Любовь после смерти. Часть 1

Когда Нэй Лоон очнулся и увидел перед собой ангельское личико с огненными, как у сказочных принцесс, волосами, он подумал: «Я в раю. Значит, и ангелы бывают рыжими?»

 — А! он открыл глаза! Вы кто? Вы живы?... — вопрошал ангел на друэрском языке. «Ну конечно, я подох на Друэре, и ангел думает, что я друэрянин», подумал Нэй.
 — Я... с Нулли... нуллиец... — прохрипел он, не узнав собственного голоса. Сойти в раю за друэрянина — это было уже слишком...
 — О небо! Он чужак! Пришелец!... — послышался женский голос со стороны. — Светлейшая принцесса, вам лучше...
 — Тише, Тикки! Он говорит на нуллийском языке. А ты замолчи. Нишкни! — Титти хрюкнула, а рыжеволосый ангел, названный принцессой, зашептал по-нуллийски:
 — Как вы сюда попали? Вы злодей, да? Враг Короны, да?

Нэй вдруг понял, что у ангела-принцессы совсем детский голос. «Дьявол! Кажется, я еще не умер...» Он хотел что-то сказать, но вместо этого застонал и вновь закрыл глаза. Нельзя сказать, чтобы он сделал это от бессилия — скорей интуиция подсказала ему, что так надо.

 — Нет... Тикки, он умирает! Тикки, ну что ты стоишь, как столб? Скорей сюда, его нужно спасти...
 — Но ведь он же...
 — Ну и что! Он умирает, и мы должны его спасти. Тикки, я приказываю тебе...

Что было дальше, Нэй не слышал: он слишком вошел в свою роль умирающего — настолько, что потерял сознание.

***

Очнувшись снова, Нэй увидел, что он в комнате — или, пожалуй, в библиотеке. Все вокруг было уставлено книгами, голографическими боксами, виртуальными умами и прочими носителями информации. Там и сям громоздилась всевозможная думающая и считающая техника. Прямо перед Нэем было окно, источавшее голубой свет. За окном светилось зеркало воды, и Нэй вдруг ВСПОМНИЛ.

Вспомнил, как его засек проклятый термостраж — как Нэй мог забыть о нем? — как он улептывал от охраны пешком, а затем и на гравиплане, как его угораздило вильнуть, уворачиваясь от лазерной пушки, к защитному барьеру, после чего за ним погналась чуть ли не вся друэрянская Коронная Гвардия... Как его подбили, и как он успел катапультироваться в невидимой капсуле, и потом плыл, плыл, плыл по бухте, под самым носом у патруля, и как кончился воздух, и он вылез из капсулы — и снова плыл, плыл, плыл, на этот раз — по старинке, ручками-ножками, и как его снова засекли, и он нырял в чертову глубину от аннигилятора, полоснувшего его сзади...

«Куда это меня занесло?...» — думал он, осматривая комнату, — «неужели в один из их проклятых институтов? А рыжий ангел?» — вдруг вспомнил он, — «ангел-девушка? Вернее, девочка. И ее подружка? Или служанка? Она назвала ее принцессой. Принцесса? Но где сейчас я? Так, где бы я ни был — надо сматываться. Срочно...»

Нэй попробовал было приподняться — и со стоном упал на подушку.

 — Вам нельзя шевелиться! Совсем нельзя. Пока. Еще генерация нового белка не закончена, понимаете? У вас сзади дырка, вот что! Вы меня понимаете? Я еще никогда не говорила по-нуллийски с нуллийцами. Я и язык-то выучила почти тайком, — послышался знакомый голос, похожий на мелодичный звон, и перед Нэем возник вчерашний ангел.

Ангел немного волновался и смущался, но отлично владел собой. Нэй не ошибся: она была совсем еще девочкой. Очень Красивой Девочкой. Самой красивой, черт подери, из всех, кого Нэй видел за свою многотрудную жизнь. Он даже обомлел слегка, глядя на рыжеволосое чудо, склонившееся над ним.

