Кастинг первый: Мила

бляди срамными губами, бесстыже торчащими в стороны, в обрамлении редких чёрных волосков. эротические истории sexytales Из недр этой пизды сочится прозрачная тягучая жидкость. Сучка уже потекла! Тёмное колечко ануса натянуто и боязливо сжато, на нём видны следы смазки. Сегодня этой пугливой дырочке тоже достанется по полной программе!
— Хорошо, я всё что надо увидел. Садись обратно, продолжим интервью.
Она садится на кресло, широко раздвинув ноги и предоставив отличный обзор на свой курчавый кустик. Её блядские глазенки блестят, на лице ехидная полуулыбка.
— Ты по национальности кто?
— Русская, Барановская моя фамилия, — по изменениям в лице я понимаю, что вопрос ей неприятен, — просто смуглая, в маму. У меня и брат такой же чёрненький.

— Знаю, видел мельком. В общем, это не важно. Так, для общего сведения. Не хватало мне ещё горячих родственников — джигитов на тонированных «восьмёрках».
— Не, не, я стопроцентно русская, ну... может цыганская примесь есть... или еврейская...
— Да, заметно, но я не фашик какой-нибудь, жидовкой меня не отпугнёшь, — я приближаю зум и фокусируюсь на лице, — в рот брала уже?
— В смысле, в рот? Что брала?
— Хуй, говорю, сосала уже?
— А, это... Кхе-кхе! Да, кхе! было пару раз. Но мне не очень понравилось.
— Сегодня дам тебе бесплатный урок глубокого минета.
— Это обязательно?
— Это входит в прейскурант. Или ты его не читала?
— Эммм...

— Даша тебе давала прейскурант? Бумажка такая жёлтая.
— Да... Кажется да, давала какую-то бумажку... жёлтую, да... Я там запомнила только что в жопу ебать будут с обезболивающим и чтобы клизму сделала... и чтобы смазала как следует...
— Да, ебать буду с обезболивающим гелем. Ебали тебя уже в очко?
— Эээ... нет... Пробовали, но я не давала...
— Ничего, наверстаешь. Всё бывает впервые. Ты клизму сделала, как положено, смазала всё? Противозачаточные приняла?
— Да-да, всё сделала как надо! Да я и не ела со вчерашнего дня, штоб не обделаться случайно... а то мало ли... фууу... даже думать о таком гадко... Б-Р-Р-Р!
— И не пила ничего?
— Кроме воды нет.
— Хорошо, значит в своей блевотине не захлебнёшься.
— Что-что?!
— Ничего, говорю, всё нормально, молодец что не пила, — я беру камеру в руку, — встань, подойти ко мне.

Мила подходит, смотрит исподлобья, прелестные губы надуты очаровательным бантиком.
— Встань на колени.
Встаёт, едва не плача.
— Да не ссы ты, всё нормально будет! Через меня уже десятки таких красавиц прошло, и ничего, все живы-здоровы и даже счастливы что деньжат подняли... Хороших деньжат... И ты поднимешь... Да, не целка, но зато какая красотка и какой талант... Вижу-вижу, не скромничай, талант огромный... Да, далеко пойдёшь... Карьеру в порнушке сделаешь, будешь миллионы зашибать... Ну чего ты... Не реви как рёва-корёва... Даже Дашка не ревела... И ты не реви... Не реви, кому говорю... Эх, ты, плакса-вакса... Вот... Вот так, уже лучше... На, протри моську...

Девчонка успокаивается, вытирает слёзы переданными мною бумажными салфетками. Смотрит грустно в объектив. Я беру её свободной рукой за запястье:
— Иди ко мне, малыш.
Мила подползает ко мне на коленях ещё ближе, останавливается нерешительно между широко расставленных ног в джинсах, недоверчиво смотрит на немаленький бугор в районе ширинки.
— Чего смотришь, дурёха, приступай к делу.
Она всё также несмело протягивает руки к ширинке, расстёгивает пуговицу и молнию.
Я приспускаю трусы и выпускаю своего большого хищного зверя наружу, поохотиться. Зверь вырывается из темницы, вскакивает на дыбы и смотрит своим единственным глазом на свою изумлённую жертву. Представляю, какие мысли сейчас крутятся у неё в голове: «О, боже, да он порвёт меня! Бедная моя киска! Бедная моя попочка! Бедный мой ротик!»

