Кастинг первый: Мила

царапает поясницу, ягодицы и спину. Она пытается поцеловать меня в губы, но не достаёт — слишком велика разница в росте, а потому страстно сосёт, целует и лижет мою щетинистую шею.
В лобок мне ударяет горячая струя, Милка дрожит и причитает будто раненая:
— Даааа... Даааа... Оййй, бляаааа... Аааа... Сссукааа...

Она обвивает мои бёдра своими гибкими ногами и сама насаживается на мой ствол, яростно хрипя. Покрывало под ней всё залито её соками.
Я вдавливают её маленькую попку в это мокрое пятно и изливаю в эту похотливую малолетнюю дырку своё зрелое семя. Милка в ответ обдает мой живот новой горячей струёй и тихо матерится.
Полежав ещё немного на ней, встаю. Член с хлюпаньем выходит из разъёбанной пиздёнки. Беру камеру и снимаю крупным планом как из неё обильно вытекают девичьи соки вперемешку со спермой. Мы такое любим снимать, а клиенты — смотреть.
— Подмойся, иди. Живей, давай!

Милка нехотя встаёт и, раскорячив ноги, идёт в ванную комнату. Я с камерой направляюсь вслед за ней. Милка залезает в ванну, включает тёплый душ, обмывает тело:
— Бля, ну дай хоть помыться спокойно...
— Нет, видео не должно обрываться. Не виды же за окном мне снимать.
— Себя поснимай.
— Моё ебало никому не интересно. Тем более в маске. От меня требуется только стоящий колом большой хуй.
— Бляаааа... Ну хоть спину мне потри, штоли, тогда, — протягивает большую оранжево-жёлтую губку.

Беру губку и мылю ей спину, ноги, попку. Пальцы как бы ненароком скользят между складочек её тела, проникают в мокрые отверстия. Отмечаю, что попку она смазала на славу: туда легко проваливается даже большой палец, а он у меня действительно большой. Милка не подаёт вида, будто бы так и надо. Член мой вновь начинает просыпаться.
Ополаскиваю её с головы до ног, она обматывает полотенцем голову. Идём обратно в зал. Сажаю её на диван, ставлю камеру на треногу и тычу полустоячим членом в плотно сжатые Милкины губы:
— Давай, пососи немного.
Вертит головой:
— Опять глубоко совать будешь... Не хочу...
— Лучше соси по-хорошему, а то больно сделаю, — беру для убедительности за уши и слегка их сжимаю.
— Ай, больно, сука, — ноет она, но всё же приоткрывает ротик.

Моему зверю только это и надо. Он ловко ныряет в горячие и влажные пучины этого сочного рта и начинает там хозяйничать. Я трахаю её в рот неглубоко, но быстро, держа за уши и насаживая милую головку Милы на свою твёрдую плоть. Полотенце соскальзывает с её головы, падает на диван, влажные волосы падают ей на плечи.
Вынимаю член изо рта и вожу слюнявой залупой по Милкиному лицу. По губам, подбородку, щекам, тычу в нос, в глаза, снова в губы.
— Зенки раскрой, шлюха, не жмурься.
Делает что велено. Кажется, опять готова расплакаться.
— Раком становись, шалава, в сраку тебя ебать буду.

Губы её скривляются в плаксивой гримасе, слёзы льются из глаз новым мощным потоком.
Я довольно долго себя сдерживал, поэтому пощёчина получается особенно сочной и звонкой. Голова её запрокидывается, а от потрясения исчезают слёзы. Она в шоке держится за горящую огнём щёку и смотрит на меня с ужасом в выпученных глазах.
— Слушай сюда, блядина малолетняя, внимательно: мы здесь не в игрушки играемся, а выполняем высокооплачиваемую, трудную работу. Работодателю похуй на твои слёзы, они тебе не помогут. Ты отработаешь всё до копейки, получишь свои грёбаные бабки и вприпрыжку убежишь домой, к мамочке. Но это будет потом, а пока ты даже аванс не отработала. Сегодня все твои дырки — мои, и я буду их иметь все, в любом порядке и как мне вздумается, ибо оплачено и чек имеется. Так что будь добра, подотри свои сраные слёзочки и сопельки, становись враскоряку и раздвигай свои блядские булки, да пошире! Ясно?! Или мне опять тебе въебать как следует для лучшего усвоения материала?

— Нет... Нет... То есть да... Да... Я всё сделаю!
— Ну так делай, пока не пришиб!
Милка пулей переворачивается, становится в коленно-локтевую позу и оттопыривает свою прелестную попку.
— Ляжки пошире раздвинь, жопу повыше! Вооо, вот так...
Беру камеру в руку, фокусируюсь на блестящей девчонкиной промежности. Её анусом, кажется, можно теперь стальную проволоку перекусывать.

