Мой голубой ангел

И я понял, что — по крайней мере, в тот самый момент — все зависело от того, что должна была сказать Кэрри. О том, какой будет ее история и как она ее расскажет.

— Итак, Кэрри, мы доберемся до этого? Что первое? Должны ли мы поговорить о моем дне со Стефани или о вашей неделе с Роджером Дионном? Кто из нас трахается лучше? Скольким другим любовникам или приятелям, или как вы их называете, вы раздвигали ноги? Собираемся ли мы иметь открытый брак, или брака нет вообще? С чего бы вы хотели начать?

Я застал ее врасплох — она смотрела на меня с бледным лицом и открытым ртом. Потом она тихонько заплакала.

— Джек, я... я ужасный человек.

Она говорила тихо, слезы текли по ее лицу и на стол.

— Я эгоистка, я незрелая, лгунья и обманщица.

Она посмотрела на меня.

— Вы знаете, что до вас у меня даже не было отношений, которые длились бы год. Я всегда, я не знаю, была беспокойнымой, угрюмой и боялась закрытых объектов, всегда была недовольна тем, что у меня было. И когда мы... встречались, когда мы полюбили друг друга, и ты попросил меня выйти за тебя замуж, я была так счастлива, так рада! В конце концов! Теперь я нашла нужного парня и буду любить его до смерти, навсегда. Больше никакого беспокойства, никакого беспокойства о том, что еще или кто еще был там. Всего лишь один мужчина, который сделал меня такой счастливой...

Теперь я был тем, кто был удивлен. Никаких уклонений, никаких попыток преуменьшить то, что она сделала, хотя я еще не знал всего этого.

Я не ожидал этого.

— И я была. Я имею в виду, счастлива. С тобой, с нами, даже с тем, что я стала мачехой для детей. Я не могу передать, какое счастье я чувствую, когда думаю об этом. Но это не помешало мне оставаться эгоистичной, долбаной, изменчивой сукой. И я знаю, что все испортила, и даже не знаю, что...

В этот момент она полностью потерялась, судорожно всхлипывая, закрыв лицо руками. Я ждал, когда она закричит. Часть меня хотела утешить ее, обнять ее, но больше мне хотелось, чтобы она почувствовала то, что чувствовала: одна, виноватая, напуганная.

Она заставила меня чувствовать себя дерьмом, и я хотел, чтобы она чувствовала себя дерьмом.

Думаю, не так благородно, но можно ли винить меня?

***************

Через несколько минут она начала успокоилась и отдышалась.

— Почему бы тебе не умыться, и мы сядем на палубу поговорить.

Когда мы присели, я сказал:

— Ты хоть представляешь, что теперь будет?

Она потрясенно покачала головой, и я сказал:

— На самом деле, я тоже. Но мы начнем с того, что ты мне об этом расскажешь. Без отвратительных подробностей, только кто, сколько, где и когда.

— И, черт возьми, Кэрри, если ты солжешь мне хоть раз — даже о чем-то маленьком, то я выкину твою гребаную задницу из этого дома.

— Хорошо. Без лжи.

Их было трое. Встреча на одну ночь пять лет назад, когда она была в гостях у Марджи, и они пошли танцевать в клубе Нэшвилла.

Они оба подобрали парней и отвезли их домой к Марджи на ночь.

Потом в течение трех лет ничего. Кэрри была потрясена собой, испугавшись того, что сделала. Но страх, очевидно, длился недолго, она сделала это снова, ее забрали в баре, когда она навещала Марджи, и провела ночь в номере этого парня в отеле.

Он был женатым бизнесменом из Лос-Анджелеса.

После этого, по словам Кэрри, она перестала так бояться. Ей было плохо, она поклялась себе, что никогда больше не сделает этого, но она не была так напугана.

Третьим парнем был Роджер Дионн. Это было так, как я себе представлял: он встретил ее по делу в Шарлотте, они флиртовали, и вместо того, чтобы сказать ему, чтобы он отвалил, она позволила ему продолжать работать над собой. Через несколько месяцев, несколько частных обедов и несколько украденных поцелуев, она согласилась. Но она сказала ему, что никогда не встретится с ним в Шарлотте. В конце концов ему пришла в голову идея, что она навестит его во Флориде.

