Доброволец

отлитую заодно с остальными частями стройного тела, грудь с коричневыми сосочками, рабыня также оставила свои вещи на крышке деревянной стойки, вернувшись, она стала, почти касаясь его бёдер своими, с каждой минутой всё гуще краснея и, неизвестно, от чего, слегка подрагивая.

— Согласно регламенту, — всё тем же будничным тоном продолжила Анастасия, — а также законам, регулирующим перевод на баланс Агентства государственных имуществ, лица, имеющие рабский статус, не могут располагать личным имуществом. По этой причине ценные вещи у них должны быть конфискованы, а одежда уничтожена. Исключение по усмотрению сотрудников, производящих приёмку, могут составлять трусы для юношей от четырнадцати лет и девушек — от двенадцати. Однако, в ходе работы медика или иных действий, связанных с постановкой на баланс, эта деталь одежды также может быть снята сотрудниками, либо по их указанию. Всё понятно?

— Да, госпожа.

— Хорошо, тогда в связи с регламентом будет произведено уничтожение вашей одежды.

Извлечёнными откуда — то из — под конторки ножницами сотрудница ловко разрезала лежащие перед ней одежду и обувь, ставшие теперь просто горой тряпок, лежавшей между прежней жизнью ребят и этой, неведомой, от того ещё более страшной. Теперь, Ирина Николаевна, — громко (и куда более вежливо) произнесла она в бывший тут же допотоптый селектор, — если вы свободны, зайдите, пожалуйста, в четвёртый. Да, лучше с сестрой — хозяйкой.

Через несколько минут, а, может, часов, ибо от нахлынувшей на него волны возбуждения, от прикосновения гладкой кожи второй освидетельствуемой, от её тёплого, немного сбивчивого дыхания, от мужского естества, давно ставшего торчком, Евгений как — то быстро потерял счёт времени, в комнату вошла высокая немолодая, но довольно привлекательная брюнетка в длинном белом халате, из — под которого виднелись клетчатая юбка и стройные ножки в тёмных колготках. Вместе с ней из двери в другом конце комнаты появилась полная рыжеволосая дама, катящая перед собой закрытый белой тканью медицинский столик.

— Обоих смотреть? — Спросила высокая женщина.

— Да.

— Ясно.

Велев девушке подойти, медицинский работник первым делом сняла с её чёрных, как смола, волос заколку, взяв затем пациентку за голову с двух сторон. Словно по команде, грубо схватив прекрасные, даже не успевшие рассыпаться длинные волосы, рыжая медсестра сильно потянула за них в сопровождении тихого стона. эротические истории sexytales Последнее, впрочем, длилось недолго, так — как быстрый щелчок ножниц Анны вмиг сделал их короткими. Покопавшись в остатках причёски рабыни, и записав что — то себе, она, грубо оттянув веки, осмотрела её глаза, затем, взяв из — под белой ткани инструмент, представлявший собой две проволоки, соединённых винтами, надела его на рот девушки. Подойдя сзади, на этот раз за голову её взяла сестра, врач же, покрутив два барашка, заставила чудесные розовые губы разъехаться чуть не на пол лица, превратив их в ужасную гримасу.

Ещё ужаснее этого зрелища было то, что от сильной боли несчастная вздрагивала так, что и куда более тяжёлой сотруднице стоило больших трудов удержать её. Долго поковырявшись во рту девушки разными железками, подсвечивая это электрическим фонариком, женщина записала что — то себе. После этого, сняв страшноватое приспособление, она деловито ощупала шею, потом — грудь, затем — плоский живот азиаточки, и, спустив с неё стринги, кивнула двум другим сотрудницам. Те быстро подхватили девчонку, развдвинув ей ноги. Проведя таким образом и гинекологический осмотр, она велела отпустить юную жертву. Последняя, трясущейся рукой хотела поднять последнюю деталь своего туалета, но была остановлена шлепком по тыльной стороне ладони и за ухо оттащена на прежнее место.

Теперь настал час Женьки. Велев подойти, женщина, для начала покопавшись в его волосах, и, осмотрев глаза, грубо оттянула сначала один, потом другой угол его рта. Ограничившись в его случае этими манипуляциями, она ощупала шею и, несколько раз проведя руками вверх — вниз по его стройному телу, после чего грубо сдёрнула с него трусы.

— Ого, у тебя аппарат! — Улыбнувшись, кивнула она на его член торчавший так сильно, как, казалось, никогда прежде.

Сказав это, она сначала до сильной боли оголила головку члена, затем поддела ногтем уздечку и, хищнически улыбнувшись, потянула её вверх.

— Мммм!

— Тихо! Я же тебя посмотреть должна!

Взявшись за член, медик некоторое время грубо водила им из стороны в сторону. После этого, заставив раздвинуть ноги, так же долго мяла яички.

— Так, теперь, плавочки снимаешь совсем, поворачиваешься спинкой и нагибаешься так, чтобы корпус лежал на конторке.

— Да, госпожа.

Стоило юноше выполнить эту команду, как что — то твёрдое и холодное проникло в его задний проход.

— А ну, расслабиться! — Он больше услышал, чем почувствовал шлепок по ягодице.

Вслед за этим его задний проход в сопровождении адской (но от чего — то такой приятной) боли расширился, казалось, в несколько раз.