Беру тюбик геля с анестетиком, размазываю между девичьих ягодиц:
— Очко расслабь, дуреха, не так больно будет, — насколько можно ласковей говорю я и глажу свободной рукой по аккуратным смуглым ягодичкам.
Мила расслабляет сфинктер. Я обмакиваю большой палец в её хлюпающем влагалище, вынимаю и без сопротивления вставляю в попку. Делаю в скользком и тесном пространстве прямой кишки круговые движения, вставляю и вынимаю палец. Добившись того, что анальная дырочка уже полностью не закрывается, а гель хорошенько впитался в кишочки, приставляю к попке вздыбленный член. Также, как и палец, сначала обмакиваю его в сочащейся вагине, а потом надавливаю на раскрытый анус. Головка полностью погружается внутрь, но дальше идёт туговато. Милка тихо скулит и смешно дрыгает худенькими ножками. Я давлю сильнее, член погружается всё глубже и глубже. Милка мычит в покрывало, скребёт его ладонями. Наконец, мой хуй полностью погружается в нутро маленькой шлюшки, а бритые яйца касаются мокрой вагины. Я медленно вынимаю его наружу, любуюсь на красную глубокую пещеру на месте прежнего «мышиного глазика». Милка вздыхает с облегчением. Но я не даю ей передохнуть и загоняю свой ствол обратно. Милка пищит, но терпит. Покрывало под ней промокло от пота и скомкалось, саму её бьёт озноб.

Я подношу камеру к её прелестному красному личику:
— Скажи-ка, Милочка, тебе нравится когда тебя ебут в сраку?
— Нннррравитсяаа...
— Что тебе нравится, ебливая сучка?
— Когда... — на её красном и потном лице гримаса боли, — когда меня ебут в сррраку...
— Хочешь ещё?
— Д-д-даааа...
— Получай, раз так хочется.

Я снова фиксирую камеру на треноге, раздвигаю Милкины полужопия пошире и начинаю долбить её внутренности с новым натиском. В комнате раздаются громкие шлепки тела о тело, тихие девчачьи стоны и утробный мужской рык. Мне приходится держать Милку за талию и натягивать на себя, иначе я её просто раздавлю. О эротические рассказы на болтается на моём хуе словно тряпичная кукла. На лице у неё отрешённое выражение, изо рта течёт слюна. Она уже не стонет а лишь издаёт глухое «уффф» при каждом моём толчке.
Уффф... Уффф... Уффф... Уффф...
Я понимаю что на подходе и решаю всё же выполнить своё обещание.
Вынимаю хер из растерзанной юной попки и кладу девчонку на диван торчащими сиськами вверх. Голова её при этом безвольно свисает с края дивана, а рот приоткрыт.

Я вставляю свой липкий от смазки член в этот прелестный ротик без малейшего сопротивления и двигаю им вглубь. Милку, чтобы не вырвалась, крепко держу за соски. Но она почти не противится, лишь гулко мычит от рвотных позывов.
Я загоняю ей хер в глотку на всю длину. Видно как её горло вздулось от напора незваного гостя.
Долго я не выдерживаю: делаю несколько мощных толчков и фонтанирую девке в пищевод.
Вынимаю хер из глотки, а вслед за ним толчками течёт густая белёсая жидкость. Она заливает девчонке лицо и волосы, капает на пол. Милка тяжело и громко хрипит, переходя порой на сиплый свист.
«Ещё один сочненький момент!», — мелькает у меня в голове.

Я беру её на руки и отношу в ванную. Возвращаюсь за камерой и скрупулёзно снимаю процесс помывки. Как она визжит от ледяной струи, как тихо плачет от жёсткой мочалки, как сушит волосы феном.
И вот последние кадры на сегодня: Милка сидит на том самом диване с растрёпанными волосами, надутыми губами и заплаканными глазами, в руках она теребит толстую пачку тысячерублевых купюр.
— Ну, и как тебе, понравилась работёнка?
— Жопа огнём горит, — она хрипит словно старая курильщица, — и гель не помог.
— Ну, гель — не панацея, без него было бы ещё больней.
— Куда уж...
— Не ной. Лучше спасибо скажи. Столько денег твоя мамка не заработает и за год. А ты своими дырками за вечер смогла, даже не особо стараясь.

— Ага... Спасибо... Большое... Теперь неделю срать не смогу нормально... И глотку всю разворотил...
— До свадьбы заживёт. Ещё придёшь к нам на сниматься?
— Да ну нах такое счастье...
— Не зарекайся.
— В пизду такую работу, лучше на завод...
«Ладно, ладно, посмотрим ещё как ты запоешь когда проебешь на бухло, траву и тряпки все бабки», — думаю я, но вслух произношу дежурное:
— Спасибо за работу, Мила. Тебе пора домой. Если что, мы на связи.

Она одевается и уходит, косолапя и шаркая от боли в заднем проходе и сипло дыша носом.
Я закрываю за ней дверь, беру телефон и звоню партнёру:
— Виталик, всё как обычно: материал отличный, наваримся хорошо.
— Молодца, Тёма, с тобой всегда приятно иметь дело.
— До встречи.
— До встречи.
Он бросает трубку, а я иду на кухню и выпиваю приличную рюмку хорошего коньяка.
Потираю удовлетворённо руки и незамедлительно приступаю к монтажу отснятого материала. Время — деньги, как говорили древние мудрецы. И они были чертовски правы!