Да как? Титьки ведь ты уже посмотрел и пощупал...

— Ну я тебя вон сколько раз целовал, и даже там, — показал на попку девушки. — а ты меня ни разу! Вот и поцелуй меня в губы!

— Да я не умею! Да и боязно...

— Я научу! А боятся чего — от поцелуев дети не родятся!

— Так то оно так... Ладно, только я глаза закрою — стыдно.

Дуня закрыла глаза и стала столбом. Нил подошел к ней, слегка приобнял, запрокинул голову девушки назад и прошептал:

— Губы-то приоткрой, не укушу, не бойся.

Затем он обхватил Дуню покрепче и впился в ее пахнущие свежестью алые пухлые губы. Когда девушка очнулась, то ощутила себя в крепких мужских объятиях. Она еле-еле смогла восстановить дыхание. После долгой паузы Дуня насмелилась спросить:

— Это все так в городу целуются?

— Не в городу, а в городе. Нет, не все. Только те, кто умеет. Я — умею. Понравилось?

Девушка смущенно отвернулась, но кивнула головой.

— А ты меня так еще будешь целовать?

— Если захочешь, буду. Только на сегодня хватит тебе приключений. Поздно уже, иди к себе.

Неизменная сплетница-Маруська опять шепотом спросила:

— Ну, че, опять мучил?

— Ой, еле ноги унесла, а уж синячищев наставил — все болит. В бане покажу — подивишься... А сейчас спать хочу, мочи нет...

В следующие дни Дуня постепенно привыкала к тому, что ее раздевают почти догола и она позволяет себя оглаживать и целовать свое тело взрослому мужику. Единственный бастион — ее пушистый лобок и щелка между ног. Она упорно прикрывала эти места скомканной исподней рубашкой и напрягалась всякий раз как руки мужчины приближались к этой зоне.

Нил не настаивал. ПОКА. У него было обширное поле деятельности: груди, живот, бока, попка, бедра. Как-то он заметив что ноги Дуняши после целого дня стояния в судомойне нервно ...  Читать дальше →