Но девчонка снова умудряется меня удивить:
— Ого, нормально, почти как у Славика, только потоньше и волос нет!
— Что ещё за Славик?!
— Мамкин ёбарь, начальник её на работе, Славик Костенко, Вячеслав Владимирович... Елдак у него, ого-го, как у слона! Я с ним...
— Ладно, ладно, хорош мне вливать в уши всякую хуйню, я всё равно её запикаю, — мой зверь от таких речей слегка приуныл и я поддрачиваю его свободной рукой, — бери его уже в рот, давай.
Милка берёт мой «не такой толстый как у её ёбаного Славика» член в ладошку и вяло его дрочит. Заставляю её стянуть с меня джинсы с трусами, она послушно выполняет. Тупо смотрит на стоячий член и всё также вяло его дрочит.
— Давай, в рот возьми головку. Оближи её сначала.

Она неумело лижет толстую залупу, будто это пломбир в вафельном стаканчике, а не мужской половой орган, чмокает её губами. Зря зубами не грызёт! Если бы это была не неопытная, ослепительно красивая девчонка, а моя жена, например, или тридцатилетняя жирная шлюха, я бы уже залепил ей в ухо тумака за такой минет.
Я снова ставлю камеру на штатив, убеждаюсь что девчонка в кадре, а моя физиономия — нет. Беру Милку одной рукой за затылок и с силой надавливаю на голову.
Залупа проваливается в её ротик, острые зубки скребут по ней, она упирается в нёбо. Девчонка мычит и пытается соскочить. Но у меня не соскочишь! Второй рукой (а лапища у меня — будь здоров!) обхватываю её тоненькую шейку:
— Не дёргайся, а то придушу ненароком.

Она оставляет попытки вырваться и жалостливо смотрит на меня своими глазами-шоколадками. Слёзы снова выступают на них, но мне похуй на слёзы. Слёзы меня даже заводят.
Залупа упирается в гортань, давит дальше. Милка мычит и бьёт своими мелкими кулачками меня по рукам, царапается. Но мои руки — словно железобетонные колонны, несокрушимы. Не каждый мужик справится с такими ручищами, не то что мелкая сиповка.
Глаза её наливаются кровью, а тело покрывается испариной. Я отпускаю девчонку отдышаться.
Милка падает на четвереньки, её рвёт желчью, водой и слюной, она долго и хрипло кашляет. Камера скрупулёзно фиксирует этот «интимный» момент. Клиент любит такие неловкие инциденты, да и я не имею ничего против.
— Отдышалась?

Кивает, не меняя позу. Растрёпанные волосы торчат как у ведьмы.
— На тряпку, протри пол. Лучше, блядь, три, лучше! Я же говорю: деньги надо отработать.
— Может, в рот так не надо больше? — хрипит она пуще прежнего.
— Я те дам, не надо! Я те дам! Ишь, чё удумала! Отработаешь всё до копейки!
Снова ревёт. Слёзы капают дождём на многострадальный линолеум ещё советского производства.
— Харэ реветь, как корова! Раньше надо было думать, — подхожу и разглаживаю волосы, а то из-за косм лица не видно, — Ну ладно, так и быть, поебу пока в пизду, передохнёшь в процессе. Пол только протри как следует.
Быстро протирает пол от слёз. Садится на него в позу лотоса, печально смотрит на меня.

— Вставай с пола, не май месяц на дворе. На диван ложись.
Меняю положение камеры, направляю на диван.
Открывается вид на её широко раздвинутые ноги и блестящую от смазки промежность. Надеваю лыжную маску. В ней хоть и жарковато, но куда меньше возни с монтажом.
— Не лежи как бревно, соблазняй меня давай. Да поэнергичней, а то в рот выебу до самого желудка!
Она делает круговые движения тазом и хрипит:
— Трррахни меня, мой тигррр, я вся горррю!
— Да ты просто дикая тигрица! Надо тебя укротить!

Бросаю взгляд на камеру: да, ракурс что надо. Подхожу к извивающейся на диване, словно змея, Милке, пристраиваюсь между тоненьких ножек. Она обнимает меня за поясницу и тянет к себе, её мохнатенькая щёлка бесстыже приоткрыта, лоснится от смазки и пылает огнём. Трусь залупой об неё и аккуратно вставляю. Милка утробно стонет, закатывает глаза и подаётся навстречу. Внутри у неё жарко, влажно и довольно просторно. Начинаю медленно трахать её, постепенно ускоряясь и погружаясь всё глубже с каждым движением. Милка громко стонет и извивается подо мной, ...  Читать дальше →