Эра бесстыдства. Часть 3

— А его нет. Ушёл к танцовщицам.

— Честно, я думал, что ты с Верой и Вероникой в море ушла.

«Значит Лера. И правильно. Ей деньги нужней.»

— Тебе легче. — произнёс я, устраиваясь на лежаке и расставляя ноги на встречу жаркому солнцу.

— Смотри не поджарь. Я спущусь? — с надеждой в голосе спросила она.

— Я уже жду гостей, извини.

— Я не помешаю.

— Нет, не надо. Я найду тебя позже.

— Можешь и не успеть. Твой сосед сверху уже кажется кончил, на меня глядя. Ха! Ха! — рассмеялась она и помахала кому-то рукой.

— Флаг тебе в руки! Удачи. — я прикрыл лицо салфеткой давая понять, что разговор закончен.

— Спускайтесь! — услышал я голос Вали, прежде чем она ушла с балкона.

Солнце припекало, озорно пощипывало нежную незагорелую кожицу члена и тот, как будто боялся обгореть, то повисал головкой между ног, то заваливался на бок, то вставал в полный рост и снова падал. Конечно, его телодвижения зависели не от солнца, а от тех видений, что я рисовал у себя в голове, мечтая о теле Салихи.

— А он у тебя как живой. — произнесла Салиха неожиданно появившаяся в дверях балкона.

— Это я о тебе мечтал. — протянул я ей руки, не вставая с лежака.

— Пошли в комнату? Я не хочу, чтобы меня увидели в таком виде.

Я встал и посмотрел, в каком же виде её не должны видеть.

На ум сразу пришли слова дворовой песенки, которую я как-то слышал на концерте Кости Клячкина,

Но что мне делать с тобой такой,
На бронзовый бюст и умные книжки
Я брошу лифчик твой голубой
И смешные твои трусишки.

Ну, что-то в таком роде. Салиха была в одета только в ярко голубой атласный гарнитур, состоящий из узеньких трусиков и лифчика без бретелек в чашках которого, как на подносе, свободно лежали её груди со вздёрнутыми сосками.

— Восхитительно! — поднялись мы с моим дружком и двинулись на отступающую в глубь комнаты женщину.

Она остановилась у края кровати. Её руки растеряно метались по смуглому телу, стыдливо прикрывая те места куда падал мой сальный взгляд.

Я подошёл к ней вплотную и упёрся своим торчком ей в пупок и слегка толкнул. Она потеряла равновесие и ей ничего не оставалось делать, как только сесть на кровать. Член дыбился перед её лицом. Она обняла меня за ягодицы и прижалась щекой к фаллосу, потёрлась о него и повернув голову начала, нежно пощипывая губами и покусывая, медленно подниматься по стволу от мошонки к уздечке. Боже! Какие нежные у неё губы! У_У! Они, как упорный альпинист, взбирались по вертикали, цепляясь за неровности и гнули, гнули головку вниз, пока она не оказалась в плену её уст, сомкнувшихся на шейке. О-О!

Мои руки легли ей на голову, убирая чёрные, как воронье крыло, волосы за ухо. На миг мелькнула её белозубая улыбка и член нырнул в нежную волнующуюся бездну наслаждения.

Я был на грани. Ещё немного и всё то, что накопилось за несколько спокойных часов, могло выплеснуться горячей лавой ей в рот. Да, я бы получил удовольствие, но за этим ли пришла сюда эта совсем чужая мне женщина? Не в моих правилах доставлять наслаждение только себе. Нет, бывает конечно, не спорю, когда я использую женщин как сосуд для слива излишков спермы, бывает. Но скорее я останусь при своих, чем оставлю женщину без удовлетворения. Конечно, случаются и обломы, но...

— Салиха, остановись, милая! — потянул я член из её губ.

— Тебе плохо?

— Дурёха! Если ты не остановишься я кончу и потом долго не смогу войти в тебя.

— Я подожду, хоть до завтра.

— Нет! Нет! — выдернул я дёргающийся член. Ещё бы мгновение и всё.

Тяжело дыша, я упал на колени между её ног. Смуглый животик с глубоким пупочком покрыт испариной, кондиционер я не включил и было жарко. Перемычка голубых трусиков потемнела, и я решил освободить истекающую желанием узницу от последних оков одеяния. Голубые трусишки поползли вниз, но вместо чёрной каракульчи, которая раньше прикрывала её лобок, мне открывалось сжатое поле с короткой стернёй.