Во время своего последнего визита к Марджи, она вылетела в Нэшвилл в субботу, затем села в самолет до Майами и провела четыре дня с Роджером, прежде чем отправиться обратно в Нэшвилл на оставшуюся часть недели. Она не хотела рисковать лететь домой прямо из Майами, и я каким-то образом узнал об этом.

Она поклялась, что абсолютно не собиралась когда-либо снова его видеть, и я ей поверил.

Никакая часть этой истории не предполагала ничего романтического. И секс, по крайней мере, как рассказывала Кэрри, казался довольно обычным. Захватывающе, как новое дело, но ничего космического.

Когда она закончила рассказывать мне свою историю, она откинулась назад, она выглядела измученной. К своему удивлению, я обнаружил, что уже четко представляю, чего хочу.

— Хорошо. Теперь твоя очередь слушать. Когда я показываю на тебя, ты говоришь. Да, Джек, иначе ты заткнешь свой проклятый рот, хорошо, Кэрри?

Я указал на нее. Она испуганно кивнула, а затем с опозданием сказала: «Да, Джек».

— Я люблю тебя и ценю наш брак, и я чертовски НЕНАВИЖУ то, что ты сделала. Часть меня хочет схватить тебя за шею и медленно задушить, наблюдая за твоим лицом, когда ты будешь умирать.

— Ты убила меня и наш брак. Ты предала нашу любовь и мою веру в тебя, а также всю тяжелую работу, которую мы оба проделали, чтобы наш брак был успешным. Тебе должно быть чертовски стыдно за себя — ты знаешь, что, правильно?

Я указал на нее, и она тут же сказала: «Да, Джек,

Так энергично кивнула, что я чуть не расплылся в улыбке.

— Могут произойти только три вещи, и я уже исключил одну из них, — сказал я. Я встал и стал ходить взад и вперед, глядя на ее лицо.

— Первая. Мы можем развестись. Красиво, просто и чисто. Мы просто говорим аста ла виста,

и ты можешь выйти из этого дома и раздвинуть ноги для любого засранца, который попадется тебе на глаза. Вы можете быть настолько беспокойным, эгоистичным и безответственным, насколько захотите — не лгать, ни чье сердце топтать.

— Второе. Мы можем решить, что у нас будет открытый брак. Нет смысла соблюдать наши брачные клятвы, они такие устаревшие и угнетающие, правильно? Ты трахаешь кого хочешь, я трахаю кого люблю, например Стефани Принс или кого-то еще, и если нам когда-нибудь захочется, мы можем время от времени трахать друг друга. Вот только мне это не подходит. В этом не будет ни настоящей любви, ни доверия, ни связи. Этот брак никогда не сделает меня счастливым, поэтому я не буду это делать.

— Третье. Мы остаемся в браке. Мы решаем, что слова, которые мы сказали друг другу двенадцать лет назад, о том, чтобы оставить всех остальных, все еще что-то значат для нас — даже после того, как вы на них налажили, и после того, как я провел несколько ночей в постели Стефани. Мы...

— Я выбираю Три.

Она выглядела напуганной, но сразу сказала это.

— Разве я не говорил молчать?

— Да, Джек, ты это сделал. Я ничего не могу с собой поделать — я выбираю Три. То есть, если у меня будет выбор. Вы еще не сказали, даете ли вы мне право голоса. Но я голосую за Три...

— Хорошо, — сказал я. Я был доволен, но не показал этого.

— А теперь заткнись снова. Единственный, у кого есть право голоса, это я, понятно? Скажи» да, Джек «.

— Да, Джек.

На ее лице был слабый проблеск улыбки, и я подумал, что, может быть, и на моем тоже.

— Номер три будет означать, что нужно многое исправить, много работы.

— Ты проверишься, чтобы увидеть, какие ЗППП тебе подарил этот засранец, и я думаю, мне тоже нужно пройти тестирование. Я был осторожен со Стефани, но даже если ты говоришь, что использовала презервативы, будь я проклят, если собираюсь рисковать.

— Ты начнёшь посещать терапевта, и мы начинаем посещать консультанта по вопросам брака. Честно говоря, я думаю, что это первая из тех, которые имеют значение — я не понимаю, что это НАША гребаная проблема, это ВАША гребаная проблема. Но я уверен, что консультант может помочь нам лучше общаться.