У чуда были огромные, чуть раскосые голубые глаза, пронизывающие Нэя лучистыми потоками, высокий лоб, тонкие губки тепличного создания, грациозное тело — без пяти минут женское, с тугими грудками и с песочными часиками в талии, но тонкое, как бывает только у подростков. Лицо у чуда было нежно-детским, совсем детским, но была в нем какая-то недетская печаль и глубина, и уже наливалось оно терпкой чувственностью... Чудо ослепило Нэя: рыжие брови его, прорисованные тонко, как на старых шедеврах, золотились драгоценным блеском, а волнистая огненная грива ниспадала ниже пояса, мерцая тысячью отсветов и бликов. Такого цвета Нэй не видел нигде и никогда: где-то на грани между золотом и медью, и с примесью красного дерева...

 — Ты кто? — хотел он спросить у чуда, и услышал вместо своего голоса невнятный хрип. Чудо поняло его:
 — Я? Я — это я. А вот вы кто? Это вопрос поинтереснее. Впрочем, вам сейчас трудно говорить. Через минутку я принесу вам подкрепиться... а пока...

Чудо подошло к изголовью кровати. Оно было одето в нежно-зеленое платье на тоненьких бретельках-шнурках; несмотря на простоту покроя, Нэй понял, что платье было дорогим, даже роскошным. Спереди оно распиралось упругими грудками с точечками-бугорками под шелковой тканью; руки и плечи были обнажены и купались в медно-золотом водопаде. Девушка наклонилась — и Нэй увидел ложбинку, нежно-матовую, как слоновая кость. Вдруг он понял, как хочется ему увидеть ее грудь...

Нэй вздрогнул, потому что девочка, или девушка — черт знает, как ее назвать! — коснулась рукой его лба. Прикосновение было неожиданным и томительно-приятным: удерживая руку на лбу Нэя, девушка закрыла глаза, а Нэй ощутил какой-то теплый поток, входящий в него из нежной руки.

Внезапно девушка распахнула глаза:
 — Так вот вы кто!... Ну чего, чего вы к нам полезли? Мало, что ли, на других планетах грязного белья? И что теперь с вами делать, скажите на милость? Ну, вылечу я вас, конечно, но потом я должна сдать вас тайной гвардии. Вы понимаете?
 — Тогда не нужно и лечить, — вдруг прорезался голос у Нэя. Он понял, что девушка читает его мысли, и скрывать карты бессмысленно. К тому же ему не хотелось врать этому золотому чуду. — Можно было и не спасать. В тайной гвардии меня быстро вернут в тот вид, в котором вы нашли меня.
 — Тихо. Каждое слово — потеря энергии. А она вам сейчас нужна, нужна, уж поверьте старушке...
 — Это ты-то — старушка? Как тебя зовут?
 — Зачем вам знать? Вы и так слишком много про всех знаете.
 — Ничего я толком не узнал про... про то, что хотел. А почему тебя называют принцессой?
 — Мало ли как кого называют... Потому что.
 — Ты что, в самом деле принцесса? Какая?
 — Какая еще «какая»? На Друэре — только одна принцесса, и это, вынуждена признать, действительно я. Ну и что же?
 — О небо! Так значит... А где же я... мы с тобой? Это что — королевские покои? Больше на лабораторию похоже... Э нет, не верю я тебе. Не верю, маленькая лисичка!
 — Не верите — и не верьте, если не хотите. А находимся мы в моей святая святых — в моей келье, в моей думалке. Считайте ее детской.
 — Детской? Хороша детская: вместо кукол — чертова куча техники... Тут на десять тайных институтов хватит! Ты кто, маленькая ведьма?
 — Как вы разговариваете со мной? Извольте выбирать выражения, господин Нэй Невежа! — Чудо произнесло это неподражаемым стальным тоном, и Нэй подумал: вдруг перед ним и впрямь особа королевской крови? Особа, однако же, так рассердилась, что вышла вон.

В течение нескольких минут Нэй пытался переварить все происшедшее, — как вдруг дверь снова раскрылась, и в комнату вошла...

 — Рада видеть вас, господин Охотник За Сенсациями. Надеюсь, что маленькой ведьме хватит сил и познаний, чтобы заштопать дыру в вашей заднице. Ну как? Теперь поверили?

Этот тон было невозможно ни описать, ни подделать. «Маленькая ведьма» вошла в поле видимости Нэя, и его рот сам собой раскрылся, как почтовый ящик. На ней было белоснежное платье, мерцающее радужным блеском, диадема с гербом Друэры и кулон с монограммой из бриллиантов — «Л»; волосы ее были убраны в золотую ...