— Зачем ты это, глупая, сделала? — провёл я рукой по щетине, откинув трусики.

— Я думала, что тебе нравятся бритые. Ведь у тебя, почти все такие?

— Вот дурёха! Ты ведь уже не девочка, а если хочешь таковой казаться, то, прежде чем идти ко мне, надо было тщательно выбриться. Тебе нравятся не бритые мужчины?

— Хм! После них щёки горят.

— Вот! И ты захотела устроить мне небритую подлянку?

— Что? Подл... — запнулась она на незнакомом слове.

— Ладно, проехали.

— Куда?

— К столу и будем пить шампанское.

— !!! ЁЁЁ!!! «Дом Периньйон»? Ты совсем охренела? Это же... бешеные деньги!

— Ну-ка. — отняла у меня бутылку Салиха. — Это не моя. Я принесла местное...

— Это я принесла! — возникла в дверях Кисса. — Мой первый мужчина должен употреблять хорошее вино.

— Кисса!? — выпалили мы хором.

— Да, мои хорошие, это я. Открывай, милый, открывай.

Касса была одета, но как та Шахеризада, в одни волны пенистого шёлка. Вот заразочка!

Я открутил проволоку на пробке и подождал, когда она вылетит и брызги накроют, непрошенную гостью, но нет. Шампанское было хорошо охлаждённое и мне пришлось выдёргивать пробку. Жаль. Месть не удалась. Я разлил вино по бокалам.

— За тебя, дорогой! За твоё здоровье. — Касса подошла и прильнула к моим губам.

Наверное, я полный дебил, но никакой особой разницы между этим и нашим «Советским шампанским» я не уловил. Вкусно, но не более того. И за что отдают такие деньги?

Пока я смаковал напиток, женщины явно перешли к конфронтации, каждая пыталась привлечь моё внимание.

— Кисса, покажи-ка нам свой лобок. — попросил я.

— Зачем?

— Ну, во-первых, я хочу им полюбоваться, а во-вторых, чтобы побрить Салиху, так чтобы это было красиво, но не как у многих.

— Давай я Фили позову, она знает в этом толк.

— Боюсь она сейчас занята. — Вспомнил я об Андрее. — Пожалуй, я сделаю это сам. Так. Бритву, мыло, воду, салфетку и рюмку водки.

— А! Я помню! «Тампон, тампон, спирт, огурец» — засмеялась Салиха.

— Верно. — опрокинул я рюмашку. — Ну, давай сюда своего ёжика?

— Ёжика?

— Да. Это дикобраз, но с короткими иголками.

— Ты чем брила? Кошмар! Вон какие пучки торчат.

— Я машинкой стригла. — покраснела женщина.

— А я делаю эпиляцию, потрогай какая гладенькая, — притянула Кисса к себе руку женщины.

— Это вы потом, без меня будете делать, когда отрастёт, а сейчас нужно картинку выдумать. Какие есть идеи? Так, хорошая ты моя, раскинь ляжки.

Почти чёрное кольцо ануса, коричневый «дымок» бархатистого гребешка вульвы и розовый огонёк клитора — чем не костёр? Решено.

— Ручка есть?

— Ручка? — протянули они ладони.

— Шариковая ручка, pen, pencil.

Я аккуратно изобразил на лобке язык пламени пионерского костра.

— Ну как?

— Мне нравится. — похвалила Кисса мои художества.

— Может и мне покажите? — заёрзала задом Салиха.

Кисса принесла зеркало.

— Я себе потом такую цветную тату нанесу. — одобрила Салиха.

И началась работа. Я намыливал, сбривал, проверял щекой или языком гладкость выбритой кожи. Снова намыливал и скользким мыльным пальцем утопал во влагалище, тёрся о клитор и снова выбривал контуры рисунка. Я добился того чего хотел, Салиха кончила, насаженная на пальцы, когда я обтирал сухой салфеткой её лобок и клитор.

Если честно, то причёска получилась так себе, но чернильные контуры скрывали мои огрехи.

— Али я не заслужил права погреться у этого костра?

— Заслужил, милый. Вот только дровишек там не хватает, а этим... — она потрясла висюлькой моего члена, — огонь не поддержишь.

— Я просто увлёкся творческой работой. Давай те выпьем за завершение этого шедевра.

Мы выпили и началась самая обычная, без особенных изысков, оргия, как в любые ...  Читать дальше →