— Даже если это только для того, чтобы я знал, когда мне следует надрать тебе задницу, прежде чем ты сделаешь что-то еще, хотя бы на одну восьмую глупости.

— Затем скрести ноги вместе. Поняла?

Я указал на нее, и она сказала: «Да, Джек».

На ее лице были слезы, но она начала улыбаться.

— Ты напоминай себе по чаще, что флиртуешь только с одним парнем, которого ты целуешь или касаешься, одного парня, которого ты трахаешь когда-либо. И в этом весь я. И если вам это не нравится, если вы думаете, что это «слишком ограничивает», тогда мы вернемся к номеру один.

Я взглянул на нее, и улыбка исчезла.

— Да, Джек. Да, я понял — да, совершенно точно.

Хорошо. Думаю может быть еще несколько, по мере продвижения вперед — вещи, о которых я подумаю позже или о том, что может предложить консультант по вопросам брака. Но пока есть еще два.

— Во-первых, Нэшвилл закончился — ты больше туда не поедешь.

Голова Кэрри дернулась, и она открыла рот, но затем снова закрыла его. Затем она кивнула и сказала: «Да, Джек».

— Твоя маленькая подруга Марджи была как раз в сердце того, когда ты испортила наш брак, и это прекратится. Если ты хочешь увидеть ее, ты можешь пригласить ее сюда. И после того, как я порву ей её шоколадный глаз, я могу даже позволить ей останься в комнате для гостей на ночь или две. Поняла?»

«Да, Джек». Она сказала это прежде, чем я даже взглянул на нее. «И мне очень жаль. Ты абсолютно прав насчет Марджи и... всего этого «.

«Теперь, последний. Я продолжаю видеться со Стефани. Не все время, а изредка. Когда мне захочется. Пообедать, переспать с ней когда угодно. Пока я не решу, что с меня достаточно — или ты с меня хватит. Скажи это «. Я указал на нее.

«Да, Джек». Ее лицо было бледным, и слезы вернулись в ее глаза.

«Тебе не так хорошо, правда? Думаешь обо мне с ней? Это великолепное тело, эти длинные ноги, обвившие меня — мы трахаемся или просто целуемся? Может, просто валяемся и шепчем друг другу сладкие пустяки?»

«Нет, Джек, мне нехорошо. Это очень больно. И я знаю, почему ты говоришь такие вещи,

и ты прав. Я говорю: «Да, Джек». «Она немного плакала, но смотрела мне в глаза.

«И мне так жаль, что я был эгоистичной сукой. И за то, что причинила тебе такую боль... « Она снова разразилась рыданиями, и на этот раз я подошел и обнял ее, все еще злой, но любящей ее. тепло и мягкость ко мне.

Она держала меня крепко, плача, и, наконец, она сказала: «Вы еще не сказали мне свой голос, но мой по-прежнему за три. Со всеми вашими условиями».

«Хорошо. Номер три».

***************

Кэрри спала рядом со мной и тихонько храпела. Я все еще бодрствовал, задумался, но чувствовал себя хорошо. Вечер закончился продолжительным любовным минетом; она хотела заниматься любовью, но я категорически отказывался ебать собственную жену в презервативе, и она выглядела довольно пристыженной, когда я это сказал. Я знал, что трахал ее без презерватива прошлой ночью, но я был уверен. «Когда вернутся результаты анализа крови, и не раньше — до тех пор тебе придется мне только сосать».

Я был удивительно оптимистичен в отношении своего брака. Возможно, отчасти это была просто определенная степень зрелости; В 41 год мой ответ на ее прелюбодеяние был больше, чем просто слепая ярость, которую я мог испытать в 25 лет. Как я уже говорил вам в начале, я знаю, что Кэрри любит меня. Она запуталась, но любит меня.

Так что, если мы сможем что-то сделать с запутанной частью, возможно, мы это сделаем.

Я и не думал, что буду встречаться со Стефани очень долго. Секс был отличным, и она мне очень нравилась, но я не мог понять, как это может сделать что-нибудь, кроме как помешать попыткам восстановить мой брак с Кэрри.

Все еще, просто возможность казалась мне хорошим рычагом в моем кармане. И мне очень понравилось слизывать курицу Гунг Пао с ее груди.