— Ну что, первая категория? — Услышал он голос Анны.

— Не знаю, как по твоим параметрам, но у меня — да, и оба.

— Клейма? — произнесла, очевидно, сестра — хозяйка.

— Да. Так, — грубо вытащив похожую на щипцы штуку из ануса юноши, обратилась к нему Анна, — Ложимся на конторку.

Стоило ему выполнить этот приказ, как приёмщица навалилась на его ноги, врач, заставив вытянуть руки, взялась за них, а третья женщина прикоснулась к его лбу какой — то штукой. На этот раз боль была ни с чем не сравнимой. Юноша будто со стороны услышал собственный крик, очень похожий на вопли той девушки, с которой прежде совершали сходные манипуляции. После лба раскалённые клейма поменьше оказались и на его щеках.

— Встать, — скомандовала Анна полуживому парню, — и на эту сторону.

Женька откуда — то со стороны услышал прикосновение собственных стоп к холодному полу.

— Теперь девчонку? — Прозвучал голос сестры-хозяйки.

— Нет, давайте она пока здесь побудет. Ведь за долги она находится в пользовании министерства образования, там извещены, машина скоро будет. А вы пока молодого человека в хранилище, хорошо?

— Ладно, идём.

Грубо взяв пленника за локоть, сестра-хозяйка потащила его по полутёмным коридорам. Этот недолгий путь закончился в комнате, похожей на приёмный бокс, но более длинной, с рядами кандалов по таким же кафельным стенам. Кроме него здесь оказалась прикованной за обе тоненьких ручки, будто в мольбе поднятых вверх та девушка, что он видел, едва придя в агентство. Последняя оказалась худенькой с двумя маленькими, с кулачок, грудками и мидо смотревшимися точечками веснушек, спускавшими до пояса, и ниже — до гладенького чисто выбритого лобочка со следами от нижней части купальника. Рядом с ней были зафиксированы ещё две. Первая — чудесный золотоволосый ангелочек лет двадцати. По небольшому росту и удивительно большим голубым глазам её можно было бы принять за девочку-подростка, если бы не солидный для таких габаритов бюст и следы от сбривания лишних волос на прекрасной, будто фарфоровой коже. Ещё одной пленницей была смуглая девушка постарше, видимо, находящаяся в крайнем возрасте, когда можно становиться рабом или даже перешагнувшая через него, будучи обращённой раньше. Выражение этой было уже взрослым, грудь по своим размерам находилась где-то посередине между бюстами двух других пленниц. Ноги этой рабыни нельзя было назвать длинными, но вместе с тем они обладали приятной полнотой, а вплотную к стене ей не давала стать прекрасная сочная попка. Пристегнув Евгения к противоположной стене, женщина сняла с пояса короткую вещицу, в следующее мгновение превратившуюся в телескопическую дубинку. Ещё секунда и последняя со свистом влетела в живот юноше, затем ударила по его подняты кверху предплечьям.

— Ты извини, — тоном, конечно, не искренним, но без издёвки произнесла медсестра. — Не могу же я девочек бить, да ещё без причины.

— Да, госпожа.

— Молодец. Так вот, — произнесла она уже громче, — вы видели, что будет в случае несоблюдения правил. Правила эти простые. С этого дня вы находитесь на балансе государственных имуществ. Одних из вас, — она посмотрела на рыжую девчонку, — перевели на баланс в счёт долгов по кредиту. Эти будут проданы на аукционах. В случае, если за три дня реализовать их не получится — расчленены на органы для их продажи. Судьба тех, что были взяты на баланс в связи с противоправным поведением, по которому в качестве одной из мер воздействия закон предусматривает обращение виновныхв рабство, — она кивнула на золотоволосую девушку, — или конфискованы у другого хозяина, — палка легонько стукнула между двух грудок смуглой девушки, — будет решена после суда. Добровольцы же, — она посмотрела на Евгения, — будут реализованы на аукционе без ограничения сроков. Доходы пойдут в счёт их семей. Правда, в случае пребывания на балансе агентства больше двух недель из выручки будут вычтены средства, потраченные на уход за ними. Переговариваться между собой и обращаться к персоналу запрещено. Если наши сотрудницы о чём — либо вас спросят — отвечать: «да, госпожа», «нет, госпожа», это ясно?

— Да госпожа, — гулко отдалось в каменных стенах.

— Хорошо.

Две недели ему ждать не пришлось. В один прекрасный день в их комнате появилась небольшого роста, почти карлица, молодая брюнетка в чёрных шортах и топе.

— Этот? — Кивнула она на молодого человека.

— Да. — Ответила сопровождавшая её девушка, похожая на Юлию.

— Хорошо. — Подойдя к парню, она долго гладила и щупала его кожу, вызвав, конечно, тем самым, сильную эрекцию. — Да, хорошая шкурка, а смуглую и беленькую можно посмотреть?

— Они не продаются, до суда здесь. Как дело решится — сообщим.

— Ладно. Тогда я его беру. Упакуйте и в мою машину. Кожи на обивку должно хватить, а перед обработкой, может, и я ним поиграюсь...

И самым ужасным было то, что эти слова о его участи почти не тронули юного раба. Более того, он был почти рад тому, что подобному унизительному распятию на холодной стене приходит конец...