Миф о двух героях. Глава 3

Иномирец попросту привык играть композиции. Цельное музыкальное произведение, в котором каждая нота — на своем месте. Выглаженное до идеала множеством повторений.

В то время как местные в большинстве своем, как говориться, просто лабали. То есть извлекали ноты из своего инструмента, на ходу составляя их в нечто цельное. И вряд ли бы сумели повторить получившееся при всем желании.

Были, конечно, и те, кто исполнял именно композиции, но с учетом что до того, чтобы записать ноты на дворе еще не додумались — в итоге все решал исключительно талант и память исполнителя. У кого он был — тот играл во Дворце самому правителю. А все остальные по мере убывания способностей скатывались по карьерной лестнице вплоть до уличных музыкантов.

Но в целом, особого таланта, как Алексей понял еще годы назад — у него не было и в помине. Иномирец играл для души, а не из-за способностей. А значит единственное, чем он брал свое в античном мире — это непривычность композиций для местных ушей.

Вот и сейчас Алекс в очередной раз заметил, как его немногочисленная публика замерла, не решаясь издавать ни звука. Будто ребятам, привыкшим к русским народным частушкам вдруг врубили панк-рок. И они, задержав дыхание, старались не отвлекать исполнителя ни единым жестом, не решаясь прерывать исполнение.

— Чудесная музыка, — глубоко вздохнула Мина, одаривая Алексея совершенно новым, откровенным взглядом. Выдающим прожорливую кошку, готовую сожрать абсолютно все что только дадут и даже не икнуть при этом.

— Крайне восхитительно! — громко заявил Диметрий, сверкая восторженными глазами. — Не могу поверить, что наш царь мог с тобой так поступить! Такой талант! Такая музыка! И так выбросить за порог!

— Вот об этом я и хотел с вами поговорить, — с грустной полуулыбкой уцепился за возможность Алексей, напоказ откладывая сирингу чуть в сторону, но не убирая ее из виду своих собеседников. Невзначай пытаясь намекнуть, что концерт еще не окончен. — Вы, уважаемый, знакомы с теми обвинениями, что царь в меня бросил?

— К сожалению — да, — еле заметно кивнул архонт.

«Плохо. Улыбка тут же стала какой-то неестественной», — резануло глаз почти неуловимо изменившееся выражение. — «Будто приклеенная! Ну — политик он и в древние времена — политик. Сохраняй лицо или получи пинка под зад. Ладно, посмотрим, что получится сказать.»

— В таком случае, — как ни в чем ни бывало продолжил Алекс, — позвольте вас уверить — я невиновен! Уж не знаю зачем, но Ксения соврала царю!

— Огнеликая? Соврала? — звонко рассмеялась Мина. — Прости, одаренный Аполлоном, но в это сложно поверить!

— Почему? — быстрее чем сработала мысль поинтересовался Алексей. — Почему все так уверены, что она не врет!?

— Она — Огнеликая, — недовольно скривившись ответил Диметрий.

— И? Она сжигает людей и еще что — и это обязывает ее все время говорить правду!? — несколько более раздраженно, чем следовало бы, спросил иномирец.

«Успокойся, мать твою!» — тут же заявил он сам себе. И мгновенно себе же возразил. — «Сам успокойся! Какого черта все так вцепились в слова этой лгуньи!? Если я хотя бы на это ответ получу — уже не зря сюда пришел!»

Но Алексей понимал, что на деле все гораздо прозаичнее и проще.

Впервые с тех пор как он получил пинка из Дворца нашлись люди, готовые с ним поговорить. Уж если не дать ответы или помочь, то хотя бы просто выслушать.

— Ей просто незачем, — видя что ее муж не жаждет давать ответ, вмешалась Мина. — У Огнеликой нет семьи. Нет друзей или родни, чтобы лгать ради них. Нет семейного состояния, чтобы преследовать жажду наживы. Нет репутации среди знати, чтобы лгать ради нее. Огнеликая — совершенно никто, даже с Богами у нее туго! Она не поклоняется ни одному из них! Даже Аресу, которому столь усердно служит в последние годы!

«Вот оно как — в глазах общественности, у Ксении просто нет причины врать...» — неспешно думал Алексей, тем временем влезая в местные вопросы о праве и юриспруденции. — «Нет семьи или чести. Нет богатства и желания его преумножить. Даже репутация настолько отвратительная, что врать в попытке выправить ее бесполезно! С таким аргументом... сложно поспорить. Хотя какая-то причина соврать у магессы все же должна быть! Но докопаться до нее, судя по всему, удастся только пытками. Что, с учетом ее способности сжигать все вокруг, будет сложновато устроить.»

Разговор тем временем соскользнул на само обвинение — изнасилование.

Местная система законов была простой до безумия — слово царя. Что он скажет — то и закон. Но в целом в представлении местных изнасилованием было когда существо более низкого сословья без спросу зарилось на кого-нибудь повыше.

В целом в городе были четыре касты — горожане любого сорта, над которыми стояли все до единого аристократы. Патриции и их семьи, осудить которых могли только в более высоких кругах. И соответственно, архонты и их семьи, обвинения которых рассматривал уже царь лично.

Притом, к удивлению Алексея, семьи аристократов сами по себе знатью не являлись. Они были чем-то вроде «плюс один». То есть знатный человек считал их своими. Мог взять любого бедняка с улицы, поселить у себя жить и тот в глазах местного закона будет считаться точно таким же «плюс одним» как и родной сын. Жена в случае чего не могла являться регентом состояния до того момента как детишки подрастут. Если она, конечно, сама не была дочерью какого-нибудь архонта или патриция — только в этом случае у нее были вообще хоть какие-то права.

О благородстве крови на дворе точно так же никто не заморачивался. Женись на ком хочешь! Все равно результат один — бегающая по дому детвора. А о политических и финансовых браках в Афинах пока что мало кто задумывался — торговля еще не успела набрать настолько большие обороты, чтобы появилась необходимость конкурировать с другим семейством — все попросту поделили различные отрасли и не влезали к соседу без необходимости. Более прибыльные держали в руках архонты, а мелочевку спустили патрициям. Во всяком случае — со слов Диметрия, весьма удивленного явными познаниями Алекса.

Не у дел в плане исполнительной власти оставалась лишь духовенство. Судить их не мог вообще никто. С другой стороны, Мина потратила добрых десять минут в попытке растолковать глупому иномирцу, до чего абсурдны его слова «а если вдруг?» Жрецы просто не способны на что-либо незаконное. Точка.

«Во всяком случае, либо не попадаются, либо творят суд над своими самостоятельно», — понял Алексей общий посыл. — «С другой стороны, у них тут три десятка Богов, а то и больше. Сделал преступление — выставил в невыгодном свете своего Бога, а это похлеще чем прогневать царя будет, в глазах-то местных!»

Резюмируя всю эту дискуссию можно было прийти к достаточно доступному выводу. Если бы Алексей трахнул без спросу горожанку посреди центрального фонтана под светом солнца в самом зените — всем было бы глубоко плевать. Но так как его обвиняла сама Огнеликая, известная на все Афины — то Алексу оставалось лишь смириться. Потому что доказать обратное он бы не сумел при всем желании. Детектора лжи или сыворотки правды на дворе еще не изобрели.

Единственным выходом, как и подозревал Алексей, было сманить на свою сторону достаточно архонтов. Да и то чтобы просто высказать свое несогласие Кекропу. А изменит он свое решение или нет — это уже у астрологов стоило спрашивать.

Лучший совет Диметрия был — найти Бога и обратиться к нему. Будто они по улицам Афин ходили! Хотя местные свято верили, что все же ходят. Но мало кто понимал, что пообщался с каким-нибудь Гефестом, потому что Боги, посещая мир людей, выглядели точь-в-точь как смертные и настоящими именами назывались весьма редко.

«Удобно», — с грустью подумал Алексей. — «И ведь против этого не попрешь — тут вопрос слепой веры....  Читать